|
"Люди не есть млекопитающие, это вирус планеты.
Потому что в живой природе есть только два биологических вида, не устанавливающие равновесия с местом своего проживания, и уничтожающие весь жизненный ресурс любого места, куда бы они ни пришли - это вирусы и люди" Wachovski brothers. MATRIX. Гуляй Сказка |
| "Ух, и холодрыга сегодня. Зябко. Отовсюду поддувает. Ну что же он сегодня опять не по погоде оделся?" Дозорный весь скукоженный. Мерзнет. Зуб на зуб не попадает. Все движения заторможены, как пальцы на морозе. Внимание вяло перетекает с объекта на объект - какой уж тут дозор, досмотр, фильтрация? Так, одно название, что в "дозоре". Ну и тут уж, конечно, при такой-то лафе народец всякий внутрь поперся. В иные-то времена бывало и дозорного не пройдешь, не говоря уже про таможенников или, скажем, санитаров. А сегодня вся охрана отмороженная, еле двигаются. Центральная звонит: "Алло! Алло! Граница! Сегодня будьте особо бдительными! В городе эпидемия! Закрыть все входы!" Эти еле языком ворочают: "А-л-л-е, ц-ц-е-н-т-р-а-ль-н-а-я, м-м-ы т-т-у-т:" Поздно через все дырки полез всякий сброд : бактерии самодостаточные, палочки верткие, грибы важничают, ну и вирусов, конечно косяк. Иные снобы в белковых одеждах - полноценные молекулы, ну и эти, конечно, гриппозные чихачики, так не молекулы даже - обломки какие-то, но и они мимо дозорного. "Ст-т-той! Кт-т-то т-т-таков?" "Да свои мы, свои зашли вот погреться. Холодно сегодня, правда?" "Пред-д-дъявите:" "Да ладно, тормозной, чё те предъявлять, мы уже внутри". "Ну, дядя ты ловкач, как ты лихо дозорного провел!" "Не боись, поскребыш, держись меня. Ты, вот, из последних, а я уже не первую эпидемию переживаю. И гнали меня и морили меня, а я - вот он туточки. Потому что приходим мы ниоткуда и уходим мы в никуда. Но зато пока мы здесь - ГУЛЯЙ, РВАНИНА!" А внутри, на самом деле идет разгул полным ходом. Вино - пиво рекой льется, песни орутся разухабистые неразборчивые: "е-ехали на тро-ойке с бубенца-ами!!!", пляски такие, что аж голова раскалывается - гоп, гоп-опа, колись, вертись, расходись. И разошлись. Вирус, он же такая зараза, кого не коснется, тот тоже на части колется, и сам вирусом становится, и орда только увеличивается. Все помещения, что раньше воздухом проветривались - стали быстро захватываться. Не-ет, нам свежий воздух не нужен, все закупорить! Центральная видит - беда, проломились опять, нахальные. Начинает готовить внутренние войска для ликвидации нашествия. Ну, это же пока пробу снимут, пока пары разведут, пока котлы раскочегарят, а тут каждая минута дорога. Центральная посылает наружные силы: аэрозольная поддержка, капельно-полоскальные промывки, ингаляции всякие. "Ой, дядя, бежим, аэрозольный десант, нам конец!" "Да, успокойся ты, заполошный, этим нас нужно было брать у дозорного в сторожке, а здесь уже поздно, смотри!" Один десантник легко справляется с одним вирусом, но и сам погибает. Гора трупов растет, закрывая доступ новым атакам, атаки захлебываются. А за горой идет пиршество: "во-ольная вольница гуля-ай!" "Ну, вот, поскребыш, видел? А ты боялся. Сегодня имеем дело с дураком, так что оторвемся по полной". "Почему с дураком, дядя?" "Потому, что только дураки нами пренебрегают, а посему - они и есть наши наипервейшие друзья. Так что не имей дела с баранами, а имей дело с дураками, эти всегда найдут, чем вирус уважить". ":ой уважил ты казаче дивчыноньку-у!" - раскатывался ор по залам. Все аэродоступные пространства оккупированы, вирус пошел дальше. По сосудам, по тканям, уже кости заломил, глаза потекли, уши загудели. Дядя с поскребышем оказались аж в пояснице. "Ну вот, малый, здесь нас уже никакой