Лекция 15.

Метаистория Великой степи

 
Название «Великая Степь» обозначает не только географическое местоположение, но прежде всего историко-культурный и сакральный статус, раскрывающий выдающуюся роль этого региона в мировой истории.

Мы рассматривали историю Великой Степи с самых древних времен до примерно Х века. Сегодня мы поговорим о метаистории Великой Степи за этот период. О самой глубокой древности и Прамонгольской метакультуре мы немного говорили, дальше нас будет интересовать период примерно с III века до н.э., когда на просторах степи образовалось первое государство Хунну (по крайней мере, именно о нем и именно в это время стало известно). Степные племена, кочующие по степи, периодически соединялись в государства, которые существовали, как правило, не очень долго. Одно за другим они создавались, распадались, сливались, перемещались по степи, выходили за ее пределы на Запад и Восток, обитая на огромном разнообразие азональных ландшафтов – не только собственно степных, но и лесных, речных, оазисных… Мы говорили о политическом доминировании и широком расселении на разных исторических этапах тех или иных народов – хунну, туранских ариев, тюрков, кыпчаков, кумыков, киданей, половцев и многих других.

Тем не менее, при всем их разнообразии по происхождению, этническому составу, масштабу, ареалу и времени распространения, особенностям и статусу в мировой общечеловеческой цивилизации все они составляли единую макроцивилизационную общность Великой степи, которая в современной науке носит название номадической (кочевнической) цивилизации.

Особенность номадической цивилизации и ее «сыновей» состоит в том, что качественное наполнение набора их цивилизационных элементов во многом определяется совершенно иным, нежели в других локальных земледельческих цивилизациях, содержанием, обусловленным доминированием номадической составляющей. Именно номадизм определил формирование своего собственного пути постижения мира и законов взаимодействия с ним, наиболее полно выразившегося в тенгрианстве с его космоцентрической картиной мира. Номадизм определил и такие качества и особенности, как чрезвычайно высокий интеграционный потенциал, доминирование духовного над материальным и устного способа передачи информации над письменным, способность к восприятию инноваций и достижений других народов, внутреннюю свободу и независимость, а также совершенно особый тип государственности и экономики, основанный на скотоводческом способе хозяйствования.

В номадической цивилизации была сформирована и своя особая система экономических отношений, объединяющая кочевое скотоводство и экономические ресурсы оседлого земледельческого и городского хозяйства. Именно это разделение, существующее в рамках одной цивилизации, и стало основой развитой системы экономических отношений и в последующих цивилизациях. От номадической цивилизации ее «сыновьям» передались в своей первоначальной сущности такие цивилизационные характеристики, как экстравертность и взаимодействие с оседлой цивилизацией, а также основные цивилизационные признаки. К ним можно отнести: наличие религии, в основе которых вера в Бога Неба, единство территории, культуры и искусства, наличие государственности, городов, календаря и письменности. Однако такой цивилизационный признак, как общность религии, на отдельных этапах может потерять свою интегрирующую роль. Так, вера в Небесного Бога, ярко проявившаяся начиная с эпохи мезолита, в тюркской цивилизации со временем потеряла свою интегрирующую роль, когда широкое распространение получили буддизм, христианство и ислам. К родовым характеристикам номадической цивилизации и ее «сыновей» относится и культ предков, который создавал и учреждал устойчивые межпоколенные связи и целостность общества в длительной исторической перспективе. Осваивая различные территории, расширяя пространство своего мира, они способствовали распространению различных инноваций в пространстве Евразии, внося свой вклад в историю и культуру ее народов.

В Х веке в жизни народов Великой степи произошли принципиальные изменения. Прежде всего, сменилась система повышенного увлажнения степной зоны. Влага, приносимая циклонами с Атлантического и муссонами – с Тихого океанов, стала изливаться на тайгу. А пустыня Гоби, расширяясь на север и на юг, разделила противников – уйгуров и кыргызов. Уйгуры осели в притяньшаньских оазисах, а кыргызы вернулись в минусинскую котловину. Сочетание двух параметров – этнической старости и климатического колебания вызвало обрыв исторического времени, продолжавшегося 1300 лет. История этой замечательной культуры – могучего Тюркского каганата – оказалась забытой.

