Лекция 14.
Xалиф Усман

 

 

Третий праведный халиф Усман ибн Аффан (родился в 574 г., в Мекке) принадлежал к роду омейя. В свои молодые годы, еще до возникновения ислама, Усман был очень богатым человеком, получавшим крупные денежные средства от выгодных ростовщических операций. Среди мекканцев он был известен как большой любитель благовоний, породистых лошадей и молодых рабынь. Третий праведный халиф был не столь деятельным, как его предшественник, однако он относился к очень древнему и знатному роду. Семья Усмана приняла ислам еще до того, как Пророк переселился в Медину. Но отношения между аристократическим родом и Мухаммедом были довольно напряженными. Несмотря на это, Усман ибн Аффан был женат на дочери Пророка, а после ее смерти получил предложение взять в жены другую его дочь. Поэтому он получил почетное в глазах мусульман прозвище — «дважды зять посланника Аллаха». Считается, что многочисленные связи Усмана позволили распространить и укрепить ислам еще при жизни Мухаммеда. Будущий халиф знал множество знатных семей, и благодаря его активной деятельности ислам приняло большое количество людей. Это укрепило положение тогда еще немногочисленной общины и дало мощный толчок к созданию религиозного государства.

Начало правления Усмана было внешне спокойным и не требовало никаких серьезных решений. В отличие от Умара ему уже не надо было формировать основы рождающейся государственной машины, достаточно было отлаживать на ходу ее работу. Сформировавшиеся армии продолжали успешные завоевательные походы и не требовали от халифа особых забот. Первая часть его 12-летнего правления продолжала политику завоевания новых территорий, начатую при Умаре.  В правление Усмана был завершен разгром государства Сасанидов, утвердилось положение мусульман в Северной Африке, Армении и Закавказье (так, в 654 г. власть Халифата — на тех же условиях, что и другие христианские правители — признал князь Картли в Тбилиси).

И, что было совершенно необходимо – началось создания флота. Одним из первых, кто реализовал эту чрезвычайно важную задачу, был наместник Сирии Муавия ибн Аби Суфьян. До тех пор, пока флот Византии не имел соперника в Средиземном море, морское побережье Сирии, Палестины и Египта не могло чувствовать себя в полной безопасности. Муавия, совместно с наместником Египта Абдуллахом ибн Садом, сумел убедить халифа Усмана дать им разрешение на строительство флота. В результате на верфях Египта и Сирии был построен большой флот. Бойцами на кораблях выступали сами мусульмане, а управляли судами обычно копты или яковиты (сирийские монофизиты), которые, не колеблясь, выступали против византийцев. Строительство флота стало еще одним важным достижением, открыв для арабов новые возможности в военной и торговой областях.

Морская экспедиция, выдвинувшаяся из Сирии к Кипру в 649 г. — важнейшей военной базе Византии — заставила остров капитулировать. Договор, подписанный с населением Кипра, оговаривал нейтралитет киприотов в случае войны с Византией. Это была первая победа на море для мусульман; Кипр же стал первым островом, вошедшим в состав мусульманского государства. В 653 г. в связи с нарушением подписанного киприотами соглашения, которое выразилось в пособничестве византийскому флоту, была осуществлена вторая военно-­морская экспедиция на Кипр, после чего там остался большой военный гарнизон.

В 651 г.  мусульмане под командованием Муавии сумели высадиться на остров Родос, где находились остатки Колосса (бронзовой статуи греческого бога солнца Гелиоса, высотой в 32 метра), одного из семи Чудес Света античного мира. Эта статуя, имевшая из всех Чудес Света самую короткую жизнь, некогда стояла при входе в гавань острова, но была разрушена сильным землетрясением в 224 или 223 г. до н. э., а затем оставалась лежать в руинах почти 900 лет. Муавия продал обломки статуи одному торговцу еврейского происхождения, которому для эвакуации металлических остатков понадобилось около 900 верблюдов.

В течение 650–652 гг. Абдуллах ибн Амир, наместник Басры, провел серию успешных экспедиций на Востоке, пройдя через Хорасан, Герат, Мерв (Мары) и Балх (совр. Мазари­-Шариф). Одна часть его армии пересекла Гиндукуш и вступила в Кабул, в то время как другая, сконцентрировавшись южнее, заставила капитулировать Макран (юго­-восток современного Ирана). Так восточная линия исламского государства продвинулась до реки Окс (Амударья), вплотную подойдя к границам Индии, что открыло путь на Восток.

Продвигаясь на север вдоль окраинных восточных районов бывшей Сасанидской империи, мусульмане начинают контролировать Закавказье, достигнув укрепленной пограничной сасанидской крепости Дербент (юг современного Дагестана), которую они назвали Баб аль-­Абваб. («Врата врат»). Этому завоеванию, самому по себе не столь значительному в глобальных масштабах арабской экспансии, суждено было стать судьбоносным с точки зрения мусульман современной России, и в особенности — Дагестана. Дербент долго оставался опорным пунктом по защите Халифата от вторжения враждебных хазар, образовавших за несколько лет до завоевания Дербента самостоятельный Хазарский каганат (до этого они были зависимы от Западно­-Тюркского каганата). К северо­-западу от города была выстроена система укреплений, в которых поселились сирийцы и персы, активно проповедовавшие ислам среди населения края. В течение нескольких веков Дербент служил главной опорой ислама на Северном Кавказе; с середины VII по X вв. мусульманами стали предки азербайджанцев и народы Южного Дагестана — лезгины, табасаранцы, рутульцы и цахуры. Севернее Дербента, однако, мусульманам не удавалось продвинуться более двух столетий — из-­за противостояния с хазарами, контролировавшими Прикаспийскую низменность. Лишь однажды, в 737 г., Марван II нанес поражение хазарскому кагану и совершил поход далеко на север от крепости Баб аль-­Абваб.

Движение арабов в Сирию и Месопотамию, завоевания их в Средней Азии до Индии сделали из них, по преимуществу из легкой кавалерии арабской армии, первое в свете сухопутное войско, которое не знало себе соперника. Осадное искусство, сначала совсем им неизвестное, система обороны и укрепления стана, где необходимы были знания техники земельных сооружений, были быстро усвоены ими от сирийцев, греков и армян, и стали широко применятся в войнах с Византией. А появление у арабов морских судов постепенно приготовили их к господству на Средиземном море.

Успех мусульманского флота в Средиземноморье вызвал контратаку византийцев, и около местечка Финикс на побережье Лиции (юг Турции) разыгралось мощное сражение (655 г). После тяжелых боев византийский флот в 500 кораблей потерпел сокрушительное поражение, в результате чего их морское преимущество было сведено на нет. Император Констант II (правил в 641–668 гг.), лично руководивший войсками, едва спасся бегством.

Это было вторым главнейшим ударом по византийской морской мощи, основывавшейся на безраздельном командовании в Средиземноморье; первый удар произошел два столетия назад, в 427 г., когда вандалы переправились из Испании в Северную Африку. Опора византийцев на их флот отразилась и в их предпочтении иметь столицы провинций и другие базовые пункты в городах побережья — например, Кесария, Александрия, Карфаген. Мусульмане, напротив, использовали верблюдов и лошадей в качестве способов сообщения и передвижения, и всегда отталкивались от фактора пустыни в своих стратегических расчетах. Они предпочитали, если позволяла ситуация, двигаться вдоль границ пустыни, в которой они могли бы спастись в случае угрозы со стороны внешних врагов; пустыни были недоступны для войск, например, византийцев или персов. Теперь же мусульмане становились также и морской силой.

Во внутренней политике Усман опирался на курейшитов, которые относились к нему с одобрением. Как писали арабские историки: «он был милее курайшитам, ибо Умар был суров, а Усман мягок и добр по отношению к ним». Усман не был таким несгибаемым догматиком, как Умар, он руководствовался принципом «живи сам и давай жить другим» и меньше обращал внимание на то, какую позицию занимал тот или иной человек до завоевания Мекки, тем более что среди старых врагов Пророка было немало его родичей из клана омейядов, привязанность к которым у него порой перевешивала долг истинного мусульманина.

Его приобретательские склонности и способности получили особенно благоприятную возможность для проявления, когда он стал халифом. Он первым из халифов построил себе в Медине большой каменный дом с дверями, сделанными из редких пород дерева, приобрел в том же городе много недвижимого имущества, в том числе сады и водные источники, а также немало недвижимости за пределами Аравии. Большие доходы приносили его имения с плодовыми деревьями в Вади-л-Кура, Хунейне и других местах; они оценивались в 100 тыс. динаров, не считая имевшихся в них больших табунов лошадей и верблюжьих стад. В день смерти Усмана в его личной казне насчитали 150 тыс. динаров и 1 млн. дирхемов.

Золотой динар (пришедший из Византии) и серебряный дирхем (пришедший из Персии) были признаны пророком Мухаммедом в качестве средства платежа. Стоимость дирхема составляла примерно 1/10 динара.

Приумножая свои богатства за счет мусульманской казны, Усман предоставлял возможность пользоваться ею и некоторым ближайшим сподвижникам Мухаммеда. Эти сподвижники прославляли халифа Усмана за его щедрость и благородство, и недаром: прославление имело солидную материальную основу. Так, аз-Зубейр ибн Аввам, один из наиболее известных сподвижников пророка, обзавелся в Медине 11 домами, построил доходные дома в Куфе, Басре, Фустате и Александрии. В Габа, одном из плодороднейших мест Мединского оазиса, он купил участок земли за 170 000 дирхемов. Его имущество оценивалось в 50 тыс. динаров. Кроме того, он имел тысячу лошадей и столько же рабов. Другой сподвижник, Талха ибн Убейдаллах, построил большой доходный дом в Куфе и приобрел земельные владения в Ираке, с которых ежедневно получал 1 тыс. динаров дохода. Он тоже построил в Медине роскошный дом из кирпича и ценного дерева.

Уже упомянутый в предыдущей лекции еще один видный сподвижник — Абдаррахман ибн Ауф – построил себе обширное и богатое жилище. В его конюшнях насчитывалось до сотни лошадей, а на пастбищах – тысяча верблюдов и 10 тыс. овец. Одна четверть оставшегося после него наследства равнялась 84 тыс. динаров. У других мусульманских вождей владения были скромнее, но и они не стеснялись в средствах и имели, как правило, в запасе по нескольку десятков тысяч дирхемов.

Приток квалифицированной рабочей силы в виде военнопленных-рабов способствовал интенсивному строительству в столице Халифата, которая потеряла прежний деревенский облик. Дошла очередь и до старой мечети. В декабре 649 г. Усман разрушил прежнюю глинобитную мечеть, крытую пальмовыми листьями, и к осени 650 г. выстроил новую, более просторную (80х75 м), из тесаного камня, с каменными колоннами и потолком из индийского тикового дерева. Монументальность постройки вызывала у некоторых мусульман, привыкших к скромной галерее на пальмовых стволах, подозрение, не нарушена ли этой перестройкой сунна пророка. В связи с расширением мечети был разрушен дом Хафсы (одна из жён пророка Мухаммеда, дочь Умара ибн Хаттаба), в возмещение Усман построил ей новый.

