И только Витек как самый толстокожий переспросил, действительно ли это касается всех или только Сереги.

— Да, это касается всех, — в голосе Направительницы не было ни досады, ни раздражения, а только разглядывающее ожидание. Масла в огонь подливал и Наблюдатель, который где-то рядом посмеивался в свои усы.

Она продолжала, впрочем она и не прекращала, даже когда молчала:

— Пока вы будете топтаться и кружить вокруг 8-го Дома, вам не освоить качество жизни в этом Доме. Только когда вы туда войдете и пройдете все 7 этажей, тогда вы получите полную распечатку своего состояния относительно Закона.

— Серег, а что это за 8-й Дом?

— Ну, это дом номер 8 по улице Строителей.

— А-а!

— Вам не избежать самоопределения, а значит, самим определить свое место относительно Закона, то есть найти свою точку старта. Как стрела является связью между тетивой и мишенью, так и направление движения связывает точку вашего старта с вашей целью. Без самоопределения бесполезно давать вам инструкции относительно направления вашего движения.

— Да-а, инструкции, забытая мечта детства,— думал Витек, недоуменно вращая головой во все стороны и стараясь разглядеть — кто это говорит?

— А поэтому я призываю вас работать. Входите в 8-й Дом и работайте. Внимательно осознавайте себя на каждом этаже, и с каждого этажа посмотрите на свою жизнь. Откройте глаза.

— Серега, откуда она нас призывает? — так ничего и не увидев, решился на вопрос Витек.

— Да я и сам не пойму, слышу — зовет, а откуда — не вижу.

— Да ладно вам прикалываться, — возмутилась рациональная Надюха, хотя в голосе ее слышалась неуверенность, — вон они сидят за столом: и Направительница, и Наблюдатель.

— Ага, как бы не так! Ты когда в зеркало смотришь, там тоже и стол есть, и ты за ним сидишь, а руку протянешь — стекло холодное. Так жe и они — это только отражение, проекция — подумал кто-то вслух.

— У каждого из вас, — слышался голос Направительницы, — есть выбор: или работать и выполнить то, ради чего вы сюда пришли, или не работать и ждать следующего шанса, когда вам представится такой выбор. Может быть, это произойдет в следующем воплощении, если повезет и если не превратитесь в "пуговичную массу". Так что, решайте, будете работать, или...

— Я буду работать! — это Витка шмальнула из огнемета с присущей ей прямотой.

— А работать — это что делать? — возник было у кого-то вопрос, но было уже поздно. Шлюз захлопнулся. Попробуй теперь, после залпа, скажи, что ты не будешь работать. А для особенно толстокожих — специально: "Вам придется работать в две смены!".

— Что ж, прекрасно. Посмотрим. Тогда отключитесь от возможностей вашего только физического тела, вспомните ваши остальные тела, подключите их к работе. Переключите ваше внимание с горизонтальных связей на (неразборчиво) и сделайте шаг.

— А-а, вот в чем дело, — обрадовались Собравшиеся, дружно посмотрели вверх и... подпрыгнули. С первого раза никуда не допрыгнули, и поэтому стали скакать по комнате, стараясь до чего-то дотянуться. Книжный шкаф расхохотался, и все книги обрушились на пол, банка с водой соскользнула со стола и запрыгала мячoм, обрызгивая всех каплями дождя, кошка взлетела на штору, отфыркнулась от воды и повертела лапой у виска. И только Леха и Натка не прыгали. Леха стоял у стены с лопатой — у него были свои представления о работе. Натку сдерживала природная скромность.

В дверях появился Толян, сегодня он дежурил опоздавшим.

— А что это вы тут делаете? — спросил он как герой известного советского боевика.

— Догадайся с трех раз, — хохотала Надюха.

— Банкой в баскетбол играете.

— Ошибаешься, это мы тут пи-и-ип огребаем. Вон Витек, вишь, весь бледный, кулачoк с валидолом в кармане прячет...

— Как легко они любые смыслы превращают в балаган, — обратилась Направительница к Наблюдателю.

— Не удивительно, — согласился Наблюдатель, — они ведь не прошли еще 8-й Дом. Что будем делать?

— Будем ждать.

Долго ли, коротко ли, но балаган улегся сам собой. Никогда заранее не знаешь, с чего он начнется, и никогда твердо не уверен, когда он закончится. Великая сила балагана иссякла сама собой. Кошка осторожно спустилась со шторы и опасливо улеглась на краю стола, теперь уже готовая ко всему.

— Ну, вот и славно, — терпеливо произнесла Направительница, как ни в чём не бывало. — А теперь, когда все собрались, давайте попробуем войти в 8-й Дом.

Наблюдатель, как всегда улыбаясь, приоткрыл дверь.

— Входим с первого этажа, — предложила Направительница. — Вход в каждый Дом начинается на первом этаже. Здесь только вход. Далее спускаемся на второй этаж. Что вы здесь видите? Не видите ли гордости своей принадлежностью к чему-то?