Когда в ХI веке дожди вновь оживили верховья Онона, Керулена и Селенги, туда пришли иные люди, сибиряки из Забайкалья, говорившие по-монгольски и представления не имеющие о тех богатствах «Вечного эля», которые жили в степи за двести лет до них. Поэтому-то монголы, встретившиеся только с одним этносом древней культуры – енисейскими кыргызами, приписали им все сарматские, скифские и хуннские курганы, назвав их «киргизскими могилами» (кыргыз ур). Но реального смысла это название не несло, являясь синонимом понятия «древние». Кое-что из элементов старинной культуры попало к монголам через полузабытые предания или заимствовано у соседей, но хотя все люди имеют предков, не все получают от них наследство. Монгольские племена ХI века начали новую жизнь на пустом месте.

А тюрки? Изгнанные из своей прародины, разметанные исторической судьбой по Передней Азии, Сибири, Индии, Египту, Причерноморью и Закавказью, потерявшие этническую структуру, тем не менее сохранились как суперэтнос, точнее – как суперэтническое поле, обладающее самым важным свойством -- противопоставление себя всем остальным. Внешних сходств между тюркскими этносами – якутами и сельджуками, куманами и уйгурами было маловато. Но ощущение единства их не покинуло и в какой-то мере определяло их поведение.

Прежде чем начать говорить о монголах, сегодня мы постараемся понять, что же на Тонком плане стояло за таким грандиозным явлением как номадическая (кочевническая) цивилизация, какова была ее метаисторическая роль и как она с этой ролью справлялась.

Как нам сегодня представляется, на основе номадической цивилизации создавалось основание особой метакультуры, которая строилась на совершенно иных принципах, отличных и от принципов устройства западных метакультур (начиная с Атлантиды), Арабской (мусульманской) и Китайской (которая, как мы в свое время говорили, сама принципиально отличалась от западных). Прежде всего, эта метакультура не должна была иметь внутри себя «опорного» эгрегора, скрепленного особыми эгрегориальными субстанциями (зачастую отличающимися по качеству и связующей силе). Одна из задач «опорного» эгрегора – проведение демиургического тока, который и закручивал первичный турбулент, собирающий элементы метакультуры, запускающий формирование ее кармического массива и т. п.

В Степи эгрегоры формировались совсем по-другому. Долгое время это были разнообразные (но схожие по внутреннему устройству) племенные эгрегоры, которые время от времени сливались в государственные, затем зачастую снова распадались на отдельные племена, расходившиеся в разные стороны, снова сливались в новые комбинации или входили в состав эгрегоров, если так можно выразится, стационарных (Китай). У них сложился общий затомис – невысокий, но очень масштабный, накрывающий все иноматериальное пространство Великой Степи, и очень динамичный. Местами, над некоторыми эгрегорами, он как бы сгущался, становился насыщеннее, где-то, наоборот, разреживался – но все это перетекало, клубилось, взаимодействовало… Также очень динамичным был и кармический массив – многомерный, многослойный, фиксирующий переплетения и взаимодействия как отдельных судеб, так и целых родов и племен. И по составу кармического материала он отличался – в жизни степных народов огромную роль играли взаимодействия со стихиалиями, растительным и животным миром. Все это, естественно, кармически фиксировалось и передавалось из поколения в поколение, из инкарнации в инкарнацию.

Основателем государственного эгрегора в Степи обычно становился либо «специальный» человек (Модэ у Хунну), либо представители особой династии (Ашина у тюрков). Через них проходил мощный закручивающий турбулент, имевший глубинную стихийно-стихиальную природу, собирающий воедино родственные племена, а затем зачастую вовлекающий в сферу своего действия и ближайших соседей. Это вызывало, говоря словами Л. Н. Гумилева, могучий пассионарный толчок, действие которого ощущалось определенное время, в течение которого эгрегор был очень активен и агрессивен, но затем, по мере ослабления пассионарности, эгрегор старел и слабел, и вскоре сам распадался, но чаще становился добычей хищных соседей.