Открытое расхищение мусульманской казны вызывало протест со стороны тех немногих сподвижников пророка, которые полагали, что все поступавшие в нее средства принадлежат мусульманам и должны равномерно распределяться среди них. Из таких противников имущественного неравенства особенно выделялся Абу Зарр ал-Гифари. В период завоеваний этот старый сподвижник Мухаммеда, которого, по преданию, Пророк ставил в пример другим мусульманам, отправился в Сирию. Там он публично осуждал наместника Муавию (сына Абу Суфьяна) и военачальников за присвоение добычи и податей, являвшихся, по его мнению, «имуществом Аллаха», принадлежавшим всем мусульманам. Муавия попросил халифа Усмана убрать из Сирии этого опасного агитатора, который приобретал все большую популярность среди рядовых мусульман. Отозванный Усманом, Абу Зарр поселился в Медине. Но здесь он стал выступать с резкой критикой деятельности халифа, когда узнал, что тот щедро одарил своего племянника Мервана ибн ал-Хакама из средств мусульманской казны, его брату ал-Харису ибн ал-Хакаму выдал оттуда же 300 тыс. дирхемов, а Зейду ибн Сабиту—100 тыс. дирхемов. За получение такого рода незаконных дотаций Абу Зарр, ссылаясь на Коран, обещал им всем пребывание в адском пламени. Углубляя содержание своей критики, этот непримиримый и неподкупный агитатор заявлял, что богачи приумножают свои богатства путем обирания бедняков. Халиф Усман приказал выслать «смутьяна» в захолустное место, где тот и умер в крайней бедности. Его вдова не имела даже незначительных средств на его скромные похороны.

Важнейшим вкладом Усмана в формирование ислама было издание стандартного текста Корана. Записи проповедей Мухаммада еще при жизни вели его секретари Убайй ибн Кааб и Зейд ибн Сабит; фиксировали их в письменном виде и некоторые его сподвижники и близкие, такие, как Али, Абдаллах ибн Масуд, какие-то записи имелись у его жен: Аиши, Хафсы и Умм Саламы. Значительная часть мусульман хранила и передавала проповеди изустно, затем они для памяти записывались на различном подручном материале: черепках, коже, бараньих лопатках. Ни о каком сводном тексте речи быть не могло.

Согласно мусульманской исторической традиции, первую попытку письменной фиксации всего объема проповедей предпринял Абу Бакр после битвы в «саду смерти», когда погибло много устных хранителей Корана. Понятно, что при всем благоговении перед текстом откровения объем хранившегося в памяти и в записях разных людей, которых к тому же завоевательные походы разбросали по обширной территории, был различным, а в совпадающем объеме текста имелось множество мелких и крупных разночтений. Ко времени Усмана каждый из крупных провинциальных центров имел свою, авторитетную для него редакцию. Наметившееся к этому времени политическое соперничество между ними отражалось и в спорах о тексте Корана. Например, острота разногласий в Куфе доходила до того, что в одном углу мечети собирались для чтения Корана «по Абу Мусе», а в другом – по «Ибн Масуду». Очевидцы подобных споров обратились к Усману с предложением утвердить текст, который был бы принят всеми и снял бы опасные разногласия.

Усман предложил всем принести имеющиеся у них записи и, положив в основу списки Зейда и Хафсы, составил сводный текст. С этого списка были сделаны несколько копий и разосланы в крупнейшие гарнизонные города, остальные списки было приказано уничтожить. См. Приложение 1.

Композицию этой, так называемой Усмановской редакции Корана нельзя признать удачной. Материал в ней был расположен не в хронологическом порядке, а по размеру главок (сур) – от самой длинной суры «Корова» в 286 стихов (аятов) до небольших сур-молитв в 3 – 6 аятов. В нарушение этого принципа в начало была помещена сура-молитва «Фатиха» («Открывающая»):

«Во имя Аллаха, милостивого, милосердного.

1) Хвала Аллаху, Господу миров,

2) милостивому, милосердному,

3) царю в день суда!

4) Тебе мы поклоняемся и просим помочь!

5) Веди нас по дороге прямой,

6) по дороге тех, кого Ты облагодетельствовал, –

7) не тех, которые находятся под гневом, и не заблудших».

Хронологический порядок сур:

А. МЕККАНСКИЕ СУРЫ

Суры 1-го периода (поэтические)

96, 74, 111, 106, 108, 104, 107, 102, 105, 92, 90, 94, 93, 97, 86, 91, 80, 68, 87, 95, 103,

85, 73, 101, 99, 82, 81, 53, 84, 100, 79, 77, 78, 88, 89, 75, 83, 69, 51, 52, 56, 70, 55, 112,

109, 113, 114, 1.

Суры 2-го периода (рахманские)

54, 37, 71, 76, 44, 50, 20, 26, 15, 19, 38, 36, 43, 72, 67, 23, 21, 25, 17, 27, 18.

Суры 3-го периода (пророческие)

32, 41, 45, 16, 30, 11, 14, 12, 40, 28, 39, 29, 31, 42, 10, 34, 35, 7, 46, 6, 13.

Б. МЕДИНСКИЕ СУРЫ

2, 98, 64, 62, 8, 47, 3, 61, 57, 4, 65, 59, 33, 63, 24, 58, 22, 48, 66, 60, 110, 49, 9, 5.

Несмотря на распоряжение уничтожить индивидуальные списки, многие из них сохранились и находили приверженцев. По утверждению некоторых источников, отказался уничтожить свой список Ибн Масуд, говоря: «Да я читал [слышанные] из уст посланника, да благословит его Аллах и да приветствует, семьдесят сур, когда Зейд ибн Сабит с двумя косичками еще играл с мальчишками». Можно понять его возмущение предпочтением, оказанным списку Зейда, ведь он действительно слышал и заучивал откровения в пору гонений, хранил свои записи как драгоценную реликвию, а их приговорили к уничтожению, предпочтя записи мальчишки. Сохранились также отдельные копии других провинциальных списков, которыми пользовались составители первых комментариев к Корану. Но все они после утверждения канонического текста утратили прежнее значение.

Другие нововведения Усмана касались внешней стороны обрядности: он добавил третий призыв к молитве и вместо двух ракаатов молитвы в Мина стал делать четыре (ракаат – порядок слов и действий, составляющих мусульманскую молитву; каждый ракаат состоит из одного поясного поклона и двух земных поклонов).

Заметим, что именно эти деяния Усмана (канонизация текста Корана и обрядовые нововведения) стали одной из причин последующей смуты, которая привела к расколу среди мусульман и к убийству самого Усмана.

В числе недовольных политикой Усмана была вдова Мухаммеда Аиша, которая пользовалась большим уважением среди сподвижников Пророка. Аиша была одной из трёх жён Пророка (кроме Хафсы и Умм Салам), помнивших наизусть всё Откровение (Коран). Как и у Хафсы, у Аиши была рукопись Корана. Она передала со слов Мухаммеда 2210 хадисов (устных наставлений ислама), в том числе касающихся семейной жизни Мухаммеда и его быта. Свои знания Аиша получила от первоисточника — Пророка — и от своего отца Абу Бакра, его сподвижника. Мухаммед умер, когда Аише было 18 лет, и она навеки осталась "любимой женой", которая на протяжении всей своей жизни помогала мусульманам советами в правовых вопросах, т. к. помнила, как ее муж при жизни решал те или иные проблемы "исламским путем". 

Аиша была вместе с теми, кто отрицал нововведения Усмана. Арабский историк, географ и путешественник IX-го века Аль-Якуби пишет: «Между Усманом и Аишей возникла вражда по причине того, что Усман уменьшил ей выплаты по сравнению с тем, что ей выплачивал Умар ибн Хаттаб, и стал выплачивать ей столько же, сколько остальным жёнам Посланника Аллаха. Однажды Усман выступал с проповедью, и Аиша взяла в руки сандалии, рубаху и волосы Пророка и обратилась к Усману с такими словами: «Как быстро вы уничтожили религию вашего Пророка! А ведь его сандалии, рубаха и волосы ещё не успели истлеть!» Еще Аиша сказала об Усмане: «Убейте этого старого глупца (наасаль), да убьёт его Аллах!» Усман пришёл в такой гнев, что не знал, что сказать.

В правление халифа Усмана (644—656) его родственники, представители мекканской родовой аристократии, стали захватывать правительственные посты и земельные владения в завоеванных странах. Историческое предание особенно отрицательную роль отводит его племяннику Мервану. Пользуясь старческой слабостью и слабоволием своего дяди (который стал халифом в возрасте около 70-ти лет), он захватил бразды правления в Медине и всячески потворствовал самовольным действиям жадных и хищных родственников. Эти халифские родственники из рода омейя, получившие от Усмана назначения на посты наместников и военачальников, прежде всего приступили к присвоению земель, считавшихся собственностью мусульманской общины и находившихся в распоряжении халифа. Такие земельные захваты наряду с хищениями, вымогательствами и насилиями, чинимыми этими правителями, вызывали все возраставшее недовольство. Его решительно выражали те сподвижники Умара, которые были смещены с влиятельных и доходных постов. Их недовольство разделяли арабские племена (главным образом в Персии), которые материально страдали от произвольного расходования государственных средств ставленниками Усмана. Сам халиф Усман подавал дурной пример произвольного расходования государственных средств в интересах своей семьи. Так, когда его дочь вышла замуж за Абдаллаха ибн Халида, он предписал выдать новобрачным 600 тыс. дирхемов из басрийского байт ал-мала. Абдаллах ибн Абу Сарх прислал из Ифрикии 3 тыс. кантаров золота, и Усман приказал отдать это золото семье ал-Хакама. Недовольство проявилось в активном протесте, который выразили Усману представители мусульман из Куфы, Басры и Египта, прибывшие в Медину под видом паломников.

Халифу Усману с концу его правления было около 80 лет, и его возможности справиться с комплексом проблем государства уменьшались с каждым днем. Делегацию из числа важных правительственных лиц, говоривших ему об опасности общественных беспорядков, он отослал к своему секретарю и двоюродному брату Марвану ибн аль-­Хакаму (много лет спустя, в 684 г., он станет одним из правителей династии омейядов). Общее состояние арабов, всегда нетерпимых к контролю, успешно сдерживалось тактом и стойкостью первых двух халифов; сейчас же они все больше горячились и сеяли семена раздора в различных частях Халифата. Результатом этого стал рост общего недовольства. Оппозиция Усману все расширялась, не только в Медине, но и в отдаленных провинциях — Персии и Египте. Местные бунтари в Куфе, Басре и Фустате открыто призывали к неповиновению центральному правительству. Проблем не было только в Сирии, управляемой Муавией. Заботясь о безопасности Халифа, Муавия предложил ему переехать в Дамаск и доверить свою охрану местным войскам. Однако Усман отказался, отвергнув также и советы отречься.

