Уйгуры
В середине VI в. н.э. многочисленные племена номадов, населявших бескрайние степные просторы евразийских степей на всем их необъятном протяжении — от Желтого моря на востоке до Черного моря на западе и от заснеженной сибирской тайги на севере до пустынь Средней Азии и Восточного Туркестана, Великой китайской стены на юге, — были объединены железной рукой древнетюркских каганов в могущественную военную державу. Выдающуюся роль в этом сыграли первые тюркские каганы, Бумын и Мухан-каган. Под воздействием и по примеру древних тюрок кочевые племена, стремившиеся быть похожими на победителей, в течение нескольких десятилетий изменили весь этнокультурный облик кочевого мира.
Одно из важнейших достижений центральноазиатских кочевников в области военного дела в предшествующий период господства в степях сяньбийцев и жужаней — создание тяжеловооруженной конницы в качестве отдельного рода войск, а также изобретение жесткого седла со стременами, упрочившего посадку всадников. В это же время завершилось формирование у кочевников азиатской десятичной системы деления войска и народа, которая в своем законченном виде впервые зафиксирована у жужаней.
Все эти новшества во многом результат предшествующего развития военного дела в кочевом мире в хуннское и сяньбийское время.
Важный элемент военно-дружинной культуры — дорогая пиршественная посуда, изготовленная из драгоценных металлов, золота и серебра. Она была символом и реальным мерилом богатства знатных тюрок.
Согласно дружинному жизненному идеалу жизнь настоящего древнетюркского воина, батыра, должна была протекать в боях, облавных охотах и пирах, а мерилом его достоинства были оружие, воинский пояс и хороший конь.
Военное дело древних тюрок оставило глубокий след во всемирной истории войн и военного искусства и в истории тюркских народов Центральной Азии. Многое из того, благодаря чему сражались и побеждали древние тюрки и что принесло им неувядающую воинскую славу, было впоследствии воспринято и заимствовано их историческими противниками — уйгурами и кыргызами. Уйгуры, которые после разгрома и падения Второго Восточного Тюркского каганата стали господствующим этносом в степях Центральной Азии, подчинили все жившие на территории этого региона кочевые племена. Они сохранили прежнюю тюркскую военно-административную десятичную систему деления войска и народа, разделение армии на правое и левое крылья, а также центр. Правда, уйгуры не сумели воссоздать отряды панцирной конницы — основы военной мощи древних тюрок. Однако это смогли сделать кыргызы. В «эпоху кыргызского великодержавия» кыргызские каганы создали три тумена тяжеловооруженной панцирной кавалерии, в состав которых воинов набирали из представителей самого кыргызского этноса.
Уйгуры.
Телеские племена, кочевавшие к северу от великой пустыни Гоби, составляли большую часть подданных восточнотюркютского хана. Общую численность их китайцы определяли, разумеется условно, в 100 тыс. человек и 15 тыс. отборного войска. Последняя цифра вполне реальна, а по масштабам VII в. и велика.
Оазисы Восточного Туркестана в 1-й половине 1-го тыс. н. э. населяли тохары, согдийцы, сака и другие народы, говорившие на индоевропейских языках, а также (в значительно меньшей степени) китайцы, тибетцы, выходцы из Индии (особенно северных областей). С 605 г., возглавив союз тогуз-огузов Северной Монголии, уйгуры выделились из других тюркских племен. Попытки создания ими самостоятельного государства завершились его формированием в 745 г.
Тюркюты, используя раздробленность телесцев, облагали их тяжелыми податями и насильно забирали в свои войска. Шибир-хану это удавалось, но при Чуло-хане племена уйгуров, бугу, тонгра и байырку объединились и восстали под руководством рода Яглакар (Йологэ), впоследствии ставшего во главе уйгурского каганата. Для тюркютов это была непоправимая беда. Их нажим на Китай ослабел, и новорожденная империя Тан получила передышку. Неизвестно, участвовала ли китайская дипломатия в подготовке восстания. Очень может быть, что в этом она неповинна. Но так или иначе, а у тюркютов оказались связаны руки, и наследник Чуло-хана, его брат Кат Иль-хан Тугбир, был вынужден перенести свою ставку в Хангай, так как восточные степи оказались во власти повстанцев.
Восставшие племена не основали орды, а составили союз племен, более похожий на республику, чем на монархию. Параллельно с главенствующим родом Яглакар "народ еще Шигянь-сыгиня объявил своим государем", а потом таким же образом была вручена власть его сыну Пусе, которого отец не любил и удалил от себя. Но Пуса "был храбр и умен", умел травить зверей и побеждать врагов, и "родовичи, уважавшие Пусу, поставили его государем". Как это далеко от наследственного принципа тюркютов, воплощенного в лествичной системе! Более того, термин "государь" в контексте источника звучит как условное обозначение лица, облеченного властью, а не соответствует термину "хаган". Преемник Пусы назван просто "хойхуский глава", что, очевидно, отражало реальное положение.