Для степных эгрегоров более позднего времени разрушительную роль сыграло обращение к другим, чужеродным религиям (манихейству у уйгуров в VIII веке, исламизация тюрок и т. п.). Чужие религии, чужие идеологии не только ломали привычные традиции и нарушали сложившийся веками, а то и тысячелетиями образ жизни, но на Тонком плане они как бы разъедали верхушку тех слоев затомиса, которые формировались над данным человеческим сообществом. Дело в том, что в номадических государствах власть сакрализировалась, т. е. с «высшими инстанциями» взаимодействовали руководители племен и государств, именно они совершали ритуалы общения с высшими силами, прежде всего с Тэнгри – Небом (об этом ниже), но они же в первую очередь принимали идеологию и, соответственно, обрядность других религий. Целью их в большинстве случаев было стремление и укрепить свою власть, и увеличить силу своего государства, и установить контакты с более «продвинутыми» соседями. Но на эгрегор это действовало разрушительно – народ в большинстве своем оставался на старых позициях (по крайней мере до поры до времени), так что разрыв между основной человеческой массой, составляющей «силу» эгрегора и живущей под управлением многовековых традиций, и его «руководящим составом», который просто переставал «слышать голос Неба», катастрофически увеличивался.

Прежде чем говорить о собственной религии кочевых народов Великой Степи, Тэнгрианстве, нужно понять, что представляли собой иноматериальные тела номадов, сформировавшиеся за несколько тысячелетий и обеспечивающие людям возможность выживания и развития в очень непростых условиях Великой степи. Прежде всего в составе их тонких тел была очень сильна стихиальная составляющая, благодаря которой они инстинктивно чувствовали очень многое, происходящее в окружающем их мире. Традиционные обряды и ритуалы, пронизывающие весь их быт и определяющие образ жизни, эту составляющую поддерживали и укрепляли. Естественно, очень сильно выражена была и составляющая, связывающая их с животным миром, что давало возможность успешно охотиться («охотничья магия» -- одна их первых магических «техник», развивавшихся еще с первобытных времен), приручать и пасти огромные стада животных. Особую роль играли так называемые тотемные животные (например, волк у Ашина).

И, конечно, самое главное – лошадь. Мы в начале курса уже говорили о том, что именно благодаря одомашниванию лошади сложилась, а затем и преуспела номадическая цивилизация. Так вот – взаимодействие с лошадью у степняков складывалось более тесно, чем с другими видами животных. Если в самом начале на диких лошадей охотились ради мяса (что тоже означало определенное включение не только их физического, но и эфирного материала), в дальнейшем эта эфирная связь стала осуществляться на более тонком уровне – человек и прирученная лошадь (которая со временем тоже эфирно трансформировались) стали настолько тесно связаны друг с другом, что порой образовывали чуть ли не единое существо – реального кентавра. Дети кочевников начинали ездить верхом раньше, чем ходить. И в формировании их эфирных тел «лошадиный» элемент обязательно присутствовал, что было особенно важно в военных действиях, когда конь и всадник действуют как единый организм. Это давало им огромное преимущество в сражениях с оседлыми народами (вспомним историю Китая). Конечно, не следует забывать еще военную магию, которая у постоянно воющих народов развивалась очень сильно.

Взаимодействие человека с лошадью на эфирном уровне было настолько тесным, что их пространства посмертия соприкасались, а при похоронах состоятельного человека в могилу клали его коня – конь считался проводником в Нижний мир, царство мертвых. Мы к этой теме еще вернемся.

Религия степных народов у современных исследователей религий и у тех, кто интересуется этой темой, носит название Тэнгрианство.

Системного письменного изложения теологической доктрины тенгрианство не получило, но благодаря простоте и ясности вероучения существовало несколько тысяч лет в устойчивых формах ритуала и практики. 