Хотя халиф был правителем огромного государства, он вел крайне простой образ жизни и был легко доступен всем желающим. Даже после убийства Умара считалось, что необходимости в личной охране халифа нет. В связи с этим в Мекке и Медине отсутствовали войска; армия была сосредоточена в провинциях и на границах Халифата. Когда в Медину под видом паломников прибыла группа недовольных мятежников, при поддержке жителей этого города протест перерос в открытое восстание. 17 июня 656 г. восставшие блокировали халифа в его доме, а затем убили его. Кровь убитого халифа оросила лежавший рядом Коран.

Смерть халифа вызвала многолетнюю гражданскую войну в Халифате и положила начало расколу уммы (мусульманской общины). После его смерти в государстве начался кровопролитный период междоусобиц.

Таким образом, в правление Усмана возникло несколько линий социальной напряженности: между верхушкой мусульманского общества и массой рядовых воинов, между курайшитами и остальными арабами, между столицей и гарнизонными городами, а по мере увеличения числа мусульман-неарабов нарастало противостояние их мусульманам-арабам. Ликвидировать сами противоречия было невозможно, однако разумная политика позволяла не допустить губительного для высшей власти размаха выраставших на этой почве конфликтов: можно было, осторожно лавируя, все время снимать напряженность в обществе либо, имея поддержку господствующего слоя общества, подавлять эти конфликты силой. Как мы видели, в начале правления Усман имел такую опору в лице курайшитов и старых мусульман Медины – ансаров. Сохранение их поддержки целиком зависело от самого халифа.

ПРОСЧЕТЫ ПОЛИТИКИ УСМАНА

Стоит политику поверить, что ему все дозволено, и перестать считаться с людьми, которые готовы его поддерживать, как начинается его падение, если только в его руках нет мощного аппарата подавления.

Власть первых халифов опиралась лишь на их личный авторитет у подавляющего большинства мусульманского общества. Утрата авторитета была равносильна утрате власти, так как никакого иного инструмента обеспечения власти не имелось. Усман мог полагаться не только на свой авторитет, но и на авторитет той верхушки мусульманской элиты, которая сама вручила ему власть над общиной, принеся присягу при выборе его халифом (халиф избирается специальным советом самых заслуженных сподвижников, а все остальные мусульмане, исполняя заветы Мухаммеда, обязаны принести ему присягу).

Не претендуя сами на власть (кроме Али), эти люди рассчитывали, как и прежде, быть соучастниками управления, быть чем-то вроде высшего государственного совета. Однако Усман скоро обманул их ожидания. Все больше привыкая к власти, он стал меньше считаться с ними и приблизил к себе двоюродного брата, Марвана, сына ал-Хакама, который в свое время был одним из наиболее ярых гонителей Мухаммеда, и тот после завоевания Мекки сослал его вместе со всей семьей в Таиф. Усман ходатайствовал перед Абу Бакром и Умаром о разрешении ему вернуться домой, но оба отвечали, что не они его отправляли в ссылку и не им его возвращать. Придя к власти, Усман вернул из ссылки своего дядю и двоюродного брата и взял их в Медину. На упреки в нарушении воли пророка Усман отвечал, что сам Мухаммед обещал ему возвратить ал-Хакама из ссылки, но не успел выполнить обещания.

Один этот факт не мог вызвать враждебного отношения мусульманской верхушки к Усману, если бы он не встал в ряд с другими случаями явного предпочтения, оказываемого им своей родне в ущерб старой гвардии ислама. И вся эта родня оказывалась в какой-то степени врагами Мухаммеда. Укба, отец ал-Валида, наместника Куфы, был казнен Мухаммедом после Бадра; ал-Ас ибн Саид, отец Саида ибн ал-Аса, сменившего ал-Валида на посту наместника, был одним из гонителей Мухаммеда, сражался против него при Бадре и был там убит. Абдаллах ибн Саад имел серьезные прегрешения его против Пророка: он усомнился в откровениях, стал отступником и избежал казни после завоевания Мекки только благодаря заступничеству Усмана.

Первые шесть лет правления Усмана не вызывали претензий мусульман. Но недовольство накапливалось постепенно. Возмущение вызывало не столько то, что все крупнейшие посты в Халифате заняли родственники халифа, сколько огромные подарки, которые он дарил своей родне из фондов, считавшихся общим достоянием.

Вряд ли можно провести точную границу, за которой правление Усмана стало вызывать всеобщее неодобрение и даже озлобление. Во всяком случае, это началось до операции по обмену землями. Когда в 29 г. х. Усман разрушил старую мечеть, сложенную при Умаре из сырцового кирпича, с деревянными колоннами и крышей из пальмовых листьев и возвел более просторную из тесаного камня, с каменными колоннами, многие стали упрекать его за то, что он изменил сунне пророка. Расширение площади хима (запретной зоны) тоже вменялось ему в вину, хотя его предшественника за то же самое никто не упрекал. Усман добавил к двум призывам на молитву третий – и это тоже осудили как вредное новшество. Даже невинное распоряжение об уничтожении голубей в Медине, которых развелось слишком много, вызывало раздражение: «Приказывает убивать голубей, а тем, кого изгнал посланник Аллаха, покровительствует».

Все это были поводы для выражения недовольства тем, что высшая власть сконцентрировалась в узком кругу родственников Усмана и что тот же узкий круг родственников и друзей беззастенчиво доит общественную казну. Да и как иначе могли оценивать люди сложившуюся ситуацию, если, например, Аббас, сын доисламского компаньона Усмана, Рабии ибн ал-Хариса, прибыв в Басру для участия в войне, получил от Усмана дом и 100 000 дирхемов на обзаведение?

Особое возмущение в Медине вызывал Марван ибн ал-Хакам, ставший правой рукой Усмана. Некоторые сообщения рисуют его человеком совершенно беспардонным. После получения части хумса Ифрикии Марван выстроил в Медине дом и по случаю новоселья устроил пиршество. В разговоре с гостями он заявил: «Я не израсходовал на этот дом ни одного дирхема из денег мусульман». На что ал-Мисвар, также участник похода в Ифрикию, заметил: «Если бы ты ел и молчал, было бы лучше для тебя. Ты был в походе на Ифрикию вместе с нами, и было у тебя меньше, чем у нас, средств, и рабов, и помощников и меньше багаж, но тебе сын Аффана дал хумс Ифрикии и назначил собирать садаку, так что ты брал имущество (мал) мусульман». Марван не принял упрека и пожаловался Урве ибн аз-Зубайру: «Нагрубил он мне, а ведь я относился к нему с уважением и почтением».

Брату Марвана, ал-Харису, Усман поручил надзор за базаром Медины, и тот, используя свое положение, стал покупать привозной товар по принудительной (заниженной) цене и продавать по рыночной; более того, на базаре, который со времен пророка был беспошлинным, начал брать плату за место. Мединцы требовали освободить их от такого надзирателя за торговлей, но халиф остался глух к жалобам.

Удивляться беззастенчивому присвоению этим семейством общинной собственности и нарушениям принятых в мусульманском обществе норм не приходится: оно долгое время находилось в опале и, вдруг оказавшись у вершины власти, стало наверстывать упущенное, к тому же сдерживающие нормы, выработанные мусульманской общиной до завоевания Мекки и за последующие 15 лет, которые Марван ал-Хакам провел в ссылке, были чужды его семейству или же оно просто игнорировало их в отместку за долгое унижение.

Несколько лет неограниченной власти оказали влияние и на Усмана: он стал относиться к управляемому им государству как к личной собственности. В обществе с монархической традицией это воспринималось бы и господствующим классом, и остальными подданными как нечто само собой разумеющееся, но мусульманское общество еще хранило традиции общины, основанной на равноправии ее членов. Тысячи воинов, помнивших времена пророка, и их сыновья воспринимали государство, созданное силой их оружия, ценой их крови и смерти их сородичей, как общее достояние и не могли смириться с узурпацией власти небольшой группой родственников халифа, да еще с запятнанным прошлым.

Болезненнее всего воспринимали этот сдвиг люди, которые сами поставили над собой такого халифа. Они не были обделены материально и получали из казны щедрые дары, но предпочли бы, чтобы такие же дары не доставались бывшим врагам пророка, а главное – выбирая халифа, они надеялись оставаться, как при его предшественниках, ближайшими советниками. Приблизив к себе Марвана ал-Хакама и его сыновей, Усман оттолкнул от себя наиболее уважаемых людей мусульманского сообщества.

Вскоре после скандального смещения ал-Валида начались открытые конфликты Усмана со старой гвардией ислама. Одним из первых возник конфликт с Абу Зарром, претендовавшим на то, что он – один из первых последователей Мухаммеда. Осуждая Муавию за то, что тот стал называть общественную казну вместо «мал ал-муслимин» («средства мусульман») – «мал Аллах» («средства Аллаха»), узурпируя таким образом права мусульман, Абу Зарр одновременно публично обличал богачей, грозил, что их будут утюжить в аду раскаленным железом. Эти проповеди так возбуждали бедняков, что Муавия выслал его в Медину. Абу Зарр пытался убедить Усмана в нечестивости обогащения, но Усман ответил: «Эй, Абу Зарр, я сам решу, что мне надо делать, и возьму, что следует, с подданных, и не принуждай их к воздержанию».

Усман отнесся к Абу Зарру как к безвредному чудаку и отослал его в ар-Рабазу, дав для пропитания несколько верблюдов и небольшое стадо овец. Абу Зарр не пытался вырваться оттуда или собрать вокруг себя какую-то группу сторонников и мирно «умер отшельником» в середине июля 652 г., но противники Усмана зачли ему ссылку Абу Зарра в список прегрешений.

Причиной ссоры между Усманом и Абдаллахом ибн Масудом, одним из главных хранителей Корана и многолетним казначеем Куфы, по-виджимому, явилось уничтожение Усманом его списка Корана после составления канонического текста. Не приходится сомневаться, что при этом Абдаллах сказал халифу немало резких слов. В ответ халиф запретил ему выезд из Медины и прекратил выплату жалованья (а может быть, и сам Ибн Масуд из гордости отказался его получать). Вскоре Абдаллах тяжело заболел и умер (в 32/652–53 г.), так и не примирившись с бывшим соратником.

Неуважительное отношение халифа к ветеранам ислама привело к разрыву отношений между ним и Абдаррахманом ибн Ауфом. Абдаррахман перестал разговаривать с ним, тот, в свою очередь, перестал подпускать верблюдов Абдаррахмана к своему колодцу. Среди мусульманской элиты были и другие недовольные халифом, но открытую враждебность проявляли лишь немногие, вроде Тальхи ибн Убайдаллаха*, большинство же занимало выжидательную позицию. Арабский историк IX-го века Аль-Балязери передал: «Никто из сподвижников Пророка не был настроен так серьёзно против Усмана, как Тальха», который сказал Усману незадолго до его убийства: «Ты ввел в нашу религию то, чего в ней не было».