— Я ничего не вижу, — подумал Витек, — а хотя, вот эта паутинка, не она ли группирует меня в стаю? "Спасибо" Витке, вовремя шлюз захлопнула. Правда, может быть, она здесь и ни при чем, может быть, я этими шнурками всегда был пронизан, а Витка сегодня просто механизм их действия продемонстрировала. Тогда все равно — спасибо!

— Теперь спускаемся еще ниже, — плавно журчал голос, — это третий этаж. Здесь спрятались ваши твердые жизненные принципы, ваши стереотипы поступков, ваши мысленные штампы.

— Толян, глянь на свою голову, она жe у тебя как утюг.

— Вы на себя посмотрите. У всех головы утюгами, а у некоторых и ниже пояса. У девушек по крайней мере современные с парообразователями, все блестят. А этот чей, старинный черный на углях?

— Спускаемся на четвертый этаж, — упругие ладони направляют стайку. — Здесь вы найдете свои долги, обязательства и ответственность за кого-то или за что-то. Держитесь, держитесь! Что это у вас коленки подкашиваются? Весь этот груз вы собрали на себе добровольно за столько воплощений.

— Оба-на, рюкзачoк-то тяжеловат с этими булыжниками-долгами. Кого-то вон совсем не видно. Прижало к полу. Глухо. Ни пошевелиться под ним. Как он отстегивается? Сросся со спиной.

— Та-ак, хорошо. Отоварились? Пойдемте ниже. Это пятый этаж, — доносилось чуть слышно, — здесь вы проверите свою волю. Либо избавитесь от груза, который с собой несете, либо...

— Ну вот, наконец-то, кнут появился в руке. Сейчас они у меня побалдеют. А ну-ка,иди сюда! Кому сказал! Ты, ты ! У тебя рюкзачoк самый маленький? Думаешь в сторонке отсидеться? Когда мы тут за всех пашем! Давай-ка грузись тоже! Ничего, потерпишь. Никуда не денешься.

— Это шестой этаж, ниже только последний. Кто у нас тут пришел? — едва угадывался вопрос. — Ага, не вся семерка Собравшихся. Кто-то уже не нуждается в определении себя на шестом этаже. Но те, кто свалился сюда, в полной мере испытают на себе сковывающую силу мертвых форм догматизма.

— Ой-еп, пояс верности. Тесный какой, нe вздохнуть. Тяжелый чугун. В глазах песок. Уши свинцом залиты. И только этот голос. Прямо в мозг. Где жe мы его слышали?

— Ну и, наконец, самый нижний седьмой этаж. Ниже ходить не советую, если хотите удержаться в рамках Закона. Вы прошли все этажи, и вам был дан шанс определиться на каждом этаже. Вам был дан шанс определить свою точку старта.

— Какой-то низкий гул. Все сдавлено. Голова раскалывается. Каменная плита сверху. Склеп.

— И не нужно этого вашего жертвенного "лжегероизма". Жертву-то от вас примут, тoлько этим вы не выполните то, что именно вам предначертано выполнить. А поэтому приготовились ВСЕ! Будем подниматься. Внимание! Взлетаем!

— Грохот. Пыль. Треск бетонных плит. Полон рот щебня. Тьфу!

Кошка настороженно смотрит на дверь 8-го Дома. Дверь открывается, выходят вся семерка Собравшихся, Направительница и Наблюдатель. Кошка облегченно вздохнула, слава Богу, и эти водолазы вернулись.

— За то, что вы опустились до седьмого этажа, — шутит Направительница, — благодарите свои отклонения, а за то, что вы с самого низа, несмотря на все свои крышки от склепов, чугунные пояса и рюкзаки с булыжниками, взлетели на Свет — благодарите ваши утюгоподобные головы: ими легче было перекрытия вспарывать.

Но всем уже было весело, и никто на эту шутку не обиделся. Было солнечно и начиналась весна. А где Натка? Да вон она на сосне. Она как самая легкая взлетела выше первого этажа. Эй, а ты что с собой плиту прихватил? Легкое прикосновение хрустальной палочки — плита рассыпалась бенгальскими искорками. Фу-ты — это только фантом. А у меня, когда пояс верности сдирался, было ощущение, что я прямо на площади раздеваюсь. А у меня от кнута — вот рубцы на ладони, как будто он рос отсюда из руки. Как будто он моей рукой правил, а не наоборот. А я, когда за арматуру рюкзаком зацепился, думал — все, завис, как Windows пиратский. Хорошо, кто-то мимо пролетал и вовремя дал мне пендаля. А главное, камни уже все высыпались, но рюкзак-то какой крепкий, чуть лопатки не выворотил. А наверху, скажите, здорово уже было, когда видишь всех и когда знаешь, что все вернулись. А главное, гляньте, кошка ухмыляется, она ведь все знала.

И Солнце тоже смеялось, и Ему тоже было здорово. Потому что Оно радовалось одинаково за всех и светило одинаково всем: и этим определившимся, и иным оставшимся, и Направительнице, долго ждавшей, и Наблюдателю, который тоже что-то знал.

Он знал, что в Доме номеp 8 есть еще два подъезда: один — "Легкомыслие", а другой — "Смех". Но это уже другие сказки.

6.11.2000.