Представление о Тэнгри, восходящее своими корнями к V-IV тысячелетиям д.н.э., как о главном божестве было характерно для всех тюрков и монголов Великой Степи, что дало повод французскому исследователю религий Жан-Полю Ру назвать эту религию обобщающим термином тенгризм (русский эквивалент – тенгрианство). В научной литературе широко используются оба термина. Как называли свою религию сами древние степняки – неизвестно.

Термин тэнгри означает небо, видимая часть мироздания, бог, божество, повелитель, господин, дух-хозяин (Древнетюркский словарь. Л.,1969).

Тенгри, Бог-Небо является самой высшей инстанцией в мироздании. Он – голубой, вечный, высокий, могучий, созидающий или разрушающий; это Вселенная, которая «сформировалась» или «была создана». Он распоряжается, оказывает влияние на людей и не знает иного наказания, кроме смерти. Это трансцендентный объект, который не персонифицируется и не имеет образа. Это небо не материальное, противопоставленное обычному, видимому небу. Облик Тэнгри никому неизвестен. Понятие о нем было отвлеченным. Тэнгри - дух. Его не представляли в виде человека или животного.

С метаисторической точки зрения воздействие Неба осуществляется не токами, оно лишь изливает на Землю свет. Хотя отдельные космические объекты (Солнце, Луна, некоторые планеты) и рассматриваются как некие действующие силы, воздействие самого Тэнгри идет через сложный набор эманаций верхних слоев Алес – это эманации предназначенческих программ, которые как бы впитываются верхней частью затомиса и уже оттуда поступают к людям. Доступ к Небу имеют только «специальные люди» -- так, у хуннов это правитель-шаньюй, который выполнял высшие жреческие функции, то есть обладал не только военно-политической властью, но и сакральной. Начиная с хунну, у номадов выработалась определенная система мифологической легитимизации власти, важной составляющей которой являлось обращение к Небу как сверхъестественной силе.

На этом был основан принцип оценки пригодности вождя, главы государства к исполнению своих обязанностей – обеспечению процветания народа – если племя или государство постигает несчастье – военное поражение, климатическая катастрофа, эпидемия, падёж скота – значит, либо вождь не слышит голос Неба, либо Небо им недовольно. Это обычно служило поводом к смене власти.

Помимо Тенгри существуют божества, сравнимые с ним по значению и действующие как бы параллельно и имеющие с ним связь. Так, существовал бог времен Од Тенгри, вероятно, отличающийся от Неба или являющийся одним из его проявлений.

Вторым, особо почитаемым древними тюрками божеством была богиня Земли (и, соответственно, плодородия) Умай. По представлениям древних тюрок и других тюркских кочевых народов она обеспечивала воспроизводство населения, успешное деторождение, благополучное появление на свет «сынов человеческих» и была покровительницей женщин. Она «олицетворяет родящее, женское начало» и соотносится со средним миром – Землей. Однако Умай была присуща и карающая функция.

По традиции, левая сторона юрты у тюрков считалась чистым местом, там у входа располагалось место Умай. В передней части жилища тюрки подвешивали куклу, сшитую из синей ткани. Если ребёнок начинал болеть, то куклу кормили кашей. Считалось, что она охраняла младенца от злых духов с помощью золотого лука. От неё завесило здоровье и благополучие ребенка. Было такое поверье, что улыбающийся во сне ребёнок разговаривает с Умай – он еще помнит священный язык богов и жителей потустороннего мира, а если плачет, это может значить, что Умай в этот самый момент ушла на время, и злые силы запугивают его. При болезни ребёнка тюрки приходили к шаману. Он узнавал во время камлания, не похищена ли душа ребенка злым духом, так как это могло грозить смертью младенца.

