Состояние европейской культуры к началу 7-го века было удручающим. Напомним:
В Раннем Средневековье, после падения Римской империи начался упадок культуры, который продлился до Позднего Средневековья, до эпохи Возрождения. Точнее, процесс деградации культуры начался примерно в III веке, ещё во время существования Римской империи. Отчасти именно это и привело империю к краху, так как в V веке значительную часть населения составляли уже не грамотные римляне, а неграмотные варвары с примитивной культурой. В Восточной Римской империи (Византии) ситуация сложилась куда более благоприятная. Византия существовала ещё долго, несколько столетий, пока не пала окончательно в результате Крестовых Походов.
В процессе деградации средневековой культуры огромную роль сыграл тот факт, что христианство как религиозный эгрегор сформировалось на фоне идейной борьбы с античной культурой. Соответственно, отношение к античному наследию в культуре Раннего Средневековья можно кратко описать одним словом: уничтожение. Церковь видела угрозу в памятниках античной культуры, которые были признаны языческими, а потому идеологически неверными. Всё это богатейшее наследие античного мира беспощадно уничтожалось – статуи, картины, книги, хранившие бесценные научные знания. Живопись, скульптура, архитектура, науки – всё это пришло в глубокий упадок прежде всего из-за целенаправленного уничтожения. При этом раннему христианству всё равно пришлось позаимствовать некоторые части античного наследия, так как христианство сложилось ещё в античные времена, в Римской империи, и без этих элементов суть вероучения стала бы менее понятной. Примеры: музыка нужна была, чтобы петь церковные гимны, геометрию нельзя было уничтожить, так как она была нужна для строительства новых храмов, а астрономию нельзя было забывать, так как с её помощью можно было вычислять даты наступления христианских праздников.
Из-за разрушения варварами многих городов, памятников, дорог и инфраструктуры начался долгий период упадка. Одновременно протекали процессы аграризации, и началось возвращение к натуральному хозяйству. Всё это привело к сужению кругозора европейского населения, у которого отпала как необходимость в получении новых знаний, так и возможность их получения. На культуру Западной Европы в Раннее Средневековье повлияло и то, что большинство населения составляли крестьяне, невежественные и неграмотные. Отсутствия знаний способствовало широкому распространению суеверий, при этом почти все остатки научных знаний были утеряны.
Дальнейшему упадку античной культуры поспособствовали и набеги варваров, которые разрушали то, что ещё оставалось. Но, как говорится, “свято место пусто не бывает”, и на смену античности пришло христианство, которое стало заметно укрепляться и в значительной степени влиять на общественную жизнь. Свою роль в упадке культуры сыграла и церковно-феодальная идеология, распространявшаяся в Западной Европе в Раннем Средневековье, так как её фактически продвигала католическая Церковь. Из-за того, что античное наследие, “наследие язычников”, было признано неугодным, оно, как уже сказано выше, активно уничтожалось. Бывали и исключения – к примеру, речи знаменитого оратора Цицерона переводились и переписывались монахами несмотря на то, что он был язычником. Но тот факт, что Церковь фактически монополизировала образование, не мог не привести к ещё большей культурной деградации общества в целом.
Борьба христианства с язычеством не могла ограничиться областью религии; большинству проповедников христианства были столь же ненавистны наука и искусство языческих народов, тесно связанных с их религиозными верованиями. Кроме того, христиане первых веков, горячо верившие в близкий конец света, не имели основания дорожить успехами государственности, материальной и умственной культуры.
Но если церковь содействовала упадку той науки и того искусства, которые по существу были доступны немногим, то ею, с другой стороны, был поднят культурный уровень народных масс. Церковь распространила среди многих народностей Священное писание в доступной для них форме, на их родном языке. Появилась народная литература, в древности существовавшая, насколько известно, только в немногих странах; народные массы принимали участие в богословских спорах, особенно там, где по политическим условиям могла сохраняться городская жизнь. Азиатские провинции и Египет находились в этом отношении в более благоприятных условиях, чем остальная часть бывшей Римской империи, особенно с тех пор, как Запад сделался добычей германских варваров, а Балканский полуостров, кроме Константинополя, был наводнен славянами, во многих местностях почти совершенно истребившими прежнее культурное население.