десант не достанет, здесь нам НИКТО не страшен!" "Совсем никто, дядя?" "Ну, разве что Антибиотик." Слово 'антибиотик' повергло пирующих в легкое оцепенение, кружки грохнулись об стол, песни притихли. "Кто сказал 'антибиотик'?" "Ничего, ничего, народ, это я тут поскребыша умом-разумом наставляю". "А-а, ну ладно, смотри, не накаркай" - ":ой ты во-орон, что ж ты вьешься:" - праздник продолжался. "Видишь ли, малыш, беда наша в том, что не все из них дураки. Есть среди них такие, кто к нам, вирусам, относится с большим уважением, вот эти-то и есть наши злейшие враги потому, что они как раз и делают Антибиотиков". Опять застолье вздрогнуло. "Так, кто повторил это слово?" "Народ, ну ё-ма-ё, ну это же мы тут с поскребышем:" "Вы, умники, еще раз каркнете и вылетите отсюда на мороз" - "ой, моро-оз, моро-о-оз, не морозь меня-а-а:" - не очень то пирующие и перепугались, цыкнули так для хохмы. "Дядя, так может они и вправду хозяева планеты, коль любую форму жизни могут убить и даже такую простую, как мы?" "Те, из них, кто дураки, они себя хозяевами уже считают, а те, кто поумнее, те этого добиваются. Хотя в целом они такие же безтормозные, как и мы". "Значит нам конец, дядя?" "Не трусь, казак, атаманом будешь. Нам конца быть не может никогда, не потому, что мы бессмертные, а потому, что Идею убить нельзя!" "Какую идею, дядя, ведь мы же реальны. У меня вон несколько колен соединений, я даже размножаться могу, правда, только делением". В слове `деление` прозвучало сожаление. "Ну, поглядите-ка на него, тоже о половом размножении размечтался, не спускайся до низменного. Ты носитель Великого Космического Закона, который гласит: во главе всего стоит Идея, а в материале она может разворачиваться в любых формах даже таких простейших, как мы". "Круто! Что-то я, дядя, не догоняю". "Молодой еще, потому что. Вот смотри, нас с тобой, скажем, могут уничтожить, пиршество это хмельное смыть, даже эпидемию остановить. Но в новом сезоне, в новом месте, абсолютно ниоткуда (для них), но на самом деле из Всеобщей Идеи мы с тобой опять появимся, в новом виде и с другими внутренними соединениями и никакие старые антибиотики нас не возьмут". Накаркал таки. До Центральной дошло - нужно вызывать Антибиотиков. Так не хотелось этого делать потому, что Антибиотики мочат всех подряд - своих, чужих, непричастных, тех, кто содействовал или мог содействовать, и тех, кто не мог, но так под ногами шевелится. Но, видать, выбора нет. Свои котлы уже все перегрелись, выдавая на гора солдат. Сражение идет по всем фронтам. Но там к врагу не пробиться - все распухло, и каналы перекрыты, там все трупами завалено, а канализация срабатывать не успевает. Вот и терпим поражение. Так что придется звать Антибиотиков. И они пришли стройными рядами. Это были немцы. Все в белых доспехах, шлемы там, щитки всякие, наколенники с шипами, одних вооружений - видов пятнадцать, и в башке у каждого по компьютеру, одним словом - косильщики. Ну и пошел тут 'сенокос'. Наши шибко даже не сопротивлялись. Да с этими-то и бесполезно, посмотрите на них. Так всем застольем с лавками, бочонками, песнями и плясками всех в слив и смыло. Долго потом еще Центральная восстановительные работы проводила. А что Идея? А Идея осталась. Поскольку в компьютерах у косильщиков было перечислено все: и все виды вирусов испокон века, и другая живность, которую лучше превентивно издалека высокоточным оружием достать, и прочее, что зачищается заодно для профилактики, ведь мы же вам прогресс несем, свободу, а вы развели тут гниль всякую. А вот про Идею в компьютерах никаких сведений не было. А то, чего нет то и убить нельзя. Вот Идея и осталась.
|
|||||
|
|||||