Колдуны и шаманы – то есть те, кто на Тонком плане занимается более «земными» делами, прямого доступа к Небу не имели. Но им и без того хватало дел. Это были те люди, у которых способности общаться с сущностями Тонкого плана были развиты сильнее, чем у обычных степняков. Они специализировались в самых разных видах деятельности (об этом позже). Человека одаренного волшебством и знанием, древние тюрки называли кам (отсюда происходит термин «камлание»). Они владели искусством врачевания, некоторые из них имели дар пророчества. Их считали избранниками духов.

Своеобразной и характерной чертой мировоззрения степняков является родственная связь человека с окружающим его миром, с природой. Они смотрели на природу как на существо одушевленное, поклонялись предметам и явлениям окружающего мира не из страха перед непостижимыми и грозными стихийными силами, а из чувства благодарности к природе за то, что, несмотря на внезапные вспышки своего необузданного гнева, она чаще бывает ласковой и щедрой. Осознавая себя ее частью, они жили в гармонии с ней, подчиняясь ее ритму, бережно относились к степям, лугам, горам, рекам, озерам, т.е. к природе в целом, как носящей божественный отпечаток. Живя за счет своей земли и добывая средства к существованию из окружающей среды, здешние люди выработали в себе уважение к обитающим рядом с ними живым существам, несмотря на то, что иногда их приходилось убивать для поддержания собственной жизни. Разорять природу считалось оскорблением Духа Неба Тэнгри и духов природы. Отношения людей с природой рассматривались скорее как взаимозависимость, чем как ее эксплуатация, и подобная почтительность по отношению к миру природы позволяла степным народам жить на своей земле тысячелетия без отрицательных последствий для окружающей среды. Фактически, человеческие культура и общество не считались чем-то уникальным или отличным от таковых у других живых существ, скорее, общество людей, даже будучи наиболее сложным, тем не менее остается в их представлении одной из форм выражения естественных процессов природы

Мифология тюркских и монгольских народов, особенно сказки, изображают животных и даже деревья, думающими почти таким же образом, как люди, и даже способными при определенных обстоятельствах превращаться в людей. Лес, горы, озера, реки и деревья имеют своих собственных духов, которых необходимо уважать и быть благодарными за их дары – пищу и предоставляемое убежище.

Все сущности Тонкого плана (духи и божества) по уровням обитания условно распределялись по трем зонам. К верхней, небесной зоне относили светлых и доброжелательных по отношению к человеку божеств и духов, которые хотя и наказывали людей, но только за непочтение к себе. К земной – различных божеств и духов окружающей природы, духов огня и ветра, болезней, а также умерших камов (шаманов). Эти божества и духи наиболее близки людям. К ним тюрки и монголы могли обращаться без помощи кама-шамана, чествуя и угощая их кроплением напитками, кусочками своей пищи, называя их по именам, произнося свою просьбу или пожелания. Состав божеств и духов земли был наиболее многочисленным, раздробленным на категории. Третьей зоной обитания божеств и духов был подземный мир.

Духи заселяли окружающий мир. Эти могущественные и невидимые существа пребывали повсюду: в лесах, степях, горах и водах. Они обитали даже на небе и под землей. Тюркские племена духов называли по-разному: тэс, курмес, онгон, унган (бесцветный, невидимый).

Духи проявлялись в самых разнообразных обликах, но большинство из них представлялись в виде животных и птиц. Духи верхнего мира чаще принимали образы птиц, а духи среднего мира – животных. Духи показывались и в человеческом образе. Человеческим обликом были наделены небесные люди - духи предков, а также духи, живущие в срединном мире. Они были мужчинами и женщинами, молодыми и старыми.

Не редкость, когда духи были и уродцами: однорукими, безголовыми, трехногими, и т. п. Эти духи в основном обитали в нижнем мире. Близкое присутствие нижнего мира часто вносило в жизнь людей элемент нестабильности. Всевозможные мелкие злые духи – курмесы – досаждали человеку. На закате солнца они бывали особенно активны, недаром в это время запрещается спать – духи могут похитить кут (кот)—тонкое тело, отделившееся во сне.

