Монгольская кампания в Европе
Угедей, похоже, не слишком-то любил Субэдея и сильно ему не доверял. Вероятно, военачальник платил хану той же монетой. Субэдея поддерживал в первую очередь род Джучи, который жил на своих наследственных землях около реки Волги, завоеванных Субэдеем. После смерти Джучи ему наследовал его сын Батый (в монгольском произношении «Бату»). Как второй по старшинству и самый способный из внуков Чингисхана, Бату-хан был наиболее вероятным кандидатом на престол Великого Хана после смерти Угедея. Завоевание Европы принесло бы его роду большие богатства и престиж.
По тем же причинам, по которым Батый настаивал на этом походе, Угедей противился ему. Сам он получил бы гораздо больше от похода против китайской династии Сун. Родовые земли Угедея лежали в самом центре Монгольской империи, и от Европы его отделяли земли обоих братьев. Между тем, до сунского Китая ему было куда ближе — стоило только преодолеть земли младшего брата, Тулуя. Удегея успокаивало еще и то, что всего четыре года назад — осенью, когда арак получался особенно крепким — сорокалетний Тулуй крепко напился, с трудом вышел из своего шатра и упал на землю мертвым. Удегей немедленно попытался аннексировать земли умершего брата, в которые входила и прародина монголов около горы Бурхан Халдун. Он хотел женить своего сына Гуюка на вдове Толуя Соркуктани, кераитке и племяннице старого Он-хана. Но она отказала, объяснив это тем, что ее четверо малолетних сыновей требуют ее безраздельного внимания. Это решение потом оказало огромное влияние на всю историю монголов, но пока что юные сыновья Тулуя не могли соперничать со своим дядей, Великим Ханом.
Двинувшись на юг, Удегей усилил бы свое присутствие в регионе и окружил земли Соркуктани. Он рассчитывал использовать это вторжение как повод для того, чтобы взять на себя руководство несколькими отрядами воинов из тех, что принадлежали его покойному брату. Таким образом, для Удегея поход против империи Сун мог бы принести двойную выгоду, давая ему возможность не только разграбить богатые южно-китайские земли, но и еще один шанс аннексировать земли умершего мужа Соркуктани.
Семья разделилась — одни стояли за поход в Европу, а другие — за вторжение в южный Китай. Тогда они приняли беспрецедентное решение: монгольская армия выступит сразу в обоих направлениях и нанесет удар одновременно по Китаю и Европе. Монгольская армия растянется на расстояние более пяти тысяч миль и более ста градусов долготы — такой военной операции мир не знал вплоть до Второй мировой войны, когда США и союзники вели боевые действия одновременно в Европе и в Азии. Угедей-хан послал три армии, которые доверил своим любимым сыновьям, чтобы напасть на Китай с разных сторон. Европейская кампания была доверена Батыю, которому окажет содействие Субэдей. Удегей, видимо, пытаясь уменьшить власть Батыя, приказал внукам всех четырех ветвей рода принять командование различными частями в этой войне. Сам Удегей послал на запад своего самого нелюбимого сына — Гуюка.
Это решение было очень смелым — и самым фатальным в истории монгольской империи. Несмотря на многие успехи, которые были достигнуты монголами в походе против Китая, им так и не удалось покорить центральные земли династии Сун, а сам Угедей потерял на этой войне своего любимого сына. Вероятно, причиной тому стало отсутствие единой точки приложения сил и помощи со стороны Субэдея. Поскольку вторжение осуществлялось только половиной армии, династия Сун смогла продержаться еще сорок лет, прежде чем все-таки покориться монголам. А вот европейская кампания, несмотря на постоянную грызню между младшими чингизидами, принесла ошеломительный военный успех. Правда, добыча была очень скудной по сравнению с походами Чингисхана.
Подготовка к военной кампании против Европы заняла два года. Посланники летели во все стороны света, чтобы сообщить о решении курултая и передать приказы Хана. Система почтовых станций, которую создал Чингисхан, была обновлена и расширена решением курултая от 1235 года. Поскольку монголы собирались вести войну на таком широком фронте, быстрая и надежная связь стала насущной необходимостью. Прежде чем начать полномасштабное вторжение, монголы послали вперед небольшие отряды, которые должны были проверить защиту противника и разведать пастбища и источники воды для коней. Они определили долины и равнины, на которых будет легко выкармливать коз и овец, и те, на которых будут пасти коней и коров. Там, где естественных пастбищ было недостаточно, монголы использовали под них пахотную землю. Они направляли небольшой отряд, в задачу которого входило сжигать деревни и поселения на пути армии. Как только крестьяне уходили, их поля становились лугами для монгольских скакунов.
Пять лет монгольской кампании в Европе отметили зенит монгольской военной мощи. На поле боя почти все всегда шло согласно планам. Монгольская армия, которая должна была покорить Европу, состояла из примерно пятидесяти тысяч монголов и еще ста тысяч их союзников. Субэдей воплощал в себе весь накопленный опыт степного охотника и воина, который долго шел за Чингисханом и знал, как тот мыслил и действовал. К тому же в этом походе принимали участие Бату и Мункэ — два самых разумных внука Чингисхана. К началу кампании монгольская армия уже приняла на вооружение лучшие китайские и мусульманские технологии и военные знания, и представляла собой военную силу, которая, наверное, превосходила даже войско под командой самого Чингисхана.
Субэдей начал кампанию с завоевания земель, населенных волжскими булгарами. Армия выступила в поход в 1236, году Обезьяны по восточному календарю. Перед ней двигался отряд из примерно двухсот разведчиков, а сзади ее охранял такой же по численности отряд арьергарда. Как только они достигли берегов Волги, началось настоящее вторжение. Монголы прибегли к необычной, но давно и хорошо известной им стратегии: они разделили свои войска и нанесли удар с нескольких направлений. Таким образом, нельзя было понять, какой князь или город станет их следующей целью. Если бы один князь пошел с войсками на выручку другому, он оставил бы свой родной город без охраны, и монгольские войска могли бы легко завладеть им. Поэтому каждый из князей сидел в своем городе и не думал, объединяться с другими, чтобы дать общий отпор врагу.