Так что уйгурское объединение представляло собой не подобие тюркютского эля, а племенной союз, и дальнейшую борьбу тюркютов и уйгуров можно рассматривать как столкновение двух систем, имеющих диаметрально противоположные направления развития.
Тюркюты и уйгуры говорили на одном языке и одинаково кочевали вместе со своим скотом, "смотря по достатку в траве и воде", но этим сходство их между собой и ограничивалось. Во всем остальном они чуть-чуть отличались друг от друга, но именно это "чуть-чуть" мешало им слиться в один народ. Начать с того, что телеские племена, подобно тюркютам, имели миф о предке-волке, но у тюркютов считалось, что они происходят от волчицы оплодотворенной мальчиком, а у телесцев – от девушки, отдавшейся волку. Отношение начал мужского и женского в двух параллельных мифах диаметрально противоположны, и это не может быть случайным, потому что в дуалистическом миропонимании VI-VIlI вв. символика пола была определяющим принципом. Небо считалось отцом, Земля - матерью, и было не все равно – считать Небо человеком, как тюркюты, или зверем, как уйгуры. В самом параллелизме мифов есть нарочитое противоречие, несмотря на внешнее сходство. Вероятно, это не случайно, так как палеоантропология подтверждает разность их происхождения.
Тюркюты были наиболее монголоидными из всех тюркских племен VI-VIII вв. Зато уйгуры были народом европеоидным, подобно своим предкам – рыжеволосым ди. На китайском рисунке уйгур изображен человеком с толстым носом, большими глазами и с бородой, начинавшейся под нижней губой, с пышными усами и густыми бровями. Раскопки уйгурских погребений окончательно подтвердили европеоидность этой этнической группы.
Несходным был и психический склад обоих народов. Оба они были весьма воинственны, но тюркюты умели дисциплинированно идти за своими ханами и тарханами, а телесцы, и в том числе уйгуры могли мужественно отстаивать свою свободу, но не проявляли способностей к организации управления и после победы разбредались по своим кочевьям, давая врагу возможность оправиться и перестроиться. Именно это обстоятельство позволило тюрскому кагану Кат Иль-хану долгое время игнорировать их отпадение и продолжать войну против династии Тан.
Уйгуры хорошо известны в китайской истории. Это – потомки гао-цзюй, которые сами были выходцами из группы хуннов. Они издавна имели сношения с царским двором Поднебесной империи, который не раз оказывал им помощь в борьбе против тюркютов и поручал им управлять «дикими северными землями».
В 742 г. уйгуры, карлуки и басмалы восстали против тюрок Второго каганата и разбили их. К тому времени они уже испытали влияние Китая, заимствовали китайскую административную систему и стали верными союзниками китайцев.
Ещё задолго до того как в Средней Азии появился Уйгурский каганат, вошедший в него племенной союз был хорошо известен в Китае. Первые упоминания о нём встречаются в письменных памятниках Поднебесной империи, созданных в IV веке. В них уйгуры обозначены термином, произносимым как «гао-цзюй», что в переводе означает «высокие телеги». Такое название они получили за своё обыкновение передвигаться по степи на телегах с высокими колёсами. Китайские историки описывают новый варварский народ как людей «низкого роста, гордых и жестоких, превосходных всадников и лучников, более алчных, чем все остальные степные племена».
На территории, где жили племена Уйгурского каганата, или, иначе говоря, ханства, появившегося в середине VIII века, в прежние века существовали три других раннегосударственных кочевых образования. Первым из них был каганат, созданный в 323 году в Хангайском горном массиве, расположенном на землях, принадлежащих современной Монголии.
Просуществовав не более 200 лет, он уступил место второму каганату, также не задержавшемуся на исторической арене и в 603 году уничтоженному племенами тюрок, руководимых вождём из рода Ашинов. В их состав входили три племенных образования – басмалы, карлуки и уйгуры. Находясь в постоянном общении с Китаем, они не только стали его союзниками, но и заимствовали его передовую, по тем временам, административную систему.
Началом истории Уйгурского каганата принято считать 745 год, когда в результате острой межплеменной борьбы власть захватил клановый вождь из рода Яглакар по имени Бильге. Сам он был уйгуром, и по этой причине созданное им государство получило своё, вошедшее в историю название.
Следует отдать должное этому правителю: Уйгурский каганат он создавал на принципах достаточно демократичных и в корне отличавшихся от обычаев той варварской эпохи. Основные административные функции Бильге возложил на представителей десяти родов, составлявших племя тогуз-огузов, ставшее ведущим, но не господствующим в государстве.
Силой подавив сопротивление басмалов, он предоставил им те же права, что и своим родовым соплеменникам. Даже малые народности, такие как киби, тонгра, хунь, буту и ряд других, были приняты в общую среду на равных правах. Когда же закончилась двадцатилетняя борьба карлуков против Уйгурского каганата, продолжавшаяся с перерывами после смерти Бильге, то и они были уравнены с тогуз-огузами, оказавшись на той же ступени социальной лестницы.