Духи представлялись разными не только обликом, но и размерами. Одни духи чуть больше комаров, их так же много, как комаров. Другие – размером с животных, которыми они представлялись. Духи могли предстать и как богатыри. Они имели способность свободно менять свой облик. Но, несмотря на разнообразие и количество, каждый дух имел свое имя и был индивидуальным.

Духи были великие, средние, мелкие и делились на вредных и добрых, хотя и это было относительным. Движение духов – это смерч, водоворот, вихрь. Были духи, по своей природе не только не враждебные человеку, но зачастую покровительствовавшие ему (духи предков, духи помощники камов и т.п.), хотя иногда считалось, что и они могли наслать болезнь, наказывая ею за какой-нибудь проступок либо принуждая таким образом исполнить их желания. Избавиться от болезни, посланной духами этой категории, можно было, лишь исполнив их требование. Ко второй категории относились духи, враждебные людям по самой своей природе. Представлялось, что независимо от поведения человека они, улучив удобный момент, принесут ему вред – болезнь или смерть. Но чтобы избавиться от козней злобных духов этой группы, их не пытались умилостивить, им не служили, их надо было только изгонять, связывать различными магическими обрядами.

Еще одним персонажем древнетюркского пантеона, которое исследователи считают повелителем Среднего мира, было божество Йер-Суб, или Ыдук Йер-Суб – «священная Земля-Вода», или «Родина». В древнетюркских источниках это божество всегда упоминалось вместе с Тенгри, или в сочетании с Тенгри и Умай. Ему присущи «благодательная» и карающая функции. Средой обитания для этого божества по представления древних тюрок является средний мир – земля Удаляясь после смерти в Нижний мир, умерший человек навсегда терял возможность наслаждаться лицезрением солнца и луны на голубом небе и земли-воды, олицетворяющих Верхний и Средний миры.

Вероятно, составной частью культа этому божеству являлось почитание тюркскими номадами некоторых, особо примечательных горных вершин, одна из которых именовалась «богом земли» и «родовой пещеры предков», о которых упоминается в китайском источнике. Культ священных мест, в том числе горных вершин и пещер, у древних тюрок был составной частью почитания священной Земли-Воды.

Владельцем Нижнего мира у древних тюрок и других тюркоязычных кочевых народов в эпоху раннего средневековья считался Эрклиг, который олицетворял злые силы и посылал людям «вестников смерти» и «разлучал» их с жизнью. Более того, именно Эрклиг в конечном счете определял судьбу каждого человека, обрывал жизнь и забирал душу

По представлениям древних тюрок, помимо четырех основных божеств, в состав древнетюркского пантеона входили менее значимые божества и их помощники. К числу таких божеств относился «бог судеб», или «бог путей на пегом коне», одаривающий счастьем, или же «бог черного пути», либо «бог на вороном коне», которому присуща медицинская функция.

Хотя «сферы ответственности» главных персонажей древнетюркского божественного пантеона были, в известной мере, разграничены, счастливому стечению жизненных обстоятельств люди могли быть обязаны и должны были благодарить всех основных богов Верхнего и Среднего мира. В тексте, начертанном на поминальной стеле, установленной в честь выдающегося деятеля Второго Восточного тюркского каганата Тоньюкука, говорится «Небо, (богиня) Умай, священная родина (земля-вода) – вот они, надо думать, даровали (нам) победу». По представлениям восточных тюрок, все три, упомянутых в надписи древнетюркских божества оказали «божественное покровительство» древнетюркским воинам, участвовавшим в этом походе и тем самым обеспечили им победу.