Субэдей повел свои силы вверх по течению Волги, в направлении прародины булгар, а Мункэ, старший сын покойного Тулуя, повел другую армию против кипчаков. Некоторые из них бежали от него, но другие согласились помочь ему в войне против русских городов. Армия булгар была быстро побеждена, и монголы использовали захваченную территорию как оперативную базу для своей войны, там же они выпасали и более миллиона голов скота. Некоторые кочевые племена, которые уже жили на восточноевропейских равнинах, добровольно присоединились к монголам, а другие бежали от нашествия и несли перед ними волну страха и паники.
Из своего военного лагеря на Волге монголы начали проводить свою пятилетнюю военную кампанию по территории современных России и Украины. Они выяснили, что князья и города этих земель все также воюют друг с другом, как и двадцать лет тому, во время первого появления монголов. Монголы всегда соблюдали в войне определенные формальности. Сначала они всегда отправляли послов в столицу государства с предложением покориться, влиться в монгольскую семью и стать вассалами Великого Хана. Если ответ был положительным, послы предлагали новым вассалам защиту от врагов и позволяли сохранить свою правящую фамилию и религию. Взамен народ должен был платить монголам десятину. Несколько городов приняли это предложение.
Одной из первых целей стала Рязань. Новгородская летопись приводит такую запись от 1238 года: «В то лето придоша иноплеменьници, глаголемии Татарове, на землю Рязаньскую, множьство бещисла, акы прузи». Первый небольшой отряд монголов разделился, чтобы уничтожить деревни и села. Каждый монгол захватил в плен некоторое число крестьян, которых затем использовали на различных вспомогательных работах. Затем они сожгли деревни, а выживших крестьян отпустили, чтобы те искали защиты за деревянными стенами городов. Когда монгольские войска, наконец, подошли к городу, тот был переполнен людьми и измучен страхом. Монголы отправили в город женщину-посла, чтобы оговорить условия сдачи. Городские власти испугались, что она ведьма и не стали вести с ней никаких переговоров. Монголы приготовились к штурму.
Города Рязанского княжества, как и другие на Руси, имели мощные оборонительные системы. Рязань была крупнейшей крепостью княжества. Она состояла из детинца, «среднего города» и «столичного города». Протяжённость укреплений самой Рязани составляла около 3,5 километров, защищённая валами и стенами площадь города достигала 65 га. Население Рязани к началу XIII века достигло 8 000 жителей. Поскольку Рязань была сожжена Всеволодом Большое Гнездо в 1208 году, ее укрепления к 1237 году были относительно новыми. Они состояли из рва, валов, стен и башен. В основе рязанских валов были поставленные рядом срубы, которые внутри засыпались землей. Такая конструкция придавала валу прочность и определённую крутизну, предохраняла его от оползания. Высота валов достигала 10 метров. Перед ними с напольной стороны был выкопан ров. На валах находились деревянные стены и башни, причем башни выступали за линию стен на 1—1,5 метра, чтобы с них по атакующим могла вестись фланговая стрельба.
Рязанское княжество стало первым на пути завоевателей. Перед вторжением Батый приказал провести разведку. В конце осени 1237 года его войско расположилось на южных рубежах Рязанского княжества (в окрестностях нынешнего Тамбова, более 200 км от Рязани), откуда было отправлено посольство с требованием от князя Юрия Ингваревича «десятины во всём: в людях, в князьях, в конях, во всём десятое». Князь Юрий ответил: «когда нас не будет, тогда возьмёте всё». Согласно «Повести о разорении Рязани Батыем», князь сразу послал за помощью к Юрию Всеволодовичу Владимирскому и Михаилу Всеволовичу Черниговскому. Согласно же Новгородской летописи, послы были отправлены лишь после поражения рязанских войск на реке Воронеж. Монгольских послов Юрий Ингваревич также отправил во Владимир. Согласно «Повести…», Юрий Ингваревич отправил к Батыю ответное посольство, которое возглавил его сын Фёдор. Автор «Повести о разорении Рязани Батыем» в составе посольства упоминал «других князей и воинов лучших». Батый принял дары послов и устроил в их честь пир, где пообещал не нападать на Рязанское княжество. На пиру чингизиды начали требовать у послов их дочерей и жён, а сам Батый потребовал от Фёдора привести ему на ложе жену Евпраксию. Получив отказ, монголы перебили посольство. Уцелел только воспитатель князя Фёдора Апоница, который и принёс в Рязань весть о его трагической гибели. Узнав о смерти мужа, Евпраксия вместе с грудным ребёнком Иваном бросилась с крыши терема. Согласно «Повести», тело князя Фёдора после нашествия Батыя было привезено в Зарайск, где его похоронили вместе с женой и сыном.
К моменту получения известий о гибели сына Юрий Ингваревич Рязанский собрал в столице княжества войска, на помощь ему пришли князья с дружинами из Пронска и Мурома. Автор «Повести о разорении Рязани Батыем» писал о событиях после гибели князя Фёдора: «И плакал город весь много времени. И едва отдохнул князь от великого того плача и рыдания, стал собирать воинство свое и расставлять полки». Убийство рязанского княжича могло иметь целью спровоцировать Юрия Инваревича на вывод войска в поле, не дожидаясь войска Владимиро-Суздальского княжества. Таким образом, перебив рязанское посольство, Батый вынудил русские рати вступать в бой по отдельности.