Такая форма внутригосударственного устройства обеспечила ему на первых порах достаточную стабильность. Малые народности при этом имели те же права, что и ведущее племя Уйгурского каганата. Война с тюрками иных кочевых образований лишь укрепила этот союз. Для своей ставки хан Бильге избрал участок, находившейся между подножием горного массива Хангам и рекой Орхоном. В целом же его владения, граничащие с Китаем, на западе охватывали Джунгарию – значительную по своей площади территорию Центральной Азии, а на востоке – часть Маньчжурии. После разгрома карлуков их восточные кочевья на Черном Иртыше оказались в составе Уйгурского каганата. К дальнейшим территориальным завоеваниям уйгуры не стремились. К середине VIII века этот степной народ уже устал от минувших потрясений.
После смерти хана Бильге, последовавшей в 747 году, верховная власть в Уйгурском каганате перешла к его сыну Маянчуру, однако своё наследственное право ему пришлось отстаивать в кровопролитной борьбе. Последний период правления его отца был отмечен возникновением в близких к нему кругах оппозиции, недовольной установленными порядками и ждавшей удобного случая к мятежу. Воспользовавшись смертью правителя, её лидеры спровоцировали бунт среди басмалов и курлуков, развязав тем самым гражданскую войну. Не имея иной возможности подавить сопротивление, Маянчур был вынужден прибегнуть к помощи иноплеменников – татар и киданей. Впрочем, немаловажную роль в благополучном завершении войны сыграло его умение находить во всех затруднительных случаях компромиссные решения.
Утвердив таким образом свою верховную власть, Маянчур приступил к обустройству государства. Начал он с создания мобильной и хорошо обученной армии. Это являлось первостепенной необходимостью, поскольку Уйгурский каганат существовал в период войн, постоянно вспыхивавших на всей территории Центральной Азии. Но, в отличие от отца, молодой правитель приложил все силы к расширению своих владений.
Маянчур сформировал мобильную, хорошо обученную армию. Арабский историк Кужама писал, что десять уйгуров могли справиться с сотней карлуков. Маянчур с присущей ему энергией обустраивал свою державу: весной 750 г. он нанес поражение чикам в верховьях Енисея; осенью – татарам в Северо-Западной Маньчжурии; на следующий год – на северо-западе кыргызам. Продолжая традиции своего отца, Маян-чур давал представителям покорённых им народов равные права с прочими жителями государства.
Кыргызы, граничившие с Уйгурским каганатом на севере и о которых речь пойдет далее, сопротивлялись до 758 г. И хотя они потерпели поражение и покорились, платя уйгурам дань соболями, зато не утратили самоуправление. Западные границы не позволили расширить уйгурам печенеги, кочевья которых в это время распространились до Нижней Волги.
Важным этапом в истории Уйгурского каганата является оказание им военной помощи представителям правившей в Китае династии Тан. Дело в том, что в 755 году один из видных военачальников китайской армии Ань-Лушань поднял мятеж и во главе многочисленного отряда, сформированного главным образом из тюрков, захватил обе столицы Поднебесной империи – Чанъань и Лоянь. В результате императору ничего не оставалось, как просить помощи у дружественных ему уйгуров. Маянчур, откликнувшись на призыв, дважды посылал в Китай войско, состоявшее из 5 тыс. профессионалов и почти 10-тысячного вспомогательного контингента. Это спасло танскую династию и помогло ей удержать власть, однако за услугу, оказанную уйгурами, пришлось рассчитаться золотом. Ещё большую сумму император уплатил за то, чтобы его заступники поскорее убрались с территории Поднебесной и прекратили грабежи. Военная операция по наведению порядка в соседней стране чрезвычайно обогатила каганат и положительно отразилась на его экономике.
После похода 762–770 гг. уйгуры начали общаться на равных со своим могучим соседом и даже относиться к нему свысока. Если они оказывали китайцам неоценимые услуги, например, в борьбе против тибетцев, то за них приходилось расплачиваться ценой жесткого уйгурского протектората, который с трудом переносили китайские националисты, священники и консерваторы. Уйгуры требовали – и получали – в жены принцесс, насаждали манихейство и, что еще хуже, ввели систему обмена скота на шелк по такому курсу, что лошадь, в сущности, не нужная китайцам, стоила в два раза больше своей настоящей цены, другими словами, это было не что иное, как требование платить дань. Интенсивное коневодство в Уйгурии предполагало либо войну, либо экспорт лошадей. Китай предпочитал мир, и министру, который жаловался на безвыходное положение в стране, император однажды ответил: «Народ постоянно страдает от отсутствия лошадей…» Поистине царский ответ!