В Передней Азии и Египте в эпоху эллинизма был основан ряд новых городов, быстро затмивших старые; Александрия в Египте, Антиохия в Сирии и Селевкия на Тигре уступали по величине только Риму. В больших городах туземцы греческого происхождения составляли только низший класс населения, но к этому классу по преимуществу обращались проповедники христианства; рядом с христианскими священными книгами на международном греческом языке быстро возникла переводная и подражательная литература на местных языках, особенно на сирийском и в Египте на коптском. По мере распространения христианства за пределами Римской империи возникла христианская литература на других языках, в Африке на нубийском и эфиопском, в Азии – на армянском, грузинском и другие.
Дальнейшее распространение христианства и его культурные успехи тесно связаны с борьбой между Римской империей и Ираном. Борьба происходила преимущественно в бассейне Евфрата и Тигра, где местные князья в зависимости от военного счастья переходили то на одну, то на другую сторону. Первый город к востоку от Евфрата на пути из Северной Сирии, Эдесса, имеет совершенно исключительное значение в истории христианства и сирийской культуры. Эдесский князь Авгар IX (179-216 гг.) был первым по времени владетельным князем, принявшим христианство (христианская легенда впоследствии отнесла это событие ко времени жизни Христа и сочинила переписку Эдесского князя с самим Спасителем). Эдесса сделалась очагом сирийской культуры и исходным пунктом развития сирийской письменности; здесь же в V в. процветала так называемая персидская богословская школа, имевшая большое влияние на распространение и укрепление христианства в Персии. Еще раньше из Эдессы вышел первый по времени сирийский писатель – Бардесан (155-222 гг.), родившийся в язычестве, принявший христианство и потом снова отклонившийся от него. Бардесан был одним из последних представителей так называемого гностицизма – системы, основанной на соединении языческой религиозной философии с некоторыми христианскими идеями, и безусловно враждебной Ветхому завету; его учение несомненно оказало влияние на возникшее в III веке в подчиненном Персии Вавилоне манихейство.
Борьба с гностицизмом и языческой философией вынудила и проповедников христианства пользоваться философскими доводами: образовались богословско-философские школы – александрийская, опиравшаяся на Платона, и антиохийская, опиравшаяся на Аристотеля. С IV в. начались богословские споры и внутри христианской церкви; среди восточных христиан уже в V в. произошло разделение церквей: от православных, или, как их называли их враги, мелькитов (от слова "млек" – царь), то есть приверженцев официального императорского учения, отделились яковиты, признавшие в Христе только божественную природу, и несториане, по которым в Христе природы божественная и человеческая были обособлены в двух лицах и дева Мария не должна была называться "богородицей". Преследуемые в Византии, несториане удалились в Персию, где христианство перед этим подвергалось гонению, но уже в 410 г. мог быть созван собор в Селевкии на Тигре; на соборе 483 г. персидские христиане приняли учение Нестория. В 489 г. в Персию бежали несториане из Эдессы, где "персидская" школа за несторианство была уничтожена императором Зеноном. С V в. сасанидская Персия сделалась убежищем для всех культурных элементов, подвергавшихся гонению в Византии: язычников, евреев и еретиков-христиан. Еще и раньше сасанидские цари иногда переселяли насильно в свои владения жителей сирийских городов; в первый раз жители Антиохии и некоторых других городов были уведены в Персию при Шапуре I (241-272), которым был взят в плен император Валериан; Шапур поселил пленных в основанном им городе Джундишапуре в Хузистане. Джундишапур сделался вторым по величине городом сасанидской империи; при Хосрое I (531-579) здесь возникла греко-сирийская медицинская школа, оказавшая впоследствии влияние на арабов. Увод в плен сирийских горожан имел целью насадить в Персии различные отрасли промышленности, особенно ткацкой; кроме того, сасанидские цари пользовались услугами пленных римских мастеров для сооружения крепостей и других построек, наконец, для оросительных работ.