После смерти Абдаррахмана в том же, 32/652–53 г. наиболее авторитетной фигурой в мусульманской общине стал Али ибн Абу Талиб. Его преимуществом помимо близости к пророку было то, что, не занимая никаких административных постов, он не создавал поводов настроить людей против себя строгостью, наказаниями или несправедливостью, более того, он нередко выступал защитником обиженных, хотя при всем том не проявлял открытой враждебности к халифу. Хотя в последний момент Али также отстранился от Усмана, но до этого приложил немало усилий, чтобы смягчить конфликт.

  Много недовольных Усманом было в провинциях. Тамошняя военная верхушка тяготилась постоянным и не всегда уместным вмешательством халифа и его родичей в их дела. Так что главная опасность грозила халифу все же не от старых сподвижников пророка и не от мединцев, а из гарнизонных городов, где рядовые воины и не-курайшиты выступали против претензий курайшитов и мединской верхушки на монопольное распоряжение завоеванными землями и средствами государственной казны. Это глухое недовольство сначала прорывалось в форме конфликтов с властью отдельных наиболее решительных противников проводимой ею политики и обострялось высокомерием наместников.

Главным очагом недовольства стала Куфа. Вождем недовольных здесь был Малик ибн ал-Харис – военный и политический деятель времён правления халифа Усмана, сторонник Али ибн Абу Талиба. В битве при Ярмуке (636 г.) получил ранение глаза, из-за которого получил прозвище ал-Аштар – «человек с перевёрнутыми веками» или «одноглазый». Он был участником завоевания Сирии, и приехал в Куфу из Медины вместе с Саидом ибн ал-Асом (наместником Куфы). Первое открытое столкновение произошло в 33/653 г., когда на одной из вечерних бесед в резиденции Саида, куда приглашались знать и знатоки Корана (ал-курра), зашел спор о том, кому принадлежит Савад (южная, очень плодородная часть Ирака). Начальник стражи Саида льстиво высказался в пользу амира (правителя), Малик вспылил, а Саид подбавил масла в огонь, заявив, что Савад – сад курайшитов. Спор кончился дракой, в которой Малик и его сторонники избили начальника стражи и вступившегося за него отца до потери сознания. Их соплеменник, Тулайха, привел своих асадитов к дворцу, против них выступили другие племена, свалка в приемном зале наместника чуть не кончилась сражением.

Саид перестал приглашать Малика ал-Аштара и его друзей на вечерние беседы, но это только ухудшило обстановку, недовольные стали собираться в домах и квартальных мечетях, обрастая кругом сторонников. Затем благочестивые сторонники ал-Аштара отправили Усману письмо, полное увещеваний, в котором, в частности, писали: «Заклинаем тебя Аллахом подумать об общине Мухаммеда, ведь мы боимся, что расстроится ее дело твоими руками, потому что ты посадил на шеи людям своих собратьев». Храбрости подписать это письмо обличителям не хватило. Лишь юный Кааб ибн Абда написал письмо такого же содержания от своего имени. Усман потребовал прислать его в Медину, где между ними произошел знаменательный разговор. Посмотрев на юношу, Усман сказал: «Это ты-то наставляешь на истину меня, читавшего Книгу Аллаха, когда ты еще был в чреслах многобожника!» Кааб дерзко ответил ему: «Если человек читал Книгу Аллаха и не поступает согласно ей, то это только свидетельствует против него!» Усман приказал дать ему 20 плетей и выслал в Дунбавенд.

В этом разговоре, даже если он и передан в источнике с некоторыми прикрасами, отразилась новая ситуация, сложившаяся в мусульманском обществе: два десятилетия ближайшие сподвижники пророка считали себя монопольными хранителями и толкователями духа и буквы ислама, а за это время выросло новое поколение, убежденное в своем праве понимать его самостоятельно, даже вступая в спор с ветеранами ислама. Вдобавок к этому в новых центрах, где было много новообращенных, воспитанных в иной, мистически более изощренной религиозной среде, прежние положения веры приобретали новое их понимание, в духе привычных представлений общества, в котором были воспитаны неофиты до их обращения. В частности, это касалось восприятия пророческой миссии Мухаммеда.

Как уже говорилось, Мухаммед не претендовал на то, что ему даны сверхъестественные способности. Свою миссию он видел в точной передаче ниспосылаемых через него откровений. Вся задача заключалась в том, чтобы донести их без утайки до всех соплеменников, до всех арабов. Для самого Мухаммеда, его близких и последователей он был обычным человеком, но облеченным доверием Всевышнего, простым смертным, кончина которого не сопровождалась никакими знамениями. Поэтому власть над общиной не обусловливалась каким-либо сакральным актом, передача ее от халифа к халифу была актом политическим.

Но для нового поколения, и особенно, для новообращенных из христиан и иудеев, да даже из зороастрийцев, привыкших к идее сакральности царской власти, вероучитель был немыслим без ауры благодати, он приобретал у них черты богочеловека и мессии. Он оказывался не передатчиком диктуемого свыше, а хранителем сокровенного знания, недоступного простым смертным и передаваемого от избранного к избранному. Эта идея в корне противоречила учению Мухаммеда, для которого скрыть часть откровения от общины было немыслимо. Из той же среды скорее всего могла прийти и идея династийного наследования сокровенного знания, поскольку у подавляющей массы арабов наследственная «царская» власть не вызывала симпатий.

Первым, насколько известно, идею династийного наследования сокровенного знания стал проповедовать Абдаллах ибн Саба**, йеменский иудей, принявший ислам при Усмане. Судя по сообщениям о содержании его проповедей, он с первых лет стал называть Али духовным наследником Мухаммеда. В это трудно поверить, поскольку Али как политическая фигура вряд ли появлялся в расчетах противоборствующих группировок до 32 г. х., до смерти Абдаррахмана ибн Ауфа, а религиозно-теоретическое обоснование его прав могло появиться лишь несколько лет спустя. Если же у Али и его сторонников появились в это время притязания на халифат, то обоснования были политическими.

  Много недовольных Усманом было в провинциях, именно оттуда исходила главная угроза существующей власти. Тамошняя военная верхушка тяготилась постоянным и не всегда уместным вмешательством халифа и его родичей в их дела. Усман пытался приглушить смуту, вырывая зачинщиков из родной среды и переводя в другие провинции. Так, в 33/653 г. по просьбе наместника Куфы Усман перевел группу недовольных во главе с ал-Аштаром в Сирию, где наместником был Муавия. Однако все попытки Муавии умиротворить их оказались безуспешными. Все кончилось тем, что во время одного горячего спора Муавию схватили за бороду и чуть не побили. Смутьянов отправили в какой-то приморский гарнизон на границе с Византией, а часть – в Джезиру, но все это только подогрело страсти в Куфе. Попытки изолировать смутьянов были бесплодны потому, что все эти люди были не организаторами и зачинщиками смуты, а лишь наиболее решительными выразителями всеобщего недовольства.

Во время хаджжа в 34/июне 655 г. в Мекке встретились главы недовольных из Куфы, Басры и Египта и договорились, что на следующий год придут со своими сторонниками в Медину и потребуют от Усмана выполнять обещания, данные при выборах, а если он откажется прислушаться к их претензиям, то решить на месте, что делать дальше. Саид ибн ал-Ас разослал предводителей: кого наместниками дальних от Куфы городов – Рейя, Киркисии, Хамадана, Мосула, а кого – в Азербайджан, руководить военными действиями. Это на время разрядило обстановку в самой Куфе.

Усман оценил серьезность положения в государстве и созвал наместников главных провинций на совет. Самый молодой и горячий Абдаллах ибн Амир под впечатлением военных успехов последних лет посоветовал занять людей походами, где им придется думать о себе, а не о борьбе с халифом, Саид посоветовал уничтожить предводителей недовольных, Абдаллах ибн Саад – раздать людям деньги, так как это интересует их прежде всего, а Муавия, имевший твердое положение в своей провинции, сказал, что каждый должен навести порядок у себя, тогда и в государстве будет порядок. С тем все и разъехались по своим местам.

Задержавшийся дольше всех Муавия предложил халифу уехать в Сирию под защиту верных ему войск или же прислать войска в Медину. Усман отверг оба предложения, сказав, что не хочет создавать лишние тяготы мединцам и надеется на покровительство Аллаха. Пока Саид ибн ал-Ас был в Медине, в Куфе Йазид ибн Кайс призвал к свержению Усмана, но не нашел достаточной поддержки. Тогда Йазид послал гонца к сосланным вождям куфийцев, находившимся в Джезире. Малик Ал-Аштар немедленно откликнулся на этот призыв и через семь дней прибыл в Куфу, остальные после короткого колебания последовали за ним.

Была пятница. Ал-Аштар появился в мечети и заявил, что он только что от амира верующих и узнал, что Саид хочет убавить выплаты женам на 100 дирхемов, а ветеранам завоеваний – на 500 дирхемов. Несмотря на известие о такой неприятной перспективе, «благородные и разумные» отказались последовать за ним, и только рядовые мусульмане откликнулись на призыв ал-Аштара. Заместитель Саида, руководивший молитвой, безуспешно пытался образумить их. Ал-Каака ибн Амр прервал его: «Разве можно остановить низвержение селя или свернуть Евфрат с его теченья?! Не выйдет! Клянусь Аллахом, чернь может успокоить только меч, не успеешь его обнажить, как они заблеют, как стадо разжиревших козлов, и будут мечтать о том, что имеют сейчас, но Аллах никогда не вернет им этого. Потерпи!»

Почтенные куфийцы разошлись по домам, а Йазид и ал-Аштар со своими сторонниками вышли из Куфы, встали лагерем у ал-Джараа и преградили путь Саиду. По другим данным, ал-Аштар предварительно разослал отряды численностью по нескольку сотен человек в сторону Басры, Айн ат-Тамра, Хулвана и ал-Мадаина, чтобы предупредить неожиданное нападение на Куфу. Навстречу же Саиду был послан Малик ибн ал-Кааб с 500 воинами, Саиду пришлось с позором возвратиться в Медину. Это был первый случай неповиновения наместнику халифа. Вслед за тем Усману было послано письмо, в котором мятежники потребовали назначить ведать военным и гражданским управлением Куфы Абу Мусу ал-Ашари и Ху-зайфу ибн ал-Йамана. Усман понял, что иного выхода у него нет, и утвердил эти назначения. Абу Муса заявил куфийцам, что будет их имамом только в том случае, если они подтвердят свою верность Усману.

Большинство старых сподвижников пророка не упоминается среди активных участников этих событий ни на той, ни на другой стороне. Исключение составляет Али: к нему обращаются за поддержкой жалобщики, он вступается за обиженных, увещевает Усмана. Можно заключить, что в 655 г. он становится серьезным соперником халифа, хотя и не предпринимает никаких враждебных действий: движение против Усмана углублялось и расширялось независимо от Али.