Очередной важный этап в истории Уйгурского каганата наступил, по свидетельству тех же китайских летописей, в 762 году, и связан он был не с военными победами, а с обращением его населения в манихейскую веру. Открылась новая страница. В 762 г. во время похода в Поднебесную империю. Идигань встретил в Лояне манихейских проповедников, говоривших на понятном для уйгуров согдийском языке, обратился в их веру и широко распахнул для них двери своего царства. Он увел их с собой и сделал из своей столицы роскошный, окруженный стенами город. Город, построенный уйгурами на берегах Орхона, «город царского лагеря», тогда он назывался Орду-Балик.
Следует отметить, что после падения Второго каганата Азия вступила в эпоху смены веры: кочевники начали заимствовать культуру и мировоззрения с Запада, а вовсе не из Китая. Из Ирана уйгуры позаимствовали манихейство, из Сирии кочевники приняли несторианство, из Аравии – ислам, из Тибета – теистический буддизм. Правда, буддизм был воспринят позже, но принцип заимствования остался прежним – «антикитайским».
Напомним, что религия Мани, манихейство, опирающаяся на противопоставление и сосуществование доброго, светлого принципа и злого, темного принципа (оба созидательные), родилась в Вавилоне в III в. и распространилась по всему миру, включая даже Северную Африку, где ее проповедовал будущий святой Августин до своего обращения в христианство. Оно пришло в Европу, породив альбигойскую ересь, и в иранский мир, который продвинул его еще дальше, до Дальнего Востока.
Уйгуры сделали манихейство своей государственной религией, и она оказала на них сильное цивилизующее воздействие. Необходимо подчеркнуть, что в некотором отношении Азия опередила Европу на триста лет: Тибет уже в VII в. стал теократической державой, а Уйгурия сделалась ею во второй половине VIII в. Манихейство было тесно связано с согдийской культурой, и согдийский язык стал вторым официальным языком Уйгурской империи наравне с тюркским, начиная с надписи в Севрее (762 г.), которая прославляет счастливый исход китайской кампании и не менее счастливое обращение.
Постепенно входила в употребление новая письменность, менее приспособленная к их языку, чем старая система, используемая тюрками, зато передающая много гласных. Она произошла из согдийской графики и долго существовала параллельно с тюркской рунической письменностью, к которой тяготела национальная религия, – именно руническими знаками, при помощи кисти, будут сделаны в середине VIII столетия надписи на опасном перевале, который ведет в долину Хойту Тамир, а позже будут написаны несколько манускриптов в оазисах Тарима*. Но в конце концов ее вытеснил новый алфавит и в течение нескольких веков был основой первой великой национальной литературы на тюркском языке. Еще позже эту письменность, которая получила название уйгурской, взяли на вооружение монголы и передали маньчжурам.
Благодаря согдийскому языку этот, еще дикий народ вступил в тесные контакты с утонченной мыслью Ирана, а через нее – со всем миром Средиземноморья. Конечно, преувеличением является то, что сказано в надписи в Кара Балгассуне (около 810 г.): «Эта страна варварских нравов, полная запаха крови, превратилась в страну, где выращивали овощи; эта страна, где убивали, стала страной, где учились творить добро».
Никакая религия никогда не могла полностью отвратить своих адептов от их природных наклонностей, в частности от насилия. Историю Уйгурского каганата никак не назовешь мирной и спокойной. По меньшей мере два кагана пали от рук убийц, пятый – в 790 г., одиннадцатый – в 832 г., двенадцатый покончил жизнь самоубийством в 839 г. в результате бунта, организованного своим министром. Но медитация и религиозная жизнь отвлекали часть людей от агрессивности или ослабляли ее, и за большими захватническими походами следовал расцвет сельского хозяйства и торговли.
К 800 г. – исключительно важная веха для уйгуров: были основаны колонии в Серинде, Карачаре, Бешбалыке, Турфане, т. е. в богатых оазисах Тарима, которые были своего рода залогом будущего.
В середине VIII века уйгуры дважды предпринимали попытки захвата территорий, принадлежавших Туве, и пытались подчинить себе обитавшие там племена чиков. Это было весьма трудным делом, поскольку те находились в союзнических отношениях со своими северными соседями – кыргызами – и опирались на их поддержку. Именно помощь соседей стала причиной неудачи, постигшей уйгуров и их предводителя Маян-чура во время первого похода. Лишь через год, в результате победы в битве на реке Болчу, уйгурскому войску удалось одолеть сопротивление чиков и их союзников кыргызов. Чтобы окончательно закрепиться на завоёванной территории, Маян-чура приказал возвести ряд укреплений и оборонительных сооружений, а также учредить там военные поселения. В составе Уйгурского каганата Тува находилась вплоть до его падения, являясь северо-западной окраиной государства.
Во второй половине VIII века существенно обострились отношения каганата с Китаем. Особенно заметно это стало после того, как в 778 году к власти там пришёл император Дэ-цзун, весьма неприязненно относившийся к уйгурам и не считавший нужным скрывать свои антипатии. Правивший в те годы в каганате Идигань-хан, желая принудить его к покорности, собрал войско и напал на северные районы страны.
Однако он не учёл, что за годы, прошедшие с тех пор, как уйгуры спасали правившую в Китае династию Тан, население Поднебесной увеличилось почти на миллион жителей, что позволило создать армию в 768 тыс. человек. В результате его военная авантюра окончилась провалом и лишь усугубила взаимную вражду.
После поражения уйгуры получили разрешение жить в столице как «гости», но в 780 г. Дэцзун выслал их из Китая. Однако на границе обнаружилось, что уйгуры в дорожных мешках увозили китайских девочек. Пограничные войска оцепили табор уйгуров, отобрали девочек, а «гостей» казнили. Император, понимая, что уйгурский каган потребует китайской крови, направил посла с объяснениями и извинениями.
В это время в Уйгурии власть была узурпирована Кутлугом, и уже новый каган (из вельмож) в 781 г. взял выкуп за смерть «гостей», а в 783 г. был заключен мирный договор на следующих условиях: 1) каган назывался вассалом Китая; 2) посольство Уйгурии не должно превышать 200 человек; 3) для принудительного торга приводилось не более тысячи лошадей; 4) запрещено уводить китайцев за границу. Договор был скреплен в 788 г. через брак и союз против Тибета.
В 789 г. Уйгурия стала выборной монархией, и фактически получалось, что не уйгуры зависели от китайцев, а китайцы – от уйгуров.
Уйгуры вступили в войну с Тибетом (см. Приложение 1), и в течение трех лет мешали наступлению Тибета на север Китая. Сдерживая силы Тибета и препятствуя их наступлению на Северный Китай, уйгуры получили от своего нанимателя изрядное количество золота, но, вернувшись после завершения войны домой, столкнулись с совершенно неожиданной проблемой. Когда они возвратились в родные степи, им было необходимо подавлять протибетские настроения среди карлуков, тюргешей, входивших в состав Уйгурского каганата. Кроме того, в тылу у уйгуров восстали кыргызы, сохранившие при подчинении в 758 г. автономию. В китайских источниках отмечается: «Кутлуг сумел подавить кыргызов, подверг их страну разгрому, и их государственные дела прекратились, на земле их не стало живых людей». Это, очевидно, значительно преувеличено, но, тем не менее, после разгрома целых 20 лет, т. е. пока не выросло новое поколение, о кыргызах не было слышно.
И вновь уйгуры включились в войну с Тибетом. Они остались победителями, и снова им перешел город Бешбалык, затем уйгуры перебили корпус тибетский под Кучей. Однако кучийские китайцы оказались неблагодарны и стали торговаться о размере дани за освобождение. Каган пошел против скупых союзников, которые были разбиты и бежали до самой Ферганы. На берегах Нарына уйгуры настигли беглецов и ограбили их дочиста. Уцелевшие «слезно просили и молили» принять от них дань, на что уйгурский каган милостиво согласился. Таким образом, остатки китайских владений на западе вошли в состав Уйгурского каганата.
Далее уйгуры разгромили западных и восточных карлуков и поддерживающую их тибетскую армию. Все эти события произошли с 795 по 805 г.
Таким образом, тибетская армия не смогла сокрушить уйгуро-китайскую коалицию. В 816 г. тибетцы бросили армию на уйгурскую столицу Каракорум. Они удачно рассчитали время: в тылу у уйгуров вспыхнуло восстание кыргызов, на этот раз удачное для последних.
Отправляя в поход свои войска, Идигань-хан не учёл, что среди племён, составлявших население каганата, очень многие не только сочувствуют жителям Тибета, но и имеют с ними кровные связи. В результате, возвратившись победителями из чужих земель, уйгуры были вынуждены у себя дома подавлять вспыхивавшие повсеместно мятежи, начало которым положили карлуки и тюргеши. Не успели воины каганата сломить их сопротивление, как в тылу у них восстали кыргызы, сохранявшие до той поры автономию, но воспользовавшиеся политической нестабильностью для полного отделения. В 816 году положением, создавшимся в результате внутренних конфликтов, воспользовались тибетцы, не оставлявшие надежды отомстить уйгурам за недавнее поражение. Подгадав время, когда основные силы каганата, участвовавшие в подавлении восстания, находились на северных рубежах государства, они напали на столицу Уйгурии Каракорум и, разграбив всё, что можно было унести, сожгли её.
Последующему распаду Уйгурского каганата, наступившему в середине IX века, способствовали усиливавшиеся с каждым годом сепаратистские настроения среди входивших в него племён. Немаловажную роль в их нагнетании играли религиозные противоречия, причём именно уйгуры становились главным объектом всеобщей ненависти. Важно учесть, что Уйгурский каганат существовал в период, когда среди степных народов Средней Азии шёл процесс смены веры. Кочевники заимствовали религиозные мировоззрения главным образом из Ирана, Сирии и Аравии, но происходило это крайне медленно, без нажима извне. Так, среди них постепенно укоренялись несторианство, ислам и теистический буддизм (направление буддизма, признающее Творца вселенной). В тех же случаях, когда отдельные племена кочевников попадали в зависимость более сильных соседей, те просто требовали выплату дани и не пытались менять весь круг их мировоззрения.
Что же касается уйгуров, то они старались силой обратить народы, входившие в состав их государства, в манихейство, для многих чуждое и непонятное в силу недостаточного на тот момент уровня развития. Такую же политику они проводили и в отношении племён, которые, став жертвой очередного набега, оказывались под их влиянием. Не удовлетворяясь лишь получаемой данью, уйгуры заставляли их отказываться от привычного уклада жизни и принимать манихейство, производя тем самым ломку психики своих вассалов. О манихействе (и других религиях степняков) мы подробнее поговорим на следующей лекции. Заметим, что Л. Н. Гумилев считал, что именно принятие манихейства как государственной религии (несмотря на все ее цивилизационное воздействие) в конце концов и погубило Уйгурский каганат.
Подобная практика приводила к тому, что не только целостности, но и самому существованию Уйгурии постоянно угрожало всё большее количество внешних и внутренних врагов. Очень скоро вооружённые столкновения с кыргызами, карлуками и даже тибетцами приняли характер религиозных войн. Всё это привело к тому, что к середине IX века былое величие Уйгурского каганата осталось в прошлом. Ослаблением некогда мощного государства воспользовались кыргызы, захватившие в 841 году его столицу Каракорум и похитившие всю находившуюся в ней казну. Многие исследователи подчёркивают, что разгром Каракорума по своей значимости и последствиям был сопоставим с падением Константинополя в 1453 году.
Окончательно Уйгурский каганат пал под натиском китайских полчищ, напавших на него в 842 году и заставивших своих прежних союзников отступать вплоть до границ Маньчжурии. Но и столь продолжительное бегство не спасло погибающую армию. Кыргызский хан, узнав, что уйгуры нашли пристанище в землях, принадлежащих татарам, явился с многочисленным войском и предал смерти всех, кто ещё мог держать в руках оружие. Внезапная агрессия со стороны Китая преследовала не только военно-политические задачи, но и ставила своей целью разгром манихейства, который в дальнейшем открывал дорогу для распространения буддизма. Все религиозные книги маниев были уничтожены, а имущество служителей этого культа передано в императорскую казну.
Однако на этом история уйгуров не закончилась. После разгрома своего, некогда могучего государства им всё же удалось в 861 году, сплотившись вокруг последнего представителя правившей ранее династии Яглакара, создать небольшое княжество в северо-западной части Китая, на территории провинции Ганьсу. Это вновь созданное образование вошло в состав Поднебесной империи на правах вассала. В течение некоторого времени отношения уйгуров с их новыми хозяевами были достаточно спокойными, тем более что они исправно платили установленную дань. Им даже разрешено было держать немногочисленную армию для отражения набегов агрессивны соседей – племён карлуков, ягмы и чигили. Когда собственных сил не хватало, на помощь приходили правительственные войска. Но впоследствии китайский император, обвинив уйгуров в разбоях и мятежах, лишил их своей защиты. Этим в 1028 году воспользовались близкие к тибетцам тунгусы и, овладев землями уйгуров, положили конец существованию их княжества. На этом завершилась история Уйгурского каганата.
Кыргызы
Мы уже упоминали об этом древнем народе.
Великая степь словно полуостровами проникает и на север, где наибольшим по своему значению был в VII–VIII вв. район верховьев Енисея. Там создавалась культура кыргызов, равно не похожая ни на тюркскую, ни на уйгурскую.
Несмотря на сходство языка и письменности, кыргызы по некоторым своим особенностям были далеки и от тюрок, и от уйгуров. Они как бы занимали третью вершину равностороннего треугольника, представлявшего, тем не менее, единую тюркскую целостность, гармоническую напряженность непрекращающейся борьбы, обусловливающей общее развитие.
Кыргызы на севере, востоке и северо-западе граничили с племенами, не имевшими ничего общего со Срединной Азией: древние сибиряки не составляли никакой целостности. Однако непосредственная близость кыргызской территории к племенам сибирской тайги наряду с природными условиями определила возможности и направление развития кыргызской державы.
Кыргызское ханство было объединением нескольких племен, во главе которого стоял хан. Северная граница Кыргызского ханства проходила несколько севернее нынешнего Красноярска. Что же касается восточной границы, то их было две: основная, первая, проходила по подножию Восточных Саян, а вторая – по водоразделу Оки и Ангары. В промежутке между этими двумя границами жили три племени: дубо, т. е. тувинцы, милигэ, т. е. меркиты, и эчжи. На эти лесные племена кыргызы совершали набеги, а пленников обращали в рабство. Зато мощный отпор кыргызы получали от куракан, живших на Ангаре. Именно на второй границе шла напряженная непрекращавшаяся война.