Сравнение Византии V-VII вв. с сасанидской Персией приводит к выводу, что уровень культуры в Византии еще стоял выше, но Персия в большой степени была страною прогресса. Этот прогресс далеко не вполне соответствовал намерениям правителей. Возвышение династии Сасанидов в III в. было связано с религиозной и сословной реакцией; между тем неизбежным последствием вторжения иноземной культуры было разложение государственной религии и сословного строя. В Персии образовалась национальная христианская церковь с богослужением на персидском языке, оказавшая влияние на распространение христианства в Средней Азии и в Китае, так и на дальнейшую жизнь Персии; персами-мусульманами до сих пор употребляются названия дней недели, заимствованные не у мусульман-арабов, но у персов-христиан. Сословный строй к концу VI в. существенно изменился; сословие земледельцев слилось с ремесленниками и торговцами; третьим сословием вместо земледельцев сделался светский чиновничий класс, глава которого занял место у престола рядом с главой духовенства и главой военной аристократии. Стремления народных масс шли гораздо дальше; узкосословному строю был противопоставлен сектой маздакитов коммунистический, с уничтожением не только имущественных, но и семейных прав.
Вообще, VI в., век упадка языческих культурных традиций в Византии, был для Персии веком ознакомления с иноземной литературой и наукой. К этому времени относится персидский перевод привезенного из Индии сборника сказок, известный под названием "Калила и Димна" и оказавший огромное влияние на мировую литературу. В Персии изучали в это время греческую философию; Павел Перс посвятил Хосрою I свой труд об Аристотеле (на сирийском языке), в котором доказывал преимущество знания перед верой: знание свободно от сомнений и содействует установлению согласия среди людей; вера говорит только о непознаваемом и ведет только к раздорам.
Промышленность и торговля сасанидской Персии достигли наибольшего развития в VII в., накануне арабского завоевания. К этому и последующему времени относятся памятники манихейской и христианской литературы на языках среднеазиатско-иранском (согдийском), турецком и китайском, свидетельствующие о шедшей из Персии широкой религиозной пропаганде, причем миссионеры, конечно, следовали за торговцами. В этот же период были основаны парсийские и христианские колонии в Индии.
Арабскому завоеванию предшествовала продолжительная война между Византией и Персией (604-630); на время в руки персов перешли все азиатские провинции Византии вместе с Египтом. Персидский наместник этих провинций жил в Александрии, по-видимому, менее пострадавшей от войны, чем сирийские города. Антиохия пришла в упадок еще в VI в. вследствие землетрясения 526 года и персидского нашествия 540 года; город был восстановлен императором Юстинианом, но в меньших размерах. В VII в. персами в Сирии разрушались города и вырубались масличные рощи; следы произведенных тогда опустошений можно было видеть еще 100 лет спустя. Так как персы доходили до Константинополя, от их нашествия, по всей вероятности, пострадала и Малая Азия. Когда военное счастье изменилось в пользу императора Ираклия, такому же опустошению как от самих греков, так и от их союзников хазар подверглись пограничные области Персии.
Мирный договор не только привел к восстановлению Византийской империи в прежних границах, но, по-видимому, несколько расширил ее границы в Северной Месопотамии. В Персии эти неудачи привели к низложению Хосроя II (628 г.) и продолжительным смутам; но и Византия была ослаблена войной; кроме того, с восстановлением византийского владычества возобновились и гонения против еретиков, евреев и язычников; все эти элементы сделались естественными союзниками арабов. Еще при жизни Ираклия, умершего в 641 г., греки были вынуждены отдать арабам все вновь завоеванные области, кроме Малой Азии. Только в немногих местностях арабам было оказано серьезное сопротивление. Победоносное вторжение в Египет было совершено отрядом в 4000 человек; легкость завоевания Северной Месопотамии удивила самих завоевателей.
Период с начала VII до половины IX века считается самым безотрадным в истории византийской литературы и христианского искусства. Этот упадок обыкновенно объясняют борьбой с персами и арабами, за которой последовали внутренние смуты, вызванные иконоборческим движением. Потеря самых культурных провинций не могла не отразиться на жизни Византии; в сторону Малой Азии границы халифата расширялись медленно, но и малоазиатский полуостров, давший христианскому искусству в VI в. строителей Софийского собора, несколько раз подвергался опустошительным нашествиям.