Вопрос о том, в каком образе древние тюрки и другие тюркоязычные кочевые народы Южной Сибири и Центральной Азии представляли эти божества, достаточно сложен. Судя по содержанию некоторых рунических надписей, главное божество Верхнего мира «Тэнгри» (Небо), или «Кок-Тэнгри» (Голубое Небо), они представляли себе в безличной форме, в виде безграничной небесной сферы, обладающей всевидящим знанием о происходящих событиях и всемогуществом для того, чтобы изменять сложившийся ход вещей. В надписи на памятнике в честь Кюль-тегина верховное божество Тэнгри (Небо) упоминается неоднократно: «Вверху Небо тюрков и священная Земля и Вода тюрков так сказали: да не погибнет народ тюркский, народом пусть будет»; в другом контексте сказано: «Так как Небо даровало силу, то войско моего отца-кагана было подобно волку, а враги его были подобны овцам»; в еще одном случае заявлено: «Небо, которое чтобы не пропало имя и слава тюркского народа, возвысило моего отца-кагана и мою мать-катун. Небо, дарующее (ханам) государства, посадило меня самого, надо думать, каганом, чтобы не пропало имя и слава тюркского народа». «Вверху Небо (так) соизволило...» утверждается в тексте третьего памятника с р. Уйбат, обнаруженного в Минусинской котловине, который возможно был установлен в честь древнетюркского воина, принимавшего участие в походе древнетюркского войска против енисейских кыргызов в начале VIII в.

Древние тюрки воспринимали Тэнгри как могучее божество, распоряжающееся судьбами народов и их правителей. Его воле они приписывали свои военные победы и поражения, а правители властвовали от его имени. От воли неба зависела жизнь и благополучие самого тюркского народа и его властителей. Земные правители были лишь исполнителями воли верховного божества: «Небо, руководя со свих (небесных) высот отцом моим Илтеришем-каганом и матерью моей Ильбильгя-катун, возвысило их (над народом)» утверждается в надписи на мемориальном памятнике Кюль-тегина. Каганы могли прийти к власти только по воле верховного божества и являлись исполнителями его воли на земле: «Небоподобный, неборожденный (из неба возникший) тюркский каган я нынче сел на царство» провозглашается в том же памятнике. В надписях в честь Кюль-тегина и Тоньюкука говорится: «Время распределяет небо, сыны человеческие родились, чтобы все умереть»; или «Небо оказало [нам] милость – мы рассеяли [их] (т.е. врагов)»; «...небо [тебя] (т.е. тюркский народ погубило)». Обращения к «Небу», «вечному Небу», «всемогущему Небу» нередки 

Пространства посмертия

Все мировые религии имеют обширную литературу, стройные вероучения, объясняющие все аспекты потусторонней жизни. Все эгрегоры и метакультуры имеют определенные пространства посмертия и определенные закономерности их функционирования. Для степняка потусторонний мир находится буквально рядом, родные, друзья и знакомые, ушедшие в тот мир ранее, ему вполне близки, он желает встретиться там со своими родичами, с отцом, матерью, давшими ему (ей) земную человеческую жизнь, чтобы поведать им земные новости, чтобы попросить родственников помочь встретиться с богами. Они считают жизнь «на том свете» продолжением земной жизни.

В мифологии тюркских и монгольских народов имеется Эрлик-хан – могущественный повелитель загробного мира. После кончины душа каждого человека отправляется в его мрачное царство, проходя через особые врата, разделяющие пространства живых и мертвых. Причем, владения Эрлика находятся не в метафизическом измерении, они вполне реальны. И вход в загробный мир можно найти. Согласно представлениям шаманов, души добрых людей, умерших своей смертью на склоне лет, отправляются в страну предков, которая располагается на юге. А души «нехороших» людей и тех, кто скончался раньше положенного срока в результате насилия или болезни, попадают в темное и мрачное царство Эрлика. И для них врата в его владения располагаются на севере.

Представления тюркоязычных народов о загробном мире находили материальное воплощение в тех предметах и сооружениях, которые сопутствовали погребальным обрядам. Среди них необходимо выделить несколько групп объектов, связанных с похоронами и предназначенных для «отправления» покойного в мир мёртвых: могильная яма, в которой непосредственно захоранивался усопший, сопроводительный инвентарь, который должен был помочь духу умершего начать новую жизнь после смерти, и надмогильные сооружения, выполнявшие целый ряд различных функций.