Следует отметить, что в Хакасии, составлявшей тогда ядро Кыргызского ханства, во многих местах добывалось железо, почти во всех сосновых лесах встречаются остатки древних железоплавилен. Здесь изготавливались орудия труда и оружие – мечи и кинжалы, а также детали конной сбруи. Развитие металлургии позволяло ханам создавать отборные ударные части из латной кавалерии.
Наследники Великого Тюркского каганата, уйгуры и кыргызы, крупных государств не создали, а потому не имели нужды в применении удельно-лествичной системы.
Древние тюркизированные индоевропейцы – кыргызы – остались прочно привязанными к своей реке, Енисею, в районе нынешнего города Минусинска, где тюркюты покоряли их и несколько раз подвергали репрессиям. В глазах последних они были грубыми варварами, хотя кыргызы усвоили зачаточные понятия о цивилизации от своих соседей по Монголии. Они умели писать, правда, на примитивном уровне, недостаточном для появления литературы. Но они часто писали небольшие надгробные тексты, сильно напоминавшие надписи их соседей. Долгое время эти тексты считались древними, между тем это – всего лишь результат архаизма, обусловленного посредственной культурой и практикой шаманства. Манихейство уйгуров нисколько кыргызов не затронуло. Самая древняя их надпись датируется, скорее всего, VIII в., а самые последние могут относиться к IX в. или началу Х в. Они представляют ценность для истории цивилизаций. Однако эти тексты малоинтересны для истории событий, поскольку их трудно прочитать: они изобилуют пробелами. Трудно точно сказать, что кыргызы делали на покоренных землях, если только это не толкало их назад к варварству.
Отношения кыргызов с уйгурами изначально складывались однозначно: это был язык мятежей, восстаний и войн: 758, 795, 818, 840, 861–870 гг. Великая степь стала театром войны между уйгурами и енисейскими кыргызами, которые вышли победителями и образовали Кыргызский каганат, но впоследствии не сумели на этой земле закрепиться. Впрочем, по-видимому, они не очень к этому стремились. Привыкшие к оседлому быту в благодатной Минусинской котловине, кыргызы видели в степях только поприще для боевых подвигов, целью которых была военная добыча. Когда же между кыргызскими войсками и становищами уйгуров легла пустыня, а уйгурские женщины и дети попрятались в крепостях, унаследованных ими от китайских военнопоселенцев, война стала невыгодной для кыргызов и постепенно затухла.
В 924 г. кыргызов изгнали новые пришельцы, на этот раз кидани. Кыргызы мирно вернулись в долину, откуда пришли.
Кидани
Они не имеют отношения к тюркам, они – протомонголы, и упоминаются здесь, во-первых, потому что кидани – предвестники скорого появления монгольского могущества, а этот момент чрезвычайно важен для тюркской истории, а с другой стороны, потому, что они сыграли определенную роль в тюркском мире. С 907 по 1125 год существовало киданьское государство Ляо, управляемое кланами Елюй и Сяо. Протянувшись от Японского моря до Восточного Туркестана, империя Ляо стала наиболее могущественной державой Восточной Азии. Когда в 1125 г. их изгнали из Китая, произошел фантастический энергетический взрыв, который вернул их к кочевой жизни. Они прошли через всю Центральную Азию, чтобы основать (1130–1135 гг.) в северовосточной части Туркестана буддийское государство, известное под названием Каракитай.
Китайцы традиционно считали киданей потомками сяньби и соответственно дунху. Сами кидани рассказывали легенду, что у горы Муешань мужчина – "священный человек" (шэнь-жэнь) с р. Лаохахэ, сплавлявшийся на белой лошади, встретил «небесную женщину» (тяньню), в повозке, запряжённой серым быком. Они стали мужем и женой, и у них родилось восемь сыновей, которые и стали основателями восьми киданьских племён.
В память о своих прародителях кидани устраивали весеннее и осеннее жертвоприношение белой лошади и серого быка в храмах у подножья горы Муешань. Основным занятием киданей было кочевое скотоводство. Перемещались на телегах и верхом на лошадях. Держали овец, лошадей, коз, коров, верблюдов. Вторым занятием киданей была охота на кабанов, оленей и пушного зверя. Не забывали кидани (что вообще не характерно для кочевников) и о рыболовстве: ловили сетью, гарпуном и удочкой. Описания жизни киданей сохранились в китайских хрониках и отражают оценки средневековых китайских авторов: обычаи киданей сходны с обычаями мохэ. Любят грабежи и набеги. Полагают, что горькое оплакивание смерти отца или матери (что принято у китайцев) — признак слабости. Трупы помещают на вершинах деревьев, растущих в горах. Через три года кости собирают и сжигают. После пьют вино и молят духов умерших о помощи во время охоты. В речах очень грубы, не знают приличий.
В VI в. кидани стали частью степной империи тюрков, но часть населения (10 000 семейств) эмигрировала на территорию современной Кореи. Киданьский дахэ получил от тюрок титул «сыцзинь». Кидани жили и охотились раздельно, собирались только для войны. Часто воевали с татабами и если проигрывали, то отступали в свои горы. Обычаи были сходны с тюркскими. Покойников отвозили в горы и хоронили на деревьях.