Замена Саида Абу Мусой не принесла Куфе успокоения, так как конфликт имел глубокие социальные корни: община, построенная на равенстве, становилась государством; единство целей, объединявшее мусульманских воинов в ходе завоевания, исчезло; имущественное неравенство резко возросло на глазах одного поколения; управлять расколовшимся обществом без аппарата принуждения становилось невозможно, однако и для халифа, и для его подданных, привыкших к патриархально-демократическому правлению, это представлялось недопустимым. Дело не в том, что Усман был нерешителен по характеру, – все мусульманское общество не было готово к принятию системы государственного принуждения применительно к единоверцам.

Бунт куфийцев заставил Усмана искать поддержки у верхушки мухаджиров. Вскоре после совещания с наместниками (Муавия не успел еще уехать) Усман созвал Али, Талху, аз-Зубайра, Саада ибн Абу Ваккаса. Совет начался перепалкой между Муавией и Али, которую имеет смысл привести дословно.

Муавия обратился к присутствующим: «Вот вы, сподвижники посланника Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует, его избранники на земле, управители дела этой общины, и никто не может притязать на это, кроме вас, вы выбрали себе управителя без принуждения и притязания. Теперь годы его возросли и приблизился его срок. Если вы ждете его кончины, то она близка, я надеюсь, что почтит его Аллах свершением этого. Сейчас ходят разговоры, которые, боюсь, идут от вас, и в том, в чем вы его упрекаете, видна ваша рука. Не приваживайте людей к вашему делу, ведь если они возжелают его, то вы никогда не увидите его иначе, чем уходящим от вac». – «Какое тебе дело до этого, – вспылил Али, – и откуда ты это знаешь, нет у тебя матери!» – «Ты мою мать не трогай, она не хуже ваших матерей, она приняла ислам и присягнула пророку, да благословит его Аллах и да приветствует. Ты мне лучше ответь на то, что я сказал!»

Усман поддержал Муавию. «Ты правду сказал, племянник. Я вам скажу о себе и о делах, которыми управляю. Да, сподвижники, которые были до меня, притесняли себя и своих родственников, ища благоволения Аллаха, а посланник Аллаха, да благословит его Аллах и да приветствует, давал своим близким; у меня же большая семья и мало средств к существованию, и я протягивал руку кое к чему из этих средств из-за того, что занимал пост, позволяющий это; я считал, что это принадлежит мне. Если же вы полагаете, что я совершил проступок, то я это верну. Мое распоряжение последует вашему распоряжению». В подтверждение искренности своих слов Усман потребовал от Абдаллаха ибн Халида и Марвана ибн ал-Хакама возвратить полученные ими 50 000 и 15 000 дирхемов.

Эта мера в какой-то степени могла успокоить общественное мнение мединцев, но не погасить всеобщее недовольство. Никто из сподвижников пророка не защищал Усмана и не опровергал того, что говорили о нем. Лишь немногие из сподвижников пытались подтолкнуть Усмана к изменению политики и поискам умиротворения общины.

ГИБЕЛЬ УСМАНА

В раджабе 35/январе 656 г. 500 мусульман из Египта под видом совершения малого паломничества направились в Медину, чтобы заявить Усману свои претензии. Наместник Египта, Абдаллах ибн Саад, тотчас послал гонца, чтобы предупредить халифа об их истинных намерениях. Гонец так торопился, что преодолел 1300 км от Фустата всего за 11 дней  из чего можно заключить, что уже в то время на основных магистралях существовала специальная служба, обеспечивавшая гонцов.

Несмотря на то, что у халифа было достаточно времени, чтобы подготовиться к встрече со своими противниками, он не сумел воспользоваться им. Никаких попыток привлечь на свою сторону мединцев, кажется, не было.

В то же время отряды по нескольку сотен недовольных вышли из Басры и Куфы, соединившись с египтянами в одном дне пути от Медины. Несколько попыток Усмана вступить в контакт с недовольными и убедить их уйти по домам остались безуспешными. Усману предъявляли разнообразные претензии: от чисто религиозных (моление в четыре рааката в долине Мина, предместье Мекки, введение третьего призыва на молитву, а главное – сожжение старых записей Корана) до конкретных финансовых злоупотреблений (расширение хима, предоставление части хумса Ифрикии своему родственнику). Известны были и другие, более конкретные претензии.

Переговоры закончились в мае 656 г. подписанием Усманом обязательства следующего содержания: «Это – грамота от раба Аллаха амира (предводителя) верующих тем из верующих и мусульман, которые порицают его. Воистину, обещаю вам действовать в отношении вас по Книге Аллаха и обычаю (сунне) его пророка; будет дано неимущему, и получит гарантию безопасности боящийся, и будет возвращен сосланный, и не будут посылаться отряды на вражескую территорию, и будет дан сполна фай (все виды налогов и выморочное имущество, которое мусульмане получают от иноверцев мирным путём). Али ибн Абу Талиб – гарант верующим и мусульманам том, что Усман будет верен тому, что в этой грамоте. Засвидетельствовали: аз-Зубайр ибн ал-Аввам, и Талха ибн Убайдаллах, и Саад ибн Малик ибн Абу Ваккас, и Абдаллах ибн Амр, и Зайд ибн Сабит, и Сахл ибн Хунайф, и Абу Аййуб Халид ибн Зайд. Написано в месяце зу-л-каада тридцать пятого года».

Все отряды недовольных взяли по экземпляру этого гарантийного письма и покинули Медину. Дальше произошло нечто совершенно неожиданное. Отряд египтян обогнал гонец из Медины. Его задержали и узнали в нем слугу Усмана; это вызвало подозрение, его стали обыскивать и обнаружили письмо к наместнику Египта, скрепленное печатью Усмана, в котором предписывалось наказать предводителей отряда недовольных.

Возмущенные египтяне потребовали от Али и Мухаммеда ибн Масламы пойти к Усману и потребовать ответа. Али сказал, что сначала совершит полуденную молитву (желая, видимо, сбить пыл египтян). После молитвы Али и Мухаммед ибн Маслама пошли с египтянами к Усману. Оставив их у ворот, они вошли к халифу и потребовали, чтобы он выслушал претензии египтян. Усман отказывался и просил Али выйти и поговорить с ними от его имени. Но Али твердо сказал: «Нет», и Усману пришлось принять мятежников.

Усману предъявили письмо и потребовали объяснить, кто его написал. Он сказал, что слуга и верблюд – его, но он слугу никуда не посылал, верблюда не давал и письмо не писал. Этому можно было поверить – ведь письмо мог написать Марван ибн ал-Хакам и, как секретарь халифа, воспользоваться его печатью. От Усмана потребовали выдачи Марвана, но он отказался это сделать. Разъярившись, египтяне потребовали отречения самого Усмана, на что тот гордо ответил: «Не сложу с себя одежд, в которые облачил меня Аллах!» Али с трудом удалось смирить египтян и увести их из дома, но после этого и он и Мухаммед ибн Маслама предоставили Усману самому искать выход из опасного положения.

Поначалу противники Усмана, окружив дом, ограничивались полемикой и предъявлением претензий. Усман мог спокойно ожидать подхода войск верных ему наместников Сирии, Куфы и Басры, к которым обратился за помощью. Какая-то часть сподвижников пророка готова была поддержать халифа против египетских мятежников. Зейд ибн Сабит (секретарь Мухаммеда) будто бы предложил ему от лица ансаров: «Если хочешь, мы будем помощниками Аллаха второй раз», на что Усман ответил: «Мне этого не нужно. Воздержитесь». Усман до последнего надеялся, что мятежники не пойдут сами на кровопролитие. Точно так же отверг он помощь сыновей Али, Хасана и Хусайна, Абдаллаха ибн аз-Зубайра и Абдаллаха ибн Умара; несмотря на это, Абдаллах ибн аз-Зубайр все-таки остался и помогал охранять дом до самого последнего момента.

Видя непреклонность халифа, осаждавшие прибегли к решительным мерам: пресекли доставку продовольствия и воды и всякое общение осажденных с внешним миром. Инициатором жесткой блокады некоторые источники называют Тальху, сказавшего египтянам: «Что Усману ваша осада, когда ему привозят продукты и воду?! Вы пресеките подвоз ему воды». Время было уже летнее, июнь, стояла жара, единственный колодец во дворе давал солоноватую воду, мало пригодную для питья, а в доме находилось около ста человек. Усман стал увещевать осаждавших, обращаясь к ним с крыши дома: «Заклинаю вас Аллахом! Вы ведь знаете, что я на свои деньги купил колодец Раума и когда пользовался им, то моя веревка была как веревка любого из мусульман, так почему же вы не даете мне испить его воды, чтобы разговеться после соленой воды?». Но все призывы были тщетны: египтяне не пропустили ни Али, ни вдову пророка Умм Хабибу, которые пытались провезти к нему воду.

Ситуация в Медине была парадоксальной: духовного главу общины в собственном доме несколько сотен мятежников морили жаждой, а по соседству в мечети спокойно молилась его паства под руководством Тальхи, через Медину прошли караваны паломников из Сирии и Египта, халиф не мог их возглавить, как обычно, и послал вместо себя Абдаллаха ибн Аббаса, но никого это не обеспокоило.

Осада длилась не меньше сорока дней без попыток решит дело силой оружия. Пришли известия о подходе верных халифу войск под командованием Муавии, напряжение обеих сторон возрастало, неминуем был взрыв. Осаждающие стали обстреливать дом, нечаянно ранили Хасана и Абдаллаха ибн аз-Зубайра, испугались, что хашимиты, узнав об этом, могут взяться за оружие, и решили расправиться с Усманом. Группа нападающих во главе с Мухаммедом ибн Абу Бакром пробралась через участок соседа во двор дома Усмана, ворвалась в дом и убила халифа.

Слуга Усмана застрелил одного из осаждавших, пытавшегося пробраться во двор. Убитый оказался сподвижником пророка, поэтому его смерть вызвала особое возмущение. Осаждавшие потребовали выдачи убийцы, но Усман ответил отказом. Тогда на следующее утро, в пятницу 18 зуль-хиджа (это месяц, когда совершается хадж) 35 г.х. (17 июня 656 г.), осаждавшие подожгли ворота и ворвались во двор, защитники дома оказали ожесточенное сопротивление, Абдаллах ибн аз-Зубайр был ранен, а тяжело раненный Марван ибн ал-Хакам упал без сознания, и это его спасло – его приняли за убитого и не стали добивать. Исход схватки решило то, что сосед пропустил осаждавших через свой двор на задний двор дома Усмана.