Могильная яма всегда занимала особое место в культуре погребальных обрядов практически всех народов Земного шара. Её смысл и значение обычно имели две основных составляющие. Могила – это, во-первых, «последнее пристанище», новое место пребывания тела умершего, которое станет для него последним «домом». Во-вторых, это место, где мир живых смыкается с миром мёртвых, откуда дух усопшего начинает свой путь в загробную жизнь, где покойник перестаёт принадлежать «этому миру» и полностью становится частью мира духов. Соответственно, значение могильной ямы для погребального культа неизменно было крайне велико. Момент опускания тела в могилу являлся кульминацией всего погребального обряда.

Сопроводительный инвентарь был также важной частью погребального ритуала. Его назначение – обеспечить духу умершего возможность вести «нормальную» жизнь после смерти, т. е. ту, которая соответствовала всем характеристикам загробного мира. Сопроводительный инвентарь и предметы, использовавшиеся при похоронах, являются наиболее ярким отражением представлений того или иного этноса о загробном мире. Часто в могилу клали коня, причем не как пищу на том свете, а как провожатого в мир мертвых.

Для тюрков степной зоны, вероятно, в силу большего развития материальной культуры и общественных отношений было характерно достаточно абстрактное представление о загробном мире, который, хотя и представлялся схожим с миром живых, не требовал снаряжения духа умершего всеми необходимыми в повседневной жизни вещами. Достаточно было лишь одежды и украшений - наиболее важных предметов, которые демонстрировали богатство усопшего и, соответственно, могли обеспечить ему в загробной жизни по возможности высокий статус среди других духов. Сказывался и образ жизни. Для тюрок-скотоводов степной зоны охота имела далеко не первостепенное значение для хозяйства, и, видимо, поэтому оружие не занимало особого места в сопроводительном инвентаре. Вероятно и сам «мир мёртвых» представлялся как степь, в которой души умерших продолжали заниматься своими привычными делами (этим можно объяснить особое внимание к одежде как к предмету сопровождения умершего в загробный мир, поскольку она имела высокую ценность в повседневной жизни кочевых народов).

У тюрков лесной и лесостепной зоны представление о загробном мире было менее абстрактным. Они представляли мир духов как богатую дичью тайгу. Соответственно, отправлявшийся в загробный мир покойный «снаряжался» всеми необходимыми для повседневной жизни предметами: оружием, личными вещами и даже посудой. Для этой же цели в могилу помещались и жертвенные животные, а сама могила имела сложную конструкцию, порой, делавшую её символически похожей на новый дом умершего. Как и в случае с первой группой, география проживания определяла воззрения на «географию» загробного мира, который представлялся в соответствии с природой, окружавшей тот или иной этнос в реальном мире.

Тэнгрианство настолько отличалось от буддизма, ислама и христианства, что духовные контакты между представителями этих религий не могли быть конструктивными, а подчас были разрушительны. Тэнгрианство – религия, которая не имела письменного изложения своей теологической доктрины. Все основывалось только на устной и визуальной традиции, крайне простом и небольшом по количеству священном реквизите. Благодаря простоте ритуалов и ясности доктрина тэнгрианства просуществовала несколько тысяч лет, причем в одних и тех же устойчивых формах религиозного ритуала и практики.

Ее практичность и эффективность обеспечивали сохранность и стабильность основных теологических представлений и культовой практики. Закодированная в мифах и легендах, связанная с национальными традициями она помогала с детских лет познавать и закреплять в сознании степняков основы этой религии, ее обычаи и обряды, ритуалы, моления и жертвоприношения. В древние времена и средние века, когда в результате непрерывных войн и набегов возникали интенсивные контакты между тюркскими и монгольскими кочевниками, их родоплеменные группы то и дело дробились, рассеивались и смешивались. Но тем не менее многие традиционные тэнгрианские представления о конкретных божествах и духах, обычная культовая практика, сакральная терминология сохранялись.

Медитация 6-й Мастер

ТЛПЛ РОН

СООК АРР

ЭРИС СС

КИНЬ УНИТ

ЦЕРС КРОН