Переход от племенной федерации к империи с династической системой наследования происходит в правление киданьского вождя Абао-цзи (Елюй Амбагай). В 907 он провозглашает себя каганом, а в 916 – императором, подчинив несколько соседних племён (считается, что в IX в. кидани состояли из 8-и племенных групп). В 926 Абао-цзи расширяет территорию за счёт соседнего царства Бохай (Бохайго), охватывавшего юг Приморья, юго-восток Маньчжурии и северо-восток Кореи.
В 947 г. новое государство было названо Великим Ляо, в 983 — Великим государством киданей, в 1066 — снова Великим Ляо. Активно укрепляясь на северных рубежах Китая, кидани отторгли часть его территорий («Шестнадцать округов»). Основы управления в государстве Ляо были созданы китайцами и корейцами, на основе китайских иероглифов и из китайских элементов письма была создана письменность, развивались города, ремёсла, торговля. Хотя переход к имперской социальной и политической организации был значительным изменением для киданей, киданьский язык, миф о происхождении, шаманская религия и кочевой образ жизни они сохранили.
Не сумев справиться с соседями и вернуть утраченные территории, китайская империя Сун была вынуждена пойти на подписание в 1004 г. мирного договора и согласиться на выплату дани. В 1042 дань была увеличена, а в 1075 Китай отдал киданям ещё часть своей территории.
С конца XI века государство Ляо приходит в упадок, а в 1125 его уничтожают чжурчжэни. Часть киданьской знати (каракидане, или каракитаи) уходит в Среднюю Азию, где в районе рек Талас и Шу сложилось небольшое государство каракитаев — Западное Ляо (1124—1211).
Кидани практиковали шаманизм, в котором животные играли важную роль. Охотники приносили жертву духу животного, на которое они охотились, и во время охоты носили шкуру того же животного. Проводились праздники, посвященные ловле первой рыбы и дикого гуся, и ежегодным жертвоприношениям животных небу, земле, предкам, горам, рекам и т. д. Каждый мужчина государства киданей приносил в жертву белого коня, белую овцу и белого гуся во время зимнего солнцестояния.
Когда киданьский вождь умирал, всесожжения приносились в полнолуние и новолуние. Тело оставляли на три года в горах, после чего кости должны были кремировать. Кидани верили, что души умерших покоились в месте, называемом Черная гора.
Киданьские палатки всегда были обращены на восток, и они почитали солнце, но луна не играла большой роли в их жизни. Отправляясь на войну, они практиковали гадание на лопатке белой овцы, рассматривая и интерпретируя рисунки трещин, образовавшихся при нагревании.
Киданьские женщины охотились, ездили верхом и стреляли из лука. Кидани практиковали многоженство и обычно предпочитали брак внутри племени, но было известно, что император брал жен у других групп, таких как хань, корейских и тюркских.
Шато
Согласно китайским хроникам, племена шато сформировались после исчезновения Западной-Тюркской империи к западу от Баркола (озеро Бар), откуда тибетцы вытеснили их на восток, где они попросили покровительства Китая (800 г.).
Китайцы включили их в свой состав в качестве члена федерации, как они обычно поступали со всеми «варварами», которые приходили в Китай, «униженно преклонив колени и склонив голову». Им дали территорию на севере Ордоса. В течение 70 лет шато жили там в мире и спокойствии. Затем, в 878 г., они проникли в Шэньси и даже приняли участие в бесконечных распрях китайцев.
Империя Тан в те времена воевала с мятежниками, которые отобрали столицу Чанъань. Тогда китайцы призвали на помощь своих федератов. Шато откликнулись без промедления. Их предводитель Ли-Ко-Юнь прогнал мятежников из Чанъаня (883 г.), получил в виде вознаграждения титул министра и был назначен губернатором захваченного им Шэньси. Племена шато были верными вассалами. Но с исчезновением Тан (907 г.) они посчитали себя свободными от всяческих вассальных обязательств и провозгласили себя императорской династией в Лояне.
Шато основали две династии, которые просуществовали совсем недолго: одна – с 923 по 936 г., другая – с 936 по 946 г. Подобно кыргызам, они не смогли противостоять киданям. Так в середине Х в. наступил конец последнему тюркскому царству в Китае.
В тексте лекции неоднократно упоминался Тибет, с которым воевали и Китай, и Уйгуры. Тибет в VII в. был уже настоящим государством – очень интересным и необычным. В приложении будет дан текст книги Л. Н. Гумилева «Древний Тибет».
Медитация:
8-й Мастер
СООК РОН
ЭТОЛ ТООН
СИОН АУО
ХАА ИНН
Присцельс ОСТЕР
© 2001—2024 «Литан» — Центр Открытого Сознания
Графика и дизайн: Ольга Генерозова
Тех. поддержка: Всеволод Кузьмин