Возможно, нападавшие и не намеревались убивать халифа, но напряжение, в котором больше месяца находились обе стороны, и ожесточение боя решили его судьбу. Осаждавшие ворвались в комнату Усмана, который вышел им навстречу с Кораном в руках, вероятно желая таким образом прекратить кровопролитие. Однако вид священной книги не охладил их пыл, кто-то ударил халифа рукояткой меча, кто-то ткнул наконечником стрелы… Потекла кровь; старик потерял сознание и упал. Его поволокли за ноги. Его жена Наиля и дочери заголосили. Наиля бросилась на тело мужа, чтобы закрыть его от мечей. Ее ранили и оттащили. Чей-то удар мечом в грудь кончил жизнь третьего халифа, первого из погибших от руки мусульман.

Кто был убийцей, не поняли, вероятно, даже те, кто находился в тот момент в доме. Пока в личных покоях халифа разыгрывалась эта трагедия, предприимчивые люди бросились грабить казну, в которой оказалось всего два мешка денег. А в это время в мечети на пятничную молитву собирались молящиеся, не зная, что произошло неслыханное преступление – мусульмане убили своего предводителя, человека, которому они присягали, не подозревая, какие потоки крови последуют за этим, разделяя навсегда общину на две враждебные половины.

Но кто бы ни был в этом виноват и каким бы халифом ни был Усман, после его смерти единая умма, – включавшая в себя новые завоеванные земли Персии (до Амударьи), остров Кипр, область Карфагена, но потерявшая некоторые пограничные области из-за внутренней междоусобицы, – оказалась практически на пороге гражданской войны.

*Таль­ха ибн Убай­дул­лах про­ис­хо­дил из пле­ме­ни ку­райш и был род­ствен­ни­ком и близ­ким со­рат­ни­ком Абу Бакра, хотя и был лет на два­дцать мо­ло­же него. Счи­та­ет­ся, что он был одним из пер­вых вось­ми об­ра­щен­ных в ислам, из-за чего ему при­ш­лось всту­пить в кон­фликт с се­мьей и соплеменниками. Он вел ка­ра­ван­ную тор­гов­лю в Сирии, был одним из самых состоятельных курайшитов и щед­рым бла­го­де­телем ран­ней му­суль­ман­ской общины. Из ран­них спо­движ­ни­ков Про­ро­ка бо­га­че Таль­хи был, разве что, халиф Усман.

В битве при Ухуде он очень от­ли­чил­ся, лично за­щи­щая Про­ро­ка. Он убил двух меккан­цев и по­лу­чил мно­го­чис­лен­ные ра­не­ния, одно из ко­то­рых па­ра­ли­зо­ва­ло один или два паль­ца. За про­яв­лен­ное му­же­ство в этой битве про­рок Му­хам­мед об­ра­до­вал его вестью о том, что он попадет в рай. Он участ­во­вал во всех по­сле­ду­ю­щих кам­па­ни­ях и сраже­ни­ях Пророка.

После смер­ти про­ро­ка Му­хам­ме­да Таль­ха под­дер­жал сво­е­го род­ствен­ни­ка Абу Бакра. Он при­нял уча­стие в битве при Зу-ль-Кас­се, ко­то­рая от­кры­ла войну с вероотступника­ми. Перед смер­тью халиф Умар на­зна­чил его одним из шести из­би­ра­те­лей и кан­ди­датов на долж­ность халифа. Од­на­ко, его не ока­за­лось в Ме­дине и он не смог принять уча­стие в выборах. Когда Таль­ха при­был в Ме­ди­ну, он вы­ра­зил свое недовольство по по­во­ду его ис­клю­че­ния из вы­бо­ров, от­ме­тив, что он не был тем, чей голос можно было бы иг­но­ри­ро­вать. Усман, как со­об­ща­ет­ся, пред­ло­жил уйти в от­став­ку, чтобы про­ве­сти новые вы­бо­ры, но Таль­ха, вы­ра­зив свое мне­ние, по­обе­щал ему свою верность. Усман щедро ода­ри­вал его по­дар­ка­ми в на­деж­де за­ру­чить­ся его под­держ­кой, од­на­ко Таль­ха стал одним из самых су­ро­вых кри­ти­ков Усма­на среди ав­то­ри­тет­ных сподвиж­ни­ков Про­ро­ка. Он писал пись­ма в про­вин­ци­аль­ные гар­ни­зон­ные го­ро­да, призыва­ю­щие их к вос­ста­нию про­тив ха­ли­фа. Во время осады дома Усма­на в Ме­дине он за­вла­дел каз­на­чей­ски­ми клю­ча­ми и под­дер­жи­вал тес­ный кон­такт с еги­пет­ски­ми повстанца­ми. Он, ве­ро­ят­но, на­ме­ре­вал­ся за­ста­вить Усма­на по­ки­нуть свой пост и ожи­дал, что под­держ­ка со сто­ро­ны Аиши по­мо­жет ему стать чет­вёр­тым халифом.

После убий­ства Усма­на Таль­ха (об этом в следующей лекции) сна­ча­ла по­лу­чил неко­то­рую под­держ­ку от еги­пет­ских по­встан­цев и при­сут­ство­вав­ших в Ме­дине курайшитов. Од­на­ко мя­теж­ни­ки из Куфы, под­дер­жи­ва­ю­щие Али ибн Абу Талиба, вско­ре одер­жа­ли верх, опи­ра­ясь на под­держ­ку боль­шо­го ко­ли­че­ства ан­са­ров. Ку­фий­ский лидер аль-Аштар при­вёл Таль­ху в ме­четь для того, чтобы он при­сяг­нул Али. Вско­ре Таль­ха и аз-Зубайр (двоюродный брат пророка Мухаммеда и халифа Али, а также племянник Хадиджи, ко­то­рый также при­сяг­нул про­тив своей воли), скры­лись в Мекке и присоединились к Аише, тре­буя воз­мез­дия за кровь Усма­на и объ­явив Али ви­нов­ным в убий­стве. Они сов­мест­но при­ве­ли мек­кан­скую армию в Басру, до­би­ва­ясь под­держ­ки и обе­щая новые вы­бо­ры после низ­вер­же­ния Али. Таль­ха был пре­да­тель­ски убит двоюродным бра­том Усма­на Марваном ибн аль-Хакомом в «Верблюжей Битве» (15 Джума­да I 36 г. х. / 8 де­каб­ря 656 года), по­сколь­ку Али и ку­фий­цы одер­жа­ли верх (см. лекцию 15). Марван, сра­жа­ясь в армии мек­кан­цев, пу­стил стре­лу в ко­ле­но Таль­хи, вы­звав обиль­ное кро­во­те­че­ние, из-за ко­то­ро­го он умер. Со­вре­мен­ные уче­ные счи­та­ют со­об­ще­ния о том, что Таль­ха был убит Мар­ва­ном, ан­ти-омей­яд­ской выдумкой.

Стар­ший сын Таль­хи, бла­го­че­сти­вый Му­хам­мад, также был убит в Вер­блю­жей Битве. Муса, ко­то­рый выжил в битве, был по­ми­ло­ван ха­ли­фом Али, ко­то­рый поз­во­лил ему за­вла­деть огром­ным бо­гат­ством Таль­хи, вклю­чая зе­мель­ные вла­де­ния в Ираке и Сарат в Ара­вии. Из ран­них спо­движ­ни­ков Про­ро­ка бо­га­че Таль­хи был, разве что, халиф Усман. По­доб­но Усма­ну, он известен как щед­рый бла­го­де­тель ран­ней му­суль­ман­ской общины.

Подробности и главные виновники убийства Усмана по-разному описываются историками, принадлежащим различным направлениям ислама. Приведем несколько версий.

Версия 1.

О гибели Усмана.

В последнюю ночь перед гибелью Усман, проснувшись, сказал: «Я видел во сне Пророка и с ним были Абу Бакр и Умар. И Пророк сказал: «О Усман! Соверши разговение вместе с нами». И в тот день он соблюдал пост. И в тот же день его убили.

Когда бунтовщики атаковали дом, путь им преградили аль-Хасан ибн Али, Абдаллах ибн аз-Зубайр, Мухаммад ибн Тальха, Марван ибн аль-Хакам, Саид ибн аль-Ас и другие сыновья сподвижников, оставшиеся вместе с Усманом. Они начали сражаться. Усман воскликнул: «Ради Аллаха! Я освободил вас от обязанности защищать меня!» Но они не послушали его. Слуги Усмана прибежали, чтобы защищать его. Усман приказал им ничего не предпринимать. Более того, он сказал, что дарует свободу тем, кто воздержится от сражения. Усман сказал твёрдо, отчётливо и решительно: «Я велю каждому, кто считает, что обязан подчиняться мне, сложить оружие, которое он держит в руках». Усман сказал это лишь потому, что был уверен: его ждёт мученическая смерть, поскольку Посланник Аллаха сообщил ему об этом. И он не хотел, чтобы из-за него пролилась кровь мусульман и началась смута. Аль-Мугира ибн аль-Ахнас совершал хадж вместе с остальными, а потом поспешил в дом Усмана. Он успел войти туда до убийства Усмана и присоединиться к защитникам Усмана. Он спросил: «Что может послужить нам оправданием, если мы оставим тебя без защиты, при том, что мы способны сражаться до последнего вздоха?»

В это время бунтовщики подожгли дверь дома и сожгли навес. Находившиеся в доме всполошились. Усман в это время молился. Они преградили путь бунтовщикам. Аль-Мугира ибн аль-Ахнас, аль-Хасан ибн Али, Мухаммад ибн Тальха, Саид ибн аль-Ас Марван ибн аль-Хакам и Абу Хурайpa храбро сражались и сделали всё, что могли. Усман послал сказать им, чтобы они прекратили сражаться и просто покинули дом, после чего вернулся к своей молитве. Он начал читать аяты: «Та Ха. Мы ниспослали тебе Коран не для того, чтобы ты стал несчастен, а только в качестве назидания для тех, кто страшится» (сура 20 «Та ха», аяты 1-3).

Усман читал быстро, и его не отвлекли звуки, которые он слышал. Он продолжил читать, не сбиваясь и не запинаясь. Завершив чтение аятов, он успел обратиться к Аллаху с мольбами, после чего сел и прочитал: «До вас также случалось подобное [люди подвергались искушению, подобному тому, которому верующие подверглись во время сражения при Ухуде]. Постранствуйте по земле и посмотрите, каким был конец тех, кто считал лжецами посланников» (сура 3 «Семейство Имрана», аят 137).

В тот день четверо молодых курайшитов получили ранения. Это аль-Хасан ибн Али, Абдаллах ибн аз-Зубайр, Мухаммад ибн Хатыб и Марван ибн аль-Ахнас. Аль-Мугира ибн аль-Ахнас, Ни-яр ибн Абдаллах аль-Аслями и Зияд аль-Фихри погибли. Усману удалось убедить своих защитников остановиться, и он обязал их покинуть дом. В конце концов в доме остался только Усман со своей семьёй. Защищать их было больше некому. Он сам открыл дверь. После того как по его велению защитники Усмана покинули его дом, он развернул список Корана и принялся читать его. В это время он постился. К нему вошёл один из бунтовщиков. В дошедших до нас сообщениях не упоминается его имя. Увидев его, Усман сказал: «Между мной и тобой — Книга Аллаха». И тот человек вышел, не тронув его. Тогда вошёл другой человек по прозвищу аль-Маут аль-Асвад («Чёрная смерть»).

Он стал душить Усмана, прежде чем ударить его мечом. А потом он ударил его мечом, и Усман выставил вперёд руку, защищаясь от удара, и злодей отрубил ему руку. Усман вздохнул: «Это первая рука, писавшая короткие суры Корана». Когда-то Усман записывал Откровения, и он был первым, кто записал Коран под диктовку Посланника Аллаха. Усман был убит во время чтения Корана, и кровь из раны на его руке пролилась на лежавший перед ним список Корана на слова Всевышнего: «Аллах избавит тебя от них, ибо Он — Слышащий, Знающий» (сура 2 «Корова», аят 137).

Версия 2

О жене Усмана.

Во время убийства рядом с Усманом находилась его жена Наиля. Дочь аль-Фарасифа бин аль-Ахваса бин Амра бин Салябата бин аль-Хариса аль-Калбия, жена сподвижника Пророка Усмана бин Аффана, родилась в христианской семье в Куфе (город в Ираке). Под влиянием Аишы, дочери Абу Бакра и жены Посланника Аллаха приняла Ислам в 28-м году по хиджре и вышла замуж за Усмана бин Аффана.

После убийства Усмана Наиля подвергла жёсткой критике мятежников, восставших против её мужа. Она также осудила жителей Медины, которые пали духом в своём сопротивлении, и написала письмо Муавии, сыну Абу Суфьяна, – правителю Шама (территория нынешней Сирии, Иордании, Ливана и Палестины, включая всю оккупированную Израилем территорию Палестины) и человеку, приближённому к Усману. В этом письме она упрекнула его в бездействии по спасению Усмана во время осады, когда тот больше всего нуждался в поддержке.

Она стойко держалась вместе с мужем и подставляла себя под удары меча для его защиты. А когда противники стали перелезать через ограду и ворвались в дом, она побежала, отчего её волосы распустились. Увидев это, Усман крикнул ей: «Надень платок, меня больше беспокоит твоя честь, нежели моя жизнь!»

Когда один из врагов напал на Усмана и поднял над ним меч, она прикрыла его своей рукой, в результате потеряла кончики пальцев. Рабах, раб, которого она позвала на помощь, кинулся к тому человеку и убил его. А Наиля тем временем поспешила схватить саблю второго убийцы, однако ему удалось отсечь ей пальцы другой руки и вонзить саблю в Усмана. Когда злодеи вознамерились обезглавить тело её мужа, она прикрыла его собой, однако это не помешало им совершить задуманное, они обезглавили и расчленили его. Узрев это, она закричала: «Повелитель правоверных убит!» Руки её при этом истекали кровью.

В это время в дом Усмана вошёл ещё один человек, он увидел, что голова хозяина дома завёрнута в подол платья его жены, и потребовал показать её. На вопрос, зачем ему это, он ответил, что поклялся дать ему пощёчину. Услышав это, Наиля спросила: «Ты не согласен с тем, что о нём сказал Посланник Аллаха?!» Тот снова потребовал от неё показать голову, затем набросился на женщину, выхватил голову Усмана и ударил по лицу. Тогда Наиля прокляла злодея: «Да отсохнут твои руки и ослепнут твои глаза!» Тот человек не успел переступить порог дома, как его руки отсохли, а глаза ослепли.

Тело Усмана долгое время пролежало на том же месте, никто не осмеливался провести обряд похорон. Наиля обратилась к Хувайтибу бин абд аль-Уззе и Джубайру бин Мутиму, Абу Джахму бин Хузайфе и Хакиму бин Хизаме, чтобы они омыли тело и подготовили для захоронения. Они ей ответили, что днём это сделать невозможно. А когда стемнело, под покровом ночи, между вечерним и ночным намазами, понесли тело Усмана на кладбище аль-Баки (там был похоронен сын Мухаммеда и многие сподвижники). Наиля шла впереди, освещая лампой их путь. Там тело Усмана предали земле, Джубайр бин Мутим и ещё несколько мусульман совершили заупокойную (джаназа) молитву. Наиля оплакивала мужа: «Я не плачу по своему имуществу, я плачу за моих родственников, ведь нас покинули достойные Абу Амра».

После похорон Наиля обратилась к людям: «Мусульмане, не преувеличивайте мои достижения и слова, я опечалена великим испытанием и гибелью своего любимого мужа Усмана бин Аффана, третьего праведного халифа Посланника Аллаха. Поистине, люди меняли свои мнения и решения при появлении Усмана, не было ему равных, и даже грешники не сомневались в его достоинствах».

Затем мужественная женщина отправила Муавии письмо с разорванной и запачканной кровью рубашкой Усмана. А на одну из пуговиц рубашки она привязала несколько волосков из его бороды, отрезанных одним из его убийц, и пять своих отсечённых пальцев. Она попросила его всё это разместить в мечети Дамаска и зачитать прихожанам её письмо. В нём были и такие слова: «Муавии, сыну Абу Суфьяна. Я призываю вас к покорности Аллаху, Который наделил вас благами, обучил Исламу и уберёг вас от заблуждения, спас от неверия, дал победу над врагами и одарил вас многими благами, явными и скрытыми. Прошу ради Всевышнего и напоминаю о вашем долге перед Ним и перед Его халифом, чтобы вы помогли халифу. Аллах сказал: “Если две общины верующих будут сражаться друг с другом, то примирите их! Если же одна из них нападёт на другую и откажется мириться, то сражайтесь с ними, пока они не покорятся велениям Аллаха. А если они покорятся, то примите их по справедливости, будьте справедливы в примирении, ибо Аллах любит справедливых”» (сура «Аль­-Худжурат», аят 9). Эту проповедь услышали 50 000 человек, они плакали возле рубашки Усмана и пальцев его супруги.

 Наиля всю жизнь хранила память о своём покойном супруге Усмане ибн Аффане и осталась преданной ему до конца своей жизни. Замуж она больше не вышла, несмотря на то, что была красавицей. Каждый раз, когда к ней приходили свататься, она отказывала. Отказала она и Муавии, когда тот пришёл просить её стать его женой. Она поинтересовалась у женщин, почему к ней так много сватаются. Те ответили, что из-за её красивых зубов. Тогда она вырвала их и отправила Муавии. Когда у неё спросили, зачем она это сделала, она ответила: чтобы больше никто не желал её после Усмана.

Вот такой женщиной была Наиля, дочь аль-Фарасифа бин аль-Ахваса, – пример отваги и стойкости, обладательница прекрасного воспитания, красноречия и ораторского искусства. Усман ибн Аффан женился на ней, она стала ему искренней супругой, верной и покорной. Усман, зная её мудрость и дальновидность, всегда советовался с ней. Она пользовалась большим авторитетом в доме своего мужа. Выдал её замуж брат Забб, мусульманин, именно он привёл её в Медину к Усману. Отец же её был христианином.

Наиля приняла Ислам в браке с Усманом и родила ему троих детей: Умму Халид, Арва и Умму Абан ас-Сугра (младшая). Наиля также передала некоторые хадисы от Аиши. Погибла она после великой войны в служении Исламу.

 

Версия 3

В гибели Усмана виноваты сахабы (сподвижники Мухаммеда).

«Из тех, кто больше всех подстрекал против Усмана, были Тальха, Зубейр и Айша». О роли Аиши, которая была вместе с теми, кто отрицал (правление) Усмана и сказала об Усмане: «Убейте этого старого глупца, да убьёт его Аллах!», было сказано выше.

Некоторые арабские историки и передатчики хадисов видели решающую роль Тальхи и Зубейра в убийстве Усмана ибн Аффана. Тальха был сахабом и одним из первых в Исламе. Об этом ни у кого нет сомнения. Тальха, который потом начнёт войну Джамаль против повелителя верующих Али под предлогом «мести за кровь Усмана», являлся одним из главных участников заговора против него — вместе с Айшой и Зубейром:

Тальха рассылал во все области халифата письма с призывом выйти против Усмана, и он был тем, кто запретил давать ему воду.

Табари приводит в «Тарихе» («Истории»):

Ибн Удейс (один из сподвижников Пророка) сказал своим людям: «Никому не давайте заходить в этот дом и выходить из него!» Усман сказал: «Это — приказ Тальхи». А потом сказал: «О Аллах, защити меня от зла этого человека! Он побудил людей к этому делу! Я надеюсь, что его постигнет бедность и голод, и что его кровь будет пролита! Он решил пролить ту кровь, которая не дозволена для него!»

«Тальха велел более тесно окружить дом Усмана и не давать ему воды. Али был недоволен этим приказом».

«В Медину прибыли Малик Аштар из Куфы с тысячью человек и Ибн Аби Хузейфа с четырехстами людьми из Египта. Они окружили дом Усмана и охраняли его днем и ночью. Тогда Тальха стал побуждать оба эти отряда против Усмана и сказал: “Усману нет вреда от того, что вы окружили его дом. Ему приносят еду и воду. Запретите приносить ему в дом еду и воду!?».

Марван ибн Хакам в день битвы Джамаль выстрелил в Тальху из лука, когда тот стоял около Айши, и стрела вонзилась ему в ногу. И он сказал: “Клянусь Аллахом, после тебя я не буду искать других убийц Усмана!?».

Версия 4.

Роль Муавии в убийстве Усмана ибн Аффана

Муавия разработал хитрый план: он хотел, чтобы Усман был убит, дабы потом использовать его смерть как возможность для завоевания власти. Муавия задержал войска по дороге в Медину, «чтобы убить Усмана, и чтобы люди потом принесли присягу ему (Муавии)».

Арабский историк Йакуби приводит в своём «Тарихе» («Истории»), что Муавия явился с 12-тысячным войском, расположив его в 30-ти километрах от Медины. Сам же он пришёл в Медину к Усману. Тот спросил его: «О Муавия, где твоё войско?» Муавия ответил: «Войско за городом, а я пришёл узнать, как обстоят дела». Усман сказал: «Разве я не сообщил тебе, что происходит?» А потом сказал: «Нет, клянусь Аллахом, ты хочешь, чтобы я был убит, дабы ты потом говорил: “Я — тот, кто должен мстить за кровь Усмана?! Уйди и возвращайся ко мне с войском!» И Муавия ушёл и не вернулся, пока Усман не был убит.

Муавии сказали: «Мы знаем, что ты замедлил с оказанием помощи Усману, чтобы он был убит, и ты стал требовать бы халифата для себя».

Абу Туфейль, который был сахабом Пророка, спросил у Муавии: «Что помешало тебе прийти на помощь Усману, тогда как люди Шама подчинялись твоему приказу?»