В лучших условиях находились области, вошедшие в состав халифата, хотя и там были отдельные периоды смут. Положение христиан под властью мусульман в первое время было лучше, чем впоследствии; еще не имея собственной культуры, завоеватели нуждались в образованных иноверцах, среди которых христианам принадлежало первое место. Из Египта, Сирии и Месопотамии в первые века ислама вышел ряд выдающихся представителей науки и литературы, греческой и сирийской; особенно прославился Иаков Эдесский (ок.640-708), бывший для сирийской яковитской церкви, по отзыву специалистов, тем же, чем был св. Иероним для латинской. Берега Евфрата снова, как в глубокой древности, сделались центром мировой культурной работы; кроме христианских высших школ здесь были еврейские и манихейские; для религиозной пропаганды иноверцы в гораздо большей степени, чем сами мусульмане, воспользовались расширением торговых связей вследствие образования мусульманской мировой державы. К мусульманской эпохе относятся главные успехи христиан и манихеев в Китае и Монголии, христиан и евреев на Кавказе и на берегах Волги.
Теперь вернемся к арабам.
Принято считать, что во времена джахилии («невежества») у арабов ни одной из известных сегодня исламских наук не существовало – полагали, в них просто не было потребности. Но на самом деле арабы и в те времена не были совсем уж дикарями. Выживая в очень тяжелых климатических условиях, торгуя чуть ли не со всем тогдашним миром, живя бок-о-бок и общаясь с представителями самых разных культур, они знали историю и генеалогию своих племен, умели считать (по-видимому, неплохо), имели определенное представление о близлежащих странах и народах, о климате, культуре и т. п. Об арабском языке и литературе мы уже много говорили.
Но как только создалось теократическое государство – халифат, у него возникла потребность в науках. Наука с точки зрения ислама – это путь изучения Вселенной и всего, что в ней существует, через которое и раскрывается человечеству колоссальность того, что сотворено Аллахом. А полное знание всего, что сотворено Аллахом, содержится в Коране.
Важность знания и высокий статус ученых ислама подтверждается и хадисами Пророка, который говорил о них следующее: «Ангелы складывают перед ними свои крылья в знак признательности»; «Превосходство сведущего человека над простым верующим подобно превосходству полной луны над звездами»; «Поистине, знающие являются наследниками пророков. Пророки же не оставляют в наследство ни динары, ни дирхамы, а оставляют в наследство только знание». В самом Коране о значении просвещенности человека говорится: «…Скажи: разве сравнятся те, которые знают, и те, которые не знают?».
Другой аят Корана имеет следующий смысл: «И видят те, которым даровано знание, что ниспосланное тебе от твоего Господа – это есть Истина и ведет к пути Великого, Славного». «…Да, это (Коран) – знамения ясные в груди тех, которым даровано знание…». Также в «Аль-Хадис аль-кудси» говорится: «О, дитя Адама! Ты стремись к знаниям; не имея знания, не имеешь разума, не имея разума, не имеешь веры, без веры ты не войдешь в Рай».
Во времена Пророка ни одной из известных исламских наук не существовало – в них не было необходимости. Любой из современников Пророка мог прийти к нему и задать возникший вопрос. Получив ответ, он уходил и продолжал спокойно жить, соблюдая Божественные законы. После ухода Пророка ситуация изменилась, прекратилось Божественное откровение, и мусульмане остались один на один с огромным наследием, заключенным в Коране и Сунне.
Так появились чисто исламские науки: акыда, фикх, сира, тафсир, хадис, усуль аль-фикх, улюм аль-Куран, улюм аль-хадис и другие.
Акида (араб. — убеждение, воззрение, кредо) — мусульманское вероубеждение, форма раскрытия имана, «символ веры». На развитие этой науки повлияло появление различных сект. Представляет собой своеобразный фонд догматов, идей и представлений. Краткая акида является необходимым элементом традиционного мусульманского образования.
Фикх (араб. — понимание, знание) — мусульманская доктрина о правилах поведения (юриспруденция), а также комплекс общественных норм (мусульманское право в широком смысле). Богословы-законоведы, овладевшие фикхом, называются факихами («знающие»).
Сира – жизнеописание пророка Мухаммеда
Тафсир (араб. – букв. разъяснение?) — толкование Корана и сунны, дисциплина исламского богословия. Богословов, занимающихся тафсиром, называют муфассирами. Слово «ат-тафсир» происходит от арабского слова «фасара», которое означает «объяснить».