В ожесточённой битве на реке Воронеж обе стороны понесли значительные потери, но рязанское войско в итоге было разбито. Батый повёл войска к Рязани. Согласно русским летописям, его передовые разъезды подошли к городу 16 декабря. В Рязани не было сильного гарнизона, а княжеская дружина и городской полк были уничтожены в битве на реке Воронеж. Город поэтому обороняли немногочисленные уцелевшие в той битве воины, личная охрана княжеской семьи, жители города и окрестных сёл.
Монголы казались русичам очень страшными. Очевидец пишет: «Грудь у них сильная и крепкая, лица — бледные и худые, высокие плечи и короткие бесформенные носы; скулы у них широкие, нижняя челюсть выдается, зубы редкие и длинные, брови идут от волос к носу, глаза черные и жадные, конечности длинные и костистые, ноги крепкие, но короткие ниже колена». В бою монголы носили легкие кожаные доспехи, крепкие впереди, но мягкие сзади, «чтобы не было искушения обратиться в бегство». В битве «несли они копья, дубины, боевые топоры и мечи… и сражались храбро, но более всего доверяли своим лукам». Если их брали в плен, «они никогда не просили пощады, и сами никогда не щадили побежденных». Их «цель и задача в том, чтобы покорить все народы мира».
Вместо того, чтобы штурмовать стены Рязани, монголы заставили своих пленных рабочих возвести вокруг города еще одну стену, которая окружила весь город. Монголы поставили на стене караулы и закрыли ворота, полностью отрезав горожан, таким образом, от остального мира. Они не могли также делать вылазки против монголов и пытаться разрушить их осадные орудия.
Эта стена была деревянным подобием стандартной «нэрге», загородки, которую монголы использовали во время групповых охот. Стена не позволяла также подкреплениям или обозам с припасами проникнуть в город. Но самым сильным психологическим эффектом этой стены стало то, что она заперла жителей в их собственном городе и лишила даже тени надежды. За своей стеной монголы оказались вне досягаемости стрел, которые пускали со стен, а также могли спокойно и тайно сооружать за ней свои осадные орудия.
Из-за своей стены монголы смотрели теперь на Рязань, как смотрели из-за нэрге из войлочных одеял на свою сбившуюся в кучу добычу. Горожане уже привыкли, что осаждающие используют катапульты и тараны, но они оказались совершенно неподготовленными к массированному артобстрелу, который монголы превратили в новый высокоэффективный вид боевых действий. Их катапульты обрушивали на город огромные камни, стволы деревьев, горящие горшки с нефтью-сырцом, порохом и маслом. Монголы использовали такие снаряды для того, чтобы поджечь город, а также как дымовые шашки, призванные распространять отвратительный запах. Все это считалось в средневековой Европе признаками злого колдовства и источником инфекционных заболеваний.
Кроме того, монголы пользовались огненными копьями, которые могли перебросить за стены города небольшие взрывающиеся снаряды. Эти таинственные устройства вызвали такой ужас у защитников, что они затем написали, что монголам служили не только кони, но и огнедышащий дракон.
Такой артобстрел не только деморализовал защитников города, но и разрушил его фортификации. Пять дней на головы жителей Рязани лился огонь, а затем монголы выступили из-за стены и приступили к штурму при помощи приставных лестниц и таранов. Они постоянно бросали в атаку свежие силы, в то время как рязанцы были измотаны длительным сражением. Автор «Повести о разорении Рязани Батыем» писал: «И обступили город, и начали биться пять дней не отступая. Воины Батыева войска переменялись и отдыхали, а горожане бились бессменно. И многих горожан убили, а других ранили, а иные от долгой битвы обессилели».
Они взяли город приступом меньше чем за один день. Последний штурм монгольские войска начали в ночь с 20 на 21 декабря После упорного сражения на валах и стенах они ворвались в Рязань. Немногочисленные уцелевшие защитники продолжили бой на улицах и площадях города. Последние из них отступили к каменным церквям, где спасения искали женщины, дети и те из мужчин, кто не мог сражаться. И многие там и погибли, задохнувшись в дыму от пожаров, начатых монгольскими снарядами. Церкви также были взяты и разгромлены монголами. Согласно «Повести о разорении Рязани Батыем», в церквях монголы перебили укрывшихся там людей, в том числе и семью князя Юрия Ингваревича. Население города было истреблено, сама Рязань была сожжена. «Повесть» так описала итог гибели города: И не осталось во граде ни одного живого, все заодно погибли и одну на всех чашу смертную испили. Не осталось там ни стонущего, ни плачущего: ни отца и матери по детям, ни ребёнка по отцу и по матери, ни брата по брату, ни по родным, но все вместе мёртвыми лежали. И всё это случилось за грехи наши!
Победители собрали в одном месте всю аристократическую верхушку города и тут же их всех казнили. Как написал русский летописец того времени «ни единого ока не осталось открытым, дабы оплакать умерших». Монголы отобрали тех пленников, которых собирались использовать на принудительных работах, а остальных погнали к следующему городу. Беженцы не только донесли до других городов ужасные подробности падения Рязани, но и переполнили их, так что когда монголы подошли, запасы в городах были уже на исходе
Пока пленники разбирали стену и переносили бревна в окрестности следующего города, монгольские чиновники провели опись захваченных животных, рабов и товаров. Они разделили добычу согласно обычаю между всеми, начиная с вдов и сирот и заканчивая Золотой Семьей. Затем они отослали тысячи пленных, которые должны были нести добычу в Каракорум.
Согласно «Повести о разорении Рязани Батыем», частично основанной на народном фольклоре, непосредственно после битвы у Коломны отдыхающее войско Батыя атаковал русский отряд во главе с рязанским боярином Евпатием Коловратом. Во время нашествия он был в Чернигове, и к моменту его возвращения Рязань уже была уничтожена. Собрав из уцелевших жителей княжества отряд в 1600—1700 человек, он отправился в погоню за туменами Батыя и нагнал их в пределах Владимиро-Суздальского княжества. Отряд Евпатия Коловрата нанёс серьёзный урон монголам, и только после применения против него камнеметательных орудий был полностью уничтожен. Из всех воинов уцелели только пять человек, которым Батый отдал тело их воеводы.