Муавия ответил: «Разве ты не видишь, что я требую мести за его кровь?»

Абу Туфейл сказал: «Да, ты таков, как сказал поэт: Ты ни разу не навестил меня при жизни: Так зачем ты плачешь и бьёшь себя в грудь после моей смерти?!».

Имам Али открыто говорит, что Усмана убил Муавия:

«Клянусь Аллахом, не кто иной, как ты, убил Усмана!»

Версия 5.

Усмана убили сабаиты**

Согласно одной версии, первый удар Усману нанёс Руман аль-Ямани. Он ударил его палкой. Когда они зашли к Усману, чтобы убить его, Усман сказал: «Я вижу, что смерть не оставляет в покое могущественного, И она не оставила адитам (великанам) на земле никакого убежища...»

Он также сказал: «Добираются и до людей, укрывшихся в крепости, И на вершины гор неприступных взбираются...» Когда злодеи окружили Усмана, его жена Наиля бинт аль-Фарафиса сказала: «Убьёте вы его или оставите в покое, его благочестие останется с ним — а он порой прочитывал за ночь весь Коран в одном ракате!» Она защищала мужа, пыталась закрыть его своим телом и подставила руку под меч, защищая его. Саудан ибн Хамран намеренно ударил её мечом по руке и отсёк ей пальцы. Она отступила, а злодей дерзнул даже ущипнуть её за бедро.

Один из слуг Усмана по имени Наджих, на глазах которого бунтовщики убивали Усмана, бросился на Саудана ибн Хамрана и убил его. Кутайра ибн Фулян ас-Сакуни, увидев, что Саудан убит, бросился на слугу и убил его. Тогда другой слуга Усмана по имени Сабих бросился на Кутайру и убил его. В доме остались четверо убитых — два мученика (Усман и Наджих) и два преступника (Саудан и Кутайра). А потом кто-то из сабаитов закричал: «Если нам дозволено было пролить кровь этого человека, то и забрать его имущество дозволено для нас... Его имущество дозволено для нас! Грабьте дом!» И сабаиты разграбили дом Усмана, забрав даже то, что было на женщинах. Один из сабаитов, Кульсум ат-Таджиби, даже забрал накидку, которая была на Наиле, жене Усмана. Увидев, что злодей тронул Наилю, да ещё и осмелился сказать ей непристойность, один из слуг Усмана схватил меч и убил его. Кто-то из сабаитов** бросился к нему и убил его. Закончив грабить дом Усмана, они решили разграбить и казну. Люди, охранявшие казну, в которой в то время лежало только немного съестного, сказали друг другу: «Спасайтесь... Поистине, эти люди стремятся к мирскому!».

Праведные жители Медины опечалились из-за трагической гибели своего халифа. Они говорили: «Поистине, мы принадлежим Аллаху и к Нему возвращаемся!» — и плакали. Но что они могли сделать, если полчища сабаитов оккупировали город, творили в нём нечестие и никто не мог противостоять им. В те дни настоящим правителем Медины был предводитель хариджитов аль-Гафики ибн Харб аль-Акки. С ними был и их вдохновитель Абдаллах ибн Саба. Он был вне себя от радости, потому что ему удалось осуществить свои дьявольские планы.

**Сабаиты – одна из самых первых «крайних» сект, обожествивших Али ибн Абу Талиба. Основателем секты является Абдулла ибн Саба. Мусульманские историки сообщают, что он был иудеем, который, несмотря на заявления о принятии Ислама, мусульманином не стал. Этот человек был одним из главных организаторов смуты в Халифате, которая привела к убийству халифа Усмана. Он начал вести пропаганду среди новообращенных мусульман, разъезжая по разным областям Халифата. В первую очередь, он прибыл в Хиджаз. Не найдя там благоприятной почвы для воплощения в жизнь своих замыслов, он отправился в Басру и Куфу. Оттуда он поехал в Сирию, однако там его отвергли и изгнали. Наконец, он приехал в Египет, где ему удалось найти сторонников и последователей. Он начал свою деятельность с пропаганды идеи о том, что Пророк Мухаммед, а не Иса является Мессией, пришествие которого ожидается перед наступлением Конца света. Свои порочные идеи он распространял среди новообращенных мусульман, не окрепших в вере.

В качестве объекта своих симпатий, Абдулла ибн Саба избрал Али ибн Абу Талиба, который был одним из самых влиятельных и авторитетных людей в мусульманском обществе. Кроме того, Али был грамотным человеком, преданным идеалам Ислама. Он также был ближайшим сподвижником и родственником пророка Мухаммеда, мужем его дочери Фатимы, и отцом его внуков Хасана и Хусайна. Абдулла ибн Саба говорил о своей любви к Али и вел активную пропаганду в его пользу, с целью внесения раскола среди мусульман. Он заявлял, что Али был единственным законным наследником пророка. Он также утверждал, что также, как в Торе у пророков были ближайшие уполномоченные люди, также и Али является полномочным представителем и наследником пророка Мухаммеда. Но, в этом утверждении Абдулла ибн Саба пошел еще дальше, заявив, что Али является воплощением Бога. Когда сам Али услышал об этом, он решил казнить этого человека. Однако его отговорил от этого шага Абдулла ибн Аббас, который посчитал это решение нецелесообразным в условиях планируемой новой военной кампании против сирийцев. Тогда Али выслал Абдуллу ибн Сабу в Мадаин (Ктесифон). После смерти Али, Абдулла ибн Саба заявил о том, что на самом деле он не умер, а подобно Исе (Иисусу) вознесся на небеса. Вместо Али же, по его словам убили другого человека, а сам он вернется на землю для установления справедливости. Сабаиты были предшественниками «крайних» шиитов.

Версия 6.

Похороны Усмана

У многих людей имелись причины быть недовольными Усманом, и многие в Медине могли со злорадством смотреть, какие лишения испытывает он в осажденном доме. Но после его гибели недовольная им мусульманская аристократия увидела свой город во власти пришлых мятежников, к которым присоединились беглые рабы, городская беднота и окрестные бедуины, рассчитывавшие чем-нибудь поживиться в богатом городе. Еще до гибели Усмана "жители Медины рассеялись по своим усадьбам и домам. Никто не выходил и не сидел [дома] без меча, чтобы было чем защищаться от бесчинств этих людей".

Даже похороны убитого халифа превратились в политическую проблему. Живую картину накала страстей вокруг бездыханного тела халифа рисует рассказ Абдаррахмана ибн ал-Азхара, племянника Абдаррахмана ибн Ауфа, особенно ценный тем, что принадлежит очевидцу, занимавшему в этих событиях нейтральную позицию.

"Я совершенно не вмешивался в дело Усмана, не был ни за ни против. И вот, сижу я во дворе своего дома вечером следующего дня после убиения Усмана, как вдруг приходит ко мне ал-Мунзир ибн аз-Зубайр и говорит: "Брат зовет тебя". Я пришел к нему, а тот говорит: "Мы хотим похоронить Усмана. Ты согласен?" Я ответил ему: "Клянусь Аллахом, я совсем не вмешивался в то дело и в это не хочу" — и ушел от него. А потом пошел следом за ними и вижу: идет он с группой людей, среди которых Джубайр ибн Мутим, Абу Джахм ибн Хузайфа, ал-Мисвар ибн Махрама, Абдаррахман ибн Абу Бакр и Абдаллах ибн аз-Зубайр. Несут они его на двери, а голова, болтаясь, стучит: тук-тук. Они положили его в месте, где ставят погребальные носилки. Тут подошли к ним несколько ансаров и сказали им: "Клянемся Аллахом, не будете вы читать над ним молитву!" Абу Джахм сказал: "Вы не позволите нам читать над ним молитву, когда уже помолились над ним Аллах Всевышний и его ангелы?!" Тогда сказал ему один из этих людей: "Если будешь молиться, то Аллах отправит тебя туда же, куда и его". А он ответил: "Да соединит меня Аллах с ним!" А тот сказал: "Соединит тебя Аллах с шайтанами! Клянусь Аллахом, если мы пропустим вас с ним, то Аллах отступится от нас". Люди сказали Абу Джахму: "Не разговаривай с ним, отступись", и он замолчал. Они подняли Усмана и быстро удалились, а я слышал, как голова его бьется о доску. Они унесли его к ал-Баки***. Там подошел к ним Джабала ибн Амр ас-Саиди из ансаров и сказал: "Нет, клянусь Аллахом, не похороните вы его в ал-Баки посланника Аллаха, не дадим вам читать над ним молитву". Абу Джахм ответил ему: "Если мы и не прочитаем над ним молитву, то Аллах уже помолился за него". И они ушли. А с ними была Аиша, дочь Усмана, со светильником в сосуде. И пришли они к Джиср Каукаб**** и выкопали могилу. Потом они прочитали над ним молитву, которую вел Джубайр ибн Мутим, и положили его в могилу. При виде этого его дочь начала вопить, а Ибн аз-Зубайр прикрикнул на нее: "Если не замолчишь, то ударю по тому, в чем твои глаза". Они не положили его как следует, в подбой, а просто засыпали землей".

Погребение Усмана в субботу, на следующий день после убиения, подтверждается свидетельством одного из участников погребения, Нийара ибн Мукрама ал-Аслами. Таким образом, рассказы о том, что тело убитого халифа несколько дней валялось во дворе, можно отнести к выдумкам сторонников Усмана, стремившихся как можно более очернить его врагов.

***Джаннат аль-Баки (“Сад деревьев”), использовался в качестве кладбища еще в доисламский период. Он известен под таким названием из-за своей святости, так как в нем похоронены многие родственники и сподвижники Пророка Мухаммеда. Самым известным человеком, похороненным в Аль-Баки при жизни Пророка, был его сын Ибрахим, умерший в младенческом возрасте. Многие рассказы свидетельствуют о том, что Пророк регулярно посещал это кладбище. Тогда народ Медины хоронил здесь своих умерших, потому что Пророк приветствовал тех, кто был похоронен в Аль-Баки, говоря: “Мир тебе, о обитель верующих! Дай бог, мы скоро присоединимся к тебе. О Аллах, прости моих собратьев в Аль-Баки”.

Место захоронения в Аль-Баки постепенно расширялось. Почти семь тысяч сподвижников Посланника Аллаха были похоронены там, не говоря уже о потомках Пророка.

**** Усмана пришлось хоронить в принадлежавшем ему саду Каукаб, разбитом на месте бывшего еврейского кладбища. Потом Муавия велел снести стену, разделявшую кладбище ал-Баки и Каукаб, чтобы соединить с ал-Баки, и велел людям хоронить своих покойников вокруг могилы Усмана, и их могилы соединились с могилами мусульман».

 

 

© 2001—2024 «Литан» — Центр Открытого  Сознания
Графика и дизайн: Ольга Генерозова
Тех. поддержка: Всеволод Кузьмин