Хадис — предание о словах и действиях пророка Мухаммада, затрагивающее разнообразные религиозно-правовые стороны жизни мусульманской общины. Хадисы являются один из источников исламского шариата.
Усуль аль-фикх — дисциплина исламского права (фикх), систематизирующая источники, основы теории и методологии юриспруденции, представляет собой совокупность общих правил извлечения правовых шариатских норм из частных шариатских доказательств.
Улюм аль-Куран -- «Науки о Коране» -- таков буквальный перевод названия этой общей дисциплины, посвященной Корану как единому целому: истории его ниспослания, записывания, собирания, чтения, толкования и т. д..
Улюм аль-хадис – «Науки о хадисах».
Возникновение упомянутых наук было обусловлено определенными факторами. Вот некоторые из них:
1. Необходимость сохранения наследия Пророка.
2. Распространение Ислама в среде не-арабов.
3. Встреча Ислама с незнакомыми идеологиями, религиями, обычаями, культурами.
4. Влияние личностных качеств отдельного богослова.
5. Появление сект и течений внутри Ислама.
Но если говорить о науках в привычном нам смысле – первая наука, которая халифату понадобилась – история.
Доисламская историческая традиция.
У каждого племени были свои собственные предания, которые в ряде случаев, выходя за пределы племенного кругозора, включали некоторые представления об общности генеалогии. Основное содержание преданий – сообщения о том, как племя или род сражалось с другим, и каждое сообщение обычно содержит стихи. Стихи обеспечивали сохранение преданий, и сообщения исчезали, если только забывались соответствующие стихи, а новые стихи прославляли более свежие эпизоды истории племени. Такое племенное предание, одностороннее, сбивчивое в отношении хронологии и нередко романтически преувеличенное, все же отражало некую реальность и иногда сохраняло подлинное зерно истины. Завоевания при исламе изменили направление племенной традиции, не изменив ее характера. Новые предания на более широкой основе сохранили прежнее сочетание прозы и стихов, преувеличения и неточность. Все это также должно было оказать впоследствии влияние на мусульманскую историографию, поскольку племенные предания доставили материал, использованный позднейшими компиляторами в трудах по истории первых халифов и Омейядов.
Другим элементом племенной традиции было сохранение племенных генеалогий. Однако в раннюю омейядскую эпоху деятельность знатоков генеалогий, стимулированная учреждением диванов и интересами враждующих арабских группировок, носила такой характер, что привела к путанице во всей «науке» генеалогий.
Во II/VIII в. в область племенного предания вторглись филологи, которые, стремясь вернуть к жизни и объяснить все, что сохранилось от древней поэзии, оказали ценную услугу историографии, собрав и классифицировав весь материал. Характерной фигурой здесь является Абу Убайда (110—209/728—824), маула месопотамского происхождения. Из двухсот приписываемых ему сочинений не сохранилось ни одного, но основное содержание многих из них вошло в более поздние труды. Они охватывают всю совокупность северноарабских преданий, удобно расположенных по разделам, — например, предания отдельных племен и родов, предания, относящиеся к «дням», — и включают далее предания эпохи ислама о завоевании отдельных провинций, о важнейших событиях и битвах, а также предания о кади Басры, хариджитах и маула.
Такого же рода был и труд Хишама ал-Калби (ум. около 204/819 г.), который привел в порядок и дополнил материалы, собранные его отцом (ум. в 146/763 г.), Аваной и Абу Михнафом. Его сочинения преимущественно охватывают те же темы, что и труды Абу Убайды, но он особо собирал еще из письменных источников исторические сведения, относящиеся к городу и династии Хиры. Таким образом, этим трудом, основанным, как говорят, на церковных архивах Хиры и переведенных для автора персидских материалах, был сделан значительный шаг к научной историографии, и, хотя он дошел до нас лишь в извлечениях, его точность в целом подтверждается современными исследованиями. Предполагают, что Хишам в других своих трудах, используя доступные ему надписи и письменные источники, следовал тому же методу, но это не спасло его от резких нападок со стороны более консервативных ученых, обвинявших его в недостоверности и фальсификации.
Историческая наука первых веков ислама.