После погрома в декабре 1237 года Рязань в прежнем виде уже не восстановилась. Вскоре после уничтожения Рязани столица княжества была перенесена в Переяславль-Рязанский, который с 1778 года стал по указу Екатерины II именоваться Рязанью.
Уничтожив Рязань, орды Батыя двинулись вверх по Оке, разрушая другие города княжества — Ожск, Ольгов, Перяславль-Рязанский, Борисов-Глебов. У Коломны они столкнулись с дружиной коломенского князя Романа и владимиро-суздальскими войсками под предводительством князя Всеволода Юрьевича и воеводы Еремея Глебовича. В ожесточённом сражении русские рати были разбиты. Роман Ингваревич и Еремей Глебович погибли в бою, а Всеволод Юрьевич сумел спастись и с небольшой дружиной отступил во Владимир. Со стороны монголов погиб хан Кюлькан, ставший единственным чингизидом, погибшим в этом походе.
Беженцы разнесли весть о монгольском нашествии по всей Европе, как можно установить по хроникам, написанным Матье Пари, монахом-бенедиктинцем в аббатстве св. Альбана, что в Хертфордшире. В 1240 году он записал наиболее древнее из известных упоминаний о монголах в Западной Европе. Он называл их «бессчетной ордой презренных детей Сатаны» и «демонами, вырвавшимися из Тартара» (Тартар — наименование античной преисподней). Пари пишет, что монголы «разграбили восточные страны, и всюду, куда бы они ни пришли, несли с собой огонь пожаров и кровь невинных жертв». Затем он описывает ужасные подробности деяний монголов, которые «разрушали города до основания, сжигали леса, ниспровергали замки, вырубали виноградники, уничтожали сады и убивали людей. Тех же, кто умудрялся вымолить у них прощение, они делали низкими рабами и гнали перед собой, чтобы они дрались против своих соотечественников. А если они лишь притворялись, что сражаются или пытались как-то предупредить своих родичей, татары убивали их на месте. Если же они храбро сражались, они не получали и слова благодарности, ибо эти бездушные дикари считали их животными, такими же как их кони».
«Они не люди и не людского рода, они скорее звери, чем люди, кровожадные, пожирающие плоть собак и людей». Иногда он приводит и точные данные: «Они одеваются в шкуры быков, а сражаются железными копьями, они низкорослы и крепкого сложения, они очень сильны; непобедимы в битве, неутомимы в труде; они не носят никаких доспехов на спине, но используют кожаные нагрудники; они пьют человеческую кровь и считают ее изысканным лакомством; у них могучие кони, которые едят листья деревьев и даже сами деревья, коротконогие, а в седло они садятся при помощи трех ступеней, а не стремян». Он мешает истину с предрассудками: «Они не знают людского закона, не ведают сострадания и жестоки, как дикие львы и медведи; у них есть лодки, сделанные из бычьей кожи, по одной на каждую дюжину их; они искусны в плавании, ибо без задержки пересекают бурные реки и озера; а когда нет вокруг крови, они жадно пьют взбаламученную и даже мутную воду».
В том же 1240 году, когда Матье Пари писал свою книгу, монголы уже завершили покорение большинства крупных городов Руси и готовились к захвату самого большого политического и религиозного центра славянского мира — Киева. В холодном ноябре 1240-го года монголы перешли реку по раннему льду и отправили к воротам Киева послов. Городские власти, разумеется, их убили и выставили на всеобщее обозрение тела.
Киев фигурировал в планах монгольских завоеваний в качестве цели, начиная с 1223 года. После того, как зимой 1237—1238 годов монгольское войско разгромило Рязанскую и Владимиро-Суздальскую земли, оно расположилось в волжско-донских степях. Отсюда монголы высылали отдельные отряды, которые продолжали завоевание Восточной Европы. Весной 1239 года был взят и разрушен Перяславль, а осенью того же года такая же участь постигла Чернигов. Во время этого набега один из монгольских отрядов под командованием хана Мункэ — двоюродного брата Батыя — подошёл к самому Киеву. Согласно летописи, красота и величие Киева поразили его. Он не решился штурмовать огромный город, однако сделал попытку «прельстити» киевлян и великого князя Михаила Всеволодовича, сидевшего тогда на киевском престоле. Однако предложение о сдаче города было отвергнуто.
Михаил Всеволодович, лидер черниговских Ольговичей, уехал в Венгрию, но его попытка заключить с королём Белой IV династический союз закончилась неудачей. Его сменил в Киеве смоленский князь Ростислав Мстиславович, который вскоре был изгнан галицким князем Даниилом Романовичем. Он поставил в Киеве тысяцкого Дмитра, который и стал руководителем обороны города во время монгольского нападения. Сам галицкий князь уехал в Венгрию с целью заключить союз с королём Белой IV, но также неудачно.
Тем временем монголы завершили подготовку к большому походу на запад. Их потери были восполнены свежими силами, прибывшими с востока, а также отрядами, набранными среди покорённых народов. Численность монгольского войска исследователи оценивают в диапазоне от 40 до 120 тысяч человек. Монголы переправились через Днепр значительно южнее Киева и разгромили оборонявших южные рубежи Руси Торков и «черных клобуков».
Киев являлся на тот момент крупнейшим городом Восточной Европы, занимая территорию около 375 га и насчитывая около 40 тысяч жителей. Он состоял из Верхнего города (Горы) и Подола. Протяжённость укреплений Верхнего города составляла 5 км. Около половины периметра этих укреплений приходилось на неприступные склоны. С наиболее угрожаемой стороны город был защищён крупным валом толщиной 30 м и высотой 12 м. Перед валом был выкопан глубокий и широкий ров. По гребню вала шла стена из срубов, увенчанная помостом с бруствером и крышей, защищавшими воинов. Верхний город был разделён на детинец (город Владимира) и окольные города, основным из которых был город Ярослава. Ремесленный посад Подол также имел укрепления, но они не представляли серьёзного препятствия. Поэтому с приближением монголов киевляне, скорее всего, покинули его и сосредоточили все силы на обороне Верхнего города.
Количество защитников города могло составлять с учётом боеспособного мужского населения города до 5 тысяч человек, вдобавок жители других городов Киевского княжества и дружина, оставленная Даниилом Романовичем. Однако хорошо оснащённых и профессиональных воинов среди них было ничтожное меньшинство. Большинство киевлян имели лишь копья и топоры. В умении владеть оружием, организованности и дисциплине оборонительное войско, состоявшее преимущественно из ополчения, сильно уступало монголам.
Армия монголов под руководством Мункэ собралась вокруг города в начале зимы. Русские летописцы назвали это «тьмой татарской». Говорят, что шум, который издавал монгольский лагерь, был таким громким, что горожане не слышали один другого. Согласно Псковской летописи, монголы стояли под Киевом 10 недель и четыре дня и взяли город 19 ноября в понедельник.
Ипатьевская летопись сообщает:
Въ лето 6748 [1240]. Приде Батый Кыеву в силе тяжьце, многомь множьствомь силы своей, и окружи град, и остолпи сила татарьская, и бысть град в обьдержаньи велице. И бе Батый у города и отроци его обседяху град. И не бе слышати от гласа скрипания телегъ его, множества ревения вельблудъ его, и рьжания от гласа стадъ конь его, и бе исполнена земля Руская ратныхъ.
Согласно описанию Плано Карпини, монголы при взятии городов полностью оцепляли их. При этом они изматывали обороняющихся, не прекращая подступов к городу, чередуя наступающие отряды. Параллельно осадные машины монголов планомерно день и ночь били по стенам, разрушая их. Хотя укрепления Киева были весьма внушительными, они были сооружены в XI веке, в эпоху, когда крепости брались или внезапным набегом, или длительной пассивной осадой. На сопротивление штурму с применением осадных машин киевские укрепления рассчитаны не были.
Разрушив стену города Ярослава в низине, монголы ринулись в пролом, где закипел ожесточённый рукопашный бой. Согласно летописи, «ломались копья, разлетались в щепки щиты, стрелы помрачили свет». В этом бою был ранен воевода Дмитрий. Когда защитники были оттеснены от вала, монголы взошли на стену и стали овладевать ею по всему периметру.
Киевляне в это время отошли в детинец. Однако укрепления древнего города Киева были за предыдущие два столетия в значительной степени нивелированы. Лишь ров перед бывшим валом был не засыпан. Видимо именно его киевляне использовали для сооружения некой второй линии обороны. На следующий день монголы начали штурмовать детинец. Его укрепления не смогли надолго сдержать их натиск. Многие горожане искали спасения в Десятинной церкви, взбирались на её своды, однако она, видимо уже давшая трещины во время сильного землетрясения 1230 года, обрушилась под тяжестью многочисленных людей с пожитками.
Монголы взяли город 6 декабря 1240 года. Они разграбили его и сожгли до основания. Киевский воевода Дмитрий сражался настолько отважно и упорно, даже после того, как его оставили многие бояре, что Батый, восхитившись его военным дарованием и решительностью, сохранил ему жизнь и отпустил на волю. Русская часть монгольского нашествия приближалась к концу. Уже в записи от 1242 года Новгородская летопись начинает называть хана Бату «царем», русифицированной формой слова «Цезарь», этим символизировалось его власть над столькими ранее враждебными друг к другу княжествами. Князь Михаил Всеволодович так обращается к Батыю: «Тебе цару кланяются, понеже ти богъ поручилъ царство света сего».
Сломив сопротивление киевлян, монголы устроили массовую резню. Лаврентьевская летопись сообщает: «Взяли татары Киев и храм Святой Софии разграбили и монастыри все. А иконы, и честные кресты, и все церковные украшения забрали и избили мечом всех людей от мала до велика».
Схожее описание оставил Плано Карпини: «монголы произвели великое избиение в земле Руссии, разрушили города и крепости и убили людей, осадили Киев, бывший столицей Руссии и после длительной осады они взяли его и убили жителей города: отсюда, когда мы ехали через их землю, мы находили неисчислимые головы и кости мёртвых людей, лежавших в поле; ибо этот город был весьма большим и очень многолюдным, а теперь он обращён почти ни во что: едва существует там двести домов, а людей тех держат они в самом тяжёлом рабстве».
Факт массовой резни подтверждён археологическими раскопками. В Киеве исследованы остатки сожжённых домов XIII века , в которых лежали скелеты людей разного возраста и пола, со следами ударов сабель, копий и стрел. Найдено десятки кладов с золотыми и серебряными украшениями — они были зарыты киевской аристократией перед падением города и так и не были выкопаны владельцами, которые погибли или попали в плен. На территории детинца обнаружены массовые захоронения, в которых были погребены тысячи киевлян, убитые монголами. На месте одной из этих братских могил, возле восточной стены Десятинной церкви, в наше время установлен серый гранитный крест. Это единственный памятник в Киеве, напоминающий о трагических событиях, произошедших 6 декабря 1240 года.
В конце декабря 1240—начале января 1241 года великий хан Угедей принял решение об отзыве войск Гуюка и Мунке из западного похода. После Киева монгольское войско направилось на Волынь, откуда части Гуюка и Мунке вернулись на восток. Но часть войск центрального улуса продолжили участие в походе на запад вместе с войсками улуса Джучи. Согласно Ипатьевской летописи, пленный Дмитрий, сожалея о разорении русских земель монголами, посоветовал им быстрее пройти в Венгрию, чтобы не столкнуться там с организованным сопротивлением.
Разорение Киева монголами окончательно подорвало его столичный статус. Среднее Поднепровье пришло в запустение и не играло более никакой значительной политической и экономической роли. Монгольские ханы дали ярлык на великое княжение киевское владимирскому князю Ярославу Всеволодовичу (1243—1246), а затем его сыну Александру Невскому (1246—1263). Оба князя правили Киевом из Северо-Восточной Руси через наместников. В конце XIII века Киевом по воле ордынских ханов управляли путивльские Ольговичи, не претендовавшие на какое-либо общерусское главенство. Едва восстановившийся город был вновь разорен в 1200 году в ходе междоусобной борьбы Тохты и Ногая. После этого события остававшийся в Киеве митрополит Максим, «не стерпев насилия татарского», перенёс свою резиденцию во Владимир-на-Клязьме, что ознаменовало утрату Киевом и духовной монополии. Численность населения домонгольского периода Киев вновь достиг лишь в XIX веке.
С падением Киева монгольское завоевание восточной Европы было завершено. Перед монгольским войском катилась новая волна беженцев, которые принесли в центральную Европу рассказы об ужасах татарского воинства. Они едва успели добраться туда до разведывательных отрядов Субэдея, которые перешли по льду реки и вошли на территорию Венгрии.
На полях Европы решалась судьба мира и доля власти над Монгольской империей — решалась не на полях сражений, где монголы одерживали одну победу за другой, а в тайных интригах и борьбе между внуками Чингисхана. Трудное решение назначить Великим Ханом Угедея после смерти отца не решила проблему наследования. Она просто отодвинулась на одно поколение, и теперь уже внуки великого завоевателя вели монгольские армии по землям Европы и соревновались в борьбе за верховную власть.
Субэдея сопровождали представители каждой из четырех ветвей рода Чингисхана. После смерти любимого сына Удегея стало ясно, что один из этих молодых людей займет трон Великого Хана, — но кто? Согласно монгольскому закону наследника должен был назвать курултай, и европейская война стала для всех претендентов испытанием и одновременно предвыборной кампанией. Внуки боролись за власть и положение в военной иерархии. Немаловажную роль в этом играло то, кто сумеет приписать себе военные успехи армии. На праздничном победном пире Батый встал и первым произнес тост. Выпив свою чашу первым, он демонстрировал свое положение старшего из внуков и давал официальный повод считать его следующим Великим Ханом. Гуюк яростно воспротивился этому, он закричал, что это он должен пить первым, потому что его отец — Великий Хан. Другой внук Чингисхана, «известный своим упрямством и храбростью» Бури, который «спьяну говорил злые слова», поднял старый больной вопрос всего рода, обвинив Батыя в том, что он вообще не чингизид, так как его отцом был меркитский ублюдок.
Согласно сообщению, которое вскоре дошло до Великого Хана, трое юношей долго кричали друг на друга и ругались. «Да ты просто бородатая старуха!» — вопил Бури. «Да-да, старуха, которая нацепила колчан!» поддакивал Гуюк. Остальные члены семьи устыдили их, и Гуюк с Бури вихрем вылетели из пиршественного шатра, сели на коней и ускакали, громко сквернословя и проклиная Бату. Угедей-хан был в ярости. Он призвал молодых людей к себе в Каракорум. Сначала он вообще не хотел их видеть и грозился, что казнит своего сына Гуюка. «Да чтоб он протух, как яйцо!» — так Угедей высказался в адрес своего непослушного сына.
Когда Угедей успокоился и допустил, наконец, Гуюка в свой гэр (шатер), он сурово отчитал его за свары внутри семьи и плохое обращение с его воинами. Хан обвинил сына: «Ты сломил дух каждого воина в своем войске!» Удегей спросил сына с издевкой: «Думаешь, русы сдались потому, что ты был скуп даже по отношению к своим собственным воинам? Думаешь, они сдались потому, что они боялись тебя? Если ты захватил одного-двух воинов, ты думаешь, что ты выиграл войну? Да ты даже и одного козленка не захватил!»
Удегей добавил: «Ты первый раз сам из гэра вышел, и тут же стал хвастать своим мужеством! Так себя ведешь, будто уже достиг всего в жизни. Кричишь на людей так, будто они животные!» Наконец, его племянники смогли успокоить его, и он повторил поговорку своего отца о том, что дела войны должны решаться в степи. Затем он отослал всех юношей обратно на завоевание Европы.
Европа мало знала о завоевания Чингисхана в Азии и представления не имела о покорении Хорезма. Но вдруг после падения Киева в Европу устремились беженцы. А прямо за ними скакали ужасные монгольские всадники, которые накатывались, казалось со всех сторон. Матье Пари пишет, что монголы обрушились на Запад «с силой и быстротой молнии, они вошли на земли христиан, опустошая страны, убивая людей, и вселяя во всех непобедимый ужас». Эта отсылка к «молнии» стала, наверное, первым упоминанием того стиля войны, который затем получил немецкое имя «Блицкриг».
Субэдей отправил армию в 50 тыс. человек в Венгрию на юге и и меньшие диверсионные отряды числом в 20 тыс. человек – на север, в Польшу и Германию. Войска монголов прокатились почти через шесть с половиной тысяч километров от своей родины в Монголии, через равнины Восточной Европы – в Польшу и Венгрию. Оттуда уже было рукой подать до стен Вены и германских городов тевтонских рыцарей и Ганзейского союза. На севере они пронеслись по Польше как камень по льду. Города сдавались один за другим, а монголы быстро двигались через страну дальше на север. Герцог Силезский Генрих II собрал 32-тысячную армию, включая рыцарей со всей Франции, Германии и Польши. Он старался набрать как можно больше войск и потому призвал на бой с захватчиками даже горняков. 9 апреля 1241 года две армии встретились под Лигницем возле современной польско-германской границы. Монголы выбрали для боя открытое место примерно в 10 км от города.
Генрих приказал своей кавалерии атаковать монголов. Монголы отбили первую волну нападавших, но, казалось, зашатались под второй, а перед третьей неожиданно обратились в бегство. С победными кликами европейские рыцари смешали ряды и бросились преследовать монголов, которые отступали не торопясь, оставаясь на небольшом расстоянии от преследователей. Затем, именно в тот миг, когда европейские лошади стали уставать под тяжестью своих бронированных седоков, раздались звуки взрывов и их окутал густой дым. Дым отрезал рыцарей от лучников и пехоты, которые остались далеко позади. Как обычно, монголы заманили своих самоуверенных врагов в ловушку. Дезориентированные, усталые и напуганные рыцари представляли отличную мишень для монголов, которые тут же повернули и стали обстреливать их из луков.
Монголы сокрушили немецкие войска. Европейские хроники говорят о смерти 35 тыс. солдат Генриха, многие из них были взяты в плен. Особенно они обрадовались горнякам. Они не очень понимали, зачем нужна эта профессия, но всегда ценили носителей ранее неизвестных умений. Победители отправили тысячи рудокопов на работу в богатые минералами рудники в Джунгарию, западный район Монголии, который находился во владении Угедея.
Вся эта кампания от Киева до Германии была всего лишь монгольской отвлекающей операцией, которая должна была помешать европейцам отправить войска на защиту настоящей цели – широких полей Венгрии. Монголы успешно перебили и разогнали армию врага. Со временем местные жители убедили себя в том, что они на самом деле выиграли битву и отогнали захватчиков. Погибший герцог Генрих II стал мучеником святым Генрихом Благочестивым. Они даже построили бенедиктинский монастырь на том самом месте, где, согласно христианский легенде, его мать Святая Ядвига, нашла его обезглавленный обнаженный труп, который узнала по шести пальцам на левой ноге.
Через несколько дней такой же прием, который монголы использовали против немецких рыцарей, они применили и в Венгрии на большом поле и куда как с большим числом жертв. 50-тысячная армия Субэгея успела уже разграбить большую часть Венгрии, но теперь начала отступать, когда к ней приблизились войска короля Белы. Субэгей отступал несколько дней, пока не привел врагов туда, где все условия были благоприятны для монголов, на равнину Мохи. Там венгры собрались в один сплоченный и густонаселенный лагерь, который окружили повозками и железными цепями. Для Батыя, который привык располагать своих воинов на ночлег небольшими группами на большом пространстве, эти ограждения были ни чем иным, как загородками вроде тех, которые монголы использовали уже много поколений во время групповой охоты. Монголы выкатили катапульты и стали забрасывать в лагерь снаряды с нефтью, порохом, маслом и прочими горючими веществами.
Венгры не могли выносить огонь и дым в своем лагере и выступили из него. Они обнаружили, что монголы их окружили практически со всех сторон. Но в одном направлении, казалось, есть просвет, как будто монголы забыли выставить так охрану. Христианам-венграм, наверное, показалось чудом то, что просвет в рядах врагов открылся именно в том направлении, в котором на расстоянии трех дней пути лежала столица Венгрии, Пешт. Венгры начали отступать. Во время бегства их страх все возрастал. Они бежали пешком и скакали на лошадях, бросали оружие и ломали ряды, чтобы только быстрее двигаться. Конечно же, монголы не случайно оставили венграм путь к бегству. Отряды всадников уже ждали напуганных венгров. Многих из них монголы загнали в болота, где те утонули.
Когда рыцари оказались неспособны одолеть врага, священнослужители попробовали обратиться к сверхъестественным силам. Вероятно, они знали, что многие монголы исповедуют христианство. Но они не знали, как монголы ненавидят и боятся видеть останки мертвецов. Священники попытались отогнать монголов от Пешта – они вынесли навстречу наступающей армии святые мощи и и другие реликвии святых. Этот шаг вызвал ярость среди монголов, которые сочли его отвратительным. Они не только перебили священников, но и сожгли сами реликвии и церкви Пешта, чтобы очиститься от скверны. Для Европы этот эпизод обернулся не только военным, но и религиозным поражением, поскольку погибли не только солдаты, но и архиепископ, два епископа и множество рыцарей-тамплиеров.
Монголы вырезали рыцарство Венгрии и продолжали преследовать короля Белу IV на юг, в сторону Адриатики. Чудовищное психологическое и эмоциональное потрясение от монгольского нашествия нашло свое отражение в нескольких тестах того времени. Европейское рыцарство так никогда и не оправилось от такого удара. Оно потеряло в один миг сто тысяч воинов в Венгрии и Польше, «цвет рыцарства и благородства». Это был конец городов за высокими стенами и рыцарей, закованных в броню. В дыму и пороховой гари Пасхи 1241 года монгольский триумф ознаменовал полное уничтожение европейского феодализма и окончание Средних веков.
Позднее, в воскресенье 6 октября 1241 года, всего несколько месяцев спустя после монгольских побед, тревога переросла в панику во время солнечного затмения. Христиане Европы истолковали затмение в святой день как знак грядущих мук от рук монголов. Страх питался еще и полным неведением о происхождении и культуре захватчиков. Поскольку других источников информации не было, христианские священники обратились к Библии. Название «татары» казалось им похожим на «Фарсис», чей царь «… будет обладать от моря до моря и от реки до реки до концов земли».
Когда монголы повернули из Венгрии на юг и нанесли удар по Балканам (то есть сошли с прямого пути в Кёльн), священники решили, что они, наверное, потерянные колена Израилевы, которые не вернулись с остальными из вавилонского пленения. Их отгораживала река, текущая около Персии. Исходя из «… невообразимой злобы иудейской» христиане обвинили их в том, что они магически принесли гнев монголов на невинных христиан. Поскольку никаких других объяснений не было, христиане приняли на веру эту историю о «…тайном сговоре и бессчетном предательстве иудеев». После чего их предавали сразу в руки палачам, чтобы их либо обрекали на пожизненное заключение, либо убивали их же мечами.
Какими бы абсурдными и безосновательными ни казались такие истории, они вызвали чудовищные и вполне реальные последствия в Европе. Европейцы не могли победить монголов, своих внешних врагов, зато они могли справиться с евреями, своими врагами внутренними. То в одном, то в другом городе, от Йорка до Рима, неуправляемые толпы христиан громили еврейские кварталы.
Христиане пытались покарать иудеев теми же средствами, которыми, как они слышали, монголы пользовались в своих завоеваниях. Христиане поджигали дома евреев и убивали всех их жителей. Если кому-то из евреев удавалось бежать из своих городов, они скитались с места на место в поисках спасения, но, куда бы они не пришли, почти всюду их ждали те же обвинения и кары. Чтобы четко разделить христианских беженцев и иудейских, Церковь издала эдикт, согласно которому иудеям предписывалось носить определенную одежду и видные знаки на ней.
После уничтожения венгерской армии путь на Вену был открыт. И вот уже несколько недель спустя в округе города стали появляться передовые монгольские отряды. Во время схватки с одним таким отрядом воины Габсбургов захватили монгольского командира, который, к вящему удивлению и ужасу, оказался христианином, более того, это был тридцатилетний грамотный англичанин. Он побывал на Святой Земле и там, кажется, проявил талант к изучению и записи языков. Сбежав из Англии, он был отлучен от церкви и, в конце концов, оказался на службе у монголов, которые проявляли больше терпимости. Присутствие европейца, да еще и бывшего христианина в рядах монгольской армии со всей очевидностью показало, что монголы люди, а не кровожадные демоны, но перепуганные христиане убили английского изменника прежде, чем они смогли получить от него информацию о задаче монголов в окрестностях Вены.
Захват этого таинственного англичанина совпал с окончание продвижения монголов в Европу. Они шли по травянистым степям через Среднюю Азию, Россию, Украину, Польшу и Венгрию, но там, где пастбища кончались, монголы остановились. В монгольской армии на каждого воина приходилось по пять коней, поэтому обильные пастбища были им просто необходимы. Их ошеломительное превосходство в скорости, мобильности м внезапности мгновенно исчезало, когда им приходилось прокладывать путь через густые леса, реки, перепаханные поля, окруженные заборами и оградами. Вспаханное крестьянское поле было слишком рыхлым для конских копыт. Там же, где начинались поля, проходила и граница климатической зоны, где сухая степь сменялась влажными прибрежными зонами. А влажность ослабляла точность и силу монгольских луков.
Несмотря на пробные атаки через Дунай, полномасштабное монгольское нашествие на Западную Европу так и не состоялось. 11 декабря 1241 года Угедей умер, как говорят, слишком много выпив. Новости о его смерти достигли монгольской армии, находящейся в шести в половиной тысячах километров от Каракорума, за четыре-шесть недель. Чагатай умер примерно в то же время, так что через 14 лет после смерти Чингисхана все четверо его сыновей умерли. Теперь домой скакали молодые военачальники, внуки Чингисхана, которые были готовы вступить в борьбу за то, кто из них станет следующим Великим ханом. Борьба между разными ветвями рода продлится еще десять лет – и на это десятилетие мир был освобожден от опасности монгольского нашествия.
В самом начале 1242 года монголы отступали из Западной Европы обратно на территорию Руси. Европейские города давали сравнительно небогатую добычу, а армии, которые побеждали монголы, были плохо снаряжены. Самые ценные вещи, которые монголы привезли из Европы, были шатры и мебель из лагеря венгерского короля, которыми Батый сам пользовался в своем лагере на Волге. Несмотря на недостаток богатств, монголы нашли там довольно много искусных мастеров, включая рудокопов из Саксонии, писцов и толмачей, а из своих набегов на Балканы они привели несколько французских пленников, как минимум один из которых оказался парижским златокузнецом.
Монголы были разочарованы объемами добычи. Им очень хотелось показать, что поход не был напрасным, так что они заключили договор с некоторыми итальянскими купцами в Крыму. В обмен на большое количество товаров они позволяли итальянцам продавать их европейских пленников, особенно молодых, в рабство по берегам Средиземного моря. Так начались долгие и взаимовыгодные отношения между монголами и венецианскими и генуэзскими купцами, которые построили свои торговые аванпосты на побережье Черного моря, чтобы захватить этот новый рынок. Итальянцы снабжали монголов различными товарами в обмен на право продавать славян на средиземноморских рынках.
Решение продавать молодых людей принесло монголам огромные трудности в будущем, поскольку итальянцы большинство из них продавали султану Египта, который набирал из них свою элитную армию. Двадцать лет спустя монголам пришлось столкнуться с этой армией, которая состояла преимущественно из славян и кипчаков, у которых уже было достаточно опыта в войне с монголами, и они даже часто успевали выучить монгольский язык до того, как их увозили. Будущее столкновение на берегах моря Галилейского закончится совсем иначе, чем первое – на равнинах Руси.
Медитация 8 Мастер:
РОН СООК
ТООН ЭТОЛ
АУО СИОН
ИНН ХАА
ОСТЕР ПРИСЦЕЛЬС
© 2001—2024 «Литан» — Центр Открытого Сознания
Графика и дизайн: Ольга Генерозова
Тех. поддержка: Всеволод Кузьмин