Первые шаги научной историографии на арабском языке связаны, не считая материалов Хиры, использованных Хишамом ал-Калби, с изучением жизни и деяний пророка. Следовательно, источник этой дисциплины необходимо искать в своде предания о пророке и особенно предания о его военных походах (отсюда и общий термин магази — «военные походы», применяемый к ранним биографическим трудам). Родиной этих изысканий была Медина, и лишь во II/VIII в. можно было найти и в других центрах людей, занимающихся магази. Связь последнего с хадисом, под влиянием которого в историческом методе прочно укоренился иснад (совокупность ссылок на рассказчика), объясняет тот огромный сдвиг в степени достоверности исторических сведений, который появляется с этого момента у арабов. Тут мы впервые можем почувствовать под ногами твердую историческую почву, даже допуская наличие некоторых сомнительных моментов в преданиях о мекканском и мединском периодах жизни пророка.
В истории арабской историографии мусульмане второго поколения выступают скорее источниками сведений, чем их собирателями. В следующем поколении своими сборниками преданий о магази были известны несколько традиционалистов, особенно — знаменитый Мухаммад ибн Муслим ибн Шихаб аз-Зухри (ум. в 124/741-42 г.), который по поручению Умара II или Хишама записал собранные им хадисы. Эти материалы хранились в сокровищнице халифов, которая позже была разрушена. Аз-Зухри считают первым, кто объединил предания из различных источников в одно повествование; что знаменует прогресс в изложении истории, несмотря на то что это и давало возможность к злоупотреблениям менее скрупулезным традиционалистам.
Предания аз-Зухри послужили основой для компиляций о магази, составленных авторами следующего поколения. Знаменитая Сира Мухаммада ибн Исхака (ум. в 151/768 г.), была плодом более широкого замысла, чем труды его предшественников и современников, поскольку она имела целью дать не только историю пророка, но и историю пророчества. Этот труд подвергли суровой критике за включение многих недостоверных, подложных преданий и поэтических цитат, но тем не менее он стал главным авторитетом как для доисламской, так и для раннеисламской истории. Известно, что существовало несколько редакций этого труда. К сожалению, все редакции, использованные позднейшими иракскими компиляторами, оказались утраченными, а их место заняло несколько искаженное извлечение, составленное египетским компилятором Абд ал-Маликом ибн Хишамом (ум. около 218/833 г.).
Интересно, что все авторы магази были маула. Несмотря на то что этот термин даже в то время не обязательно указывал на неарабское происхождение, Ибн Исхак определенно происходил из Месопотамии, так как его дед Иасар попал в плен в Ираке в 12/633 г. Но было бы нелепо искать в концепции труда Ибн Исхака нечто большее, чем косвенное персидское влияние. Связь этого сочинения с трудом Вахба ибн Мунаббиха, с одной стороны, и мединской школой традиционалистов, с другой, показывает его подлинно арабский дух и выучку настоящей арабской науки хадиса.
Со следующего поколения размах изучения истории и число исторических сочинений растет. Уже Ибн Исхаку приписывают «Историю халифов», но это, видимо, был краткий и суммарный труд. Его знаменитый преемник Мухаммад ибн Умар ал-Вакиди (130—207/747—823) писал не только о походах пророка, но также и о различных событиях последующей мусульманской истории. Он же составил «Большую историю», доведенную до правления Харуна. Таким образом, историческая наука, возникшая из хадиса, сближалась с историческим материалом, собранным филологами, сохраняя в то же время свой собственный метод изложения истории в форме преданий. В своем первоначальном виде до нас дошла только история магази ал-Вакиди. Однако значительная часть его материала использована его «секретарем» Мухаммадом ибн Саадом (ум. в 230/844—45 г.) в «Книге разрядов», биографическом словаре, посвященном жизнеописанию пророка, его сподвижников и табиин (те, кто следовал за сподвижниками Пророка, следующее поколение мусульман). Сама идея такого биографического словаря ознаменовала новый шаг в развитии историографии и в то же время наглядно свидетельствовала о ее все еще тесной связи с наукой хадиса, так как главным образом для критики хадисов и были собраны эти материалы.
Та часть труда Ибн Саада, которая окончательно обработана им самим, а именно: история пророка, имеет двоякую ценность. История магази дополнена повелениями и посланиями пророка, для чего Ибн Саад вслед за ал-Вакиди использовал все доступные ему письменные документы. Еще более важны добавленные здесь разделы об обычаях и чертах характера пророка и о «признаках пророческой миссии». Это расширение является дальнейшим шагом к слиянию подлинных элементов хадиса со вторым потоком предания, представленным уже у Ибн Исхака. Он восходит к искусству кассов, т. е. уличных проповедников, и представляет возврат к народной литературе. С появлением этого нового направления сиры, которому следовали все последующие биографы пророка, стало ясно, что ее вклад в развитие исторического метода прекратился.
Историография времен халифата.
Таким образом, появились первые опыты монографического изложения событий, происходивших после смерти Мухаммада. Работа эта велась исключительно в Ираке: подобных трудов какого-либо ученого в Сирии, Аравии или в Египте в течение первых двух веков хиджры не зарегистрировано. Поэтому в позднейших исторических трудах Ирак и иракская традиция заняли первое место. Впрочем, для истории первых халифов мединская традиция также дала материал, который использован авторами (например, ал-Вакиди), связанными с мединской школой хадиса. Уже в эпоху Омейядов как в Дамаске, так и в Ираке существовали архивы, и на основе этих материалов позднейшие компиляторы построили свою точную хронологическую схему для каждого года со списками правителей, руководителей паломничества и т. п.
Однако для восполнения пробелов в этой схеме обращались к материалам, при собирании которых были объединены методы традиционалистов и филологов. Среди них видное место занимали предания арабских племен Ирака. Несмотря на пристрастность и односторонность племенной традиции, ее исторической ценностью никоим образом нельзя пренебрегать, особенно потому, что она проливает свет на внутренние факторы первого столетия мусульманской истории. Необходимо опять-таки отметить, что по своей форме эти своды, благодаря заботливому соблюдению обычая приводить иснад, связаны с наукой предания.
В начале III/первой четверти IX в. растущий уровень материальной культуры и введение в обиход бумаги, — первая фабрика по изготовлению которой основана в Багдаде в 178/794-95 г., — дали новый толчок деятельности в области литературы вообще. Именно к этому периоду относятся самые ранние из дошедших до нас письменных редакций литературных трудов. Но это новшество не сразу вытеснило обычай передавать своды материалов через посредство рави (устных передатчиков), просуществовавший еще до конца столетия.
Историк из Басры Али ибн Мухаммед ал-Мадаини (ум. между 830—849 гг.) создал обширные труды по истории халифата и сочинения по истории Басры и Хорасана. Применив к иракским преданиям здоровый критический метод, связанный с мединской школой, он снискал своим трудам славу столь достоверных сочинений, что они стали главным источником для компиляций последующих времен, а самому себе — славу историка, точность которого подтверждают современные исследования.
Хотя часть ранних богословов враждебно относилась к историческим изысканиям, мусульманская община к IX веку приобрела ощущение истории. Этому, несомненно, способствовали исторические ссылки, содержащиеся в Коране, гордость, естественно возникшая в результате обширных завоеваний, и, наконец, соперничество арабских племен. Однако существовала и более глубокая причина. Собирателями исторического предания, кроме филологов, были почти исключительно богословы и мухаддисы (ученые-хадисоведы). С богословской точки зрения история представляла собою проявление божественного замысла по управлению человечеством. Исторический кругозор более ранних поколений ограничивался прослеживанием этого замысла в смене пророков, завершающейся Мухаммедом, но все мусульманские школы соглашались, что на этом замысел Аллаха не прекращается. Согласно суннитской доктрине, продолжение божественного замысла на земле связано с мусульманской общиной — уммат Аллах; поэтому изучение ее истории служит необходимым дополнением к изучению божественного откровения, содержащегося в Коране и хадисах. Более того, доктрина об исторической непрерывности составляла одну из основ суннитской религиозно-политической мысли.
По мнению шиитов, божественное управление человечеством непрерывно продолжали имамы; влияние этого религиозного предубеждения сказывается в том, что Абу Михнаф — единственный шиит среди ранне-исламских историков — сосредоточивает свое внимание на истории шиитских движений в Куфе. Еще более веским свидетельством того, какое видное место отводилось истории в религиозной мысли, является тот факт, что ложное благочестие и религиозная полемика уже открывали возможность появления не только пристрастных и апологетических, но и примиренческих фальсификаций. С этого момента историография становится неотъемлемой частью мусульманской культуры. В странах средиземноморского бассейна древние исторические предания были либо заменены, либо переделаны в духе ислама; в культурных странах Востока, где еще не существовало писаной истории, а также в первобытной Африке, где вообще не было никакой литературы, за утверждением ислама следовало возникновение исторической литературы.
Арабская география
Еще одной наукой, которая была необходима халифату, когда началась эпоха завоеваний и особенно по мере расширения торговой деятельности, стала география. До расширения размеров халифата торговые караваны много десятилетий, если не столетий, двигались примерно по одним и тем же путям, маршруты менялись редко и все на этих маршрутах было знакомо. Опыт передавался из поколения в поколение. Когда же за сравнительно короткий по историческим меркам срок арабы начали завоевывать страну за страной и торговать все дальше от привычных мест, потребовалось иметь предварительное знание этих мест, и, с другой стороны, появились новые возможности получения таких знаний. Так в IX – Х веках появилась арабская география как наука.
Ибн Хордадбех Абу-ль-Касим Убайдаллах ибн Абдаллах ибн Хурдазбих (ок. 820–ок. 912/913) – арабский географ. Автор первого дошедшего до нас образца жанра арабской описательной географии. В его работах содержатся многочисленные сведения по истории и топонимике Халифата и окрестных стран, самые ранние в арабской географии упоминания о русах и славянах. Ибн Хордадбех перевел на арабский книгу Птолемея, а к ней в качестве дополнения приложил собственный путеводитель. Книга представляет собой краткое описание стран с указанием областей, дорог, торговых путей, расстояний между пунктами и сумм собираемых налогов. Обитаемый мир разделяется в соответствии с античной традицией на четыре части: Аруфи (Европу), Лубию (Ливию), Атиуфию (Эфиопию) и Аскутию (Скифию). Ибн Хордадбех стал основоположником нового направления в арабской географии. Произведения, возникшие в рамках этого направления, начиная с него, посвящались описанию торговых магистралей и проживающих вдоль них народов. Самой ценной чертой этих произведений было то, что они основывались на современной информации.
Основные труды: «Книга путей и стран» («Китаб ал-масалик ва-л-мамалик»), «Книга об ориентации по звездам» («Китаб ал-анва»).
Аль-Масуди Абуль-Хасан Али ибн-Хусейн (896–956) – арабский историк, географ и путешественник. Он был первым арабским историком, объединившим исторические и географические наблюдения в крупномасштабную общую работу. Аль-Масуди во время своих путешествий побывал в различных провинциях Персидской Империи, на Кавказе, в регионах, прилегающих к Каспийскому морю, в Сирии, Аравии и Египте. Аль-Масуди также упоминает в своих работах Киевскую Русь и Хазарию. Он побывал также на юге современного Мозамбика и сделал удачное описание муссонов. Аль Масуди принадлежит описание процесса испарения влаги с водной поверхности и ее конденсации в форме облаков.
Основные труды: «Промывальни золота и россыпи драгоценных камней» («Мурудж аззахаб ва ма’адин ал-джавахир»), «Книга предупреждения и пересмотра» («Китаб ат-танбих ва-л-ишраф»).
Ибн Русте Ибн Даста Абу Али Ахмед ибн Омар (конец IX–начало Х вв.) – персидский географ, путешественник, ученый-энциклопедист. Путешествовал по странам Западной и Юго-Западной Азии, дал сведения и о народах Восточной Европы, в том числе древней Руси. Помимо своего родного города Исфахан, он также пишет о других частях Персии и торговых путях того времени. В 903 г. побывал в Мекке, посетил Персию и Среднюю Азию. Более или менее подробно, он также описывает Византию (особенно ее столицу Константинополь), Рим, Индию и народы Венгрии. Кроме страноведческих описаний его работы содержат географические и астрономические сведения той эпохи, в том числе о сферичности Земли, климате, реках, торговых путях и др. Ибн Руста рассказывает о народах Ближнего и Среднего Востока и Восточной Европы: тюрко-язычных волжско-камских булгарах, хазарах, буртасах (возможно, угро-финны), мадьярах, славянах и руссах.
Математика исламского Средневековья
Математика Востока, в отличие от древнегреческой математики, всегда носила более практичный характер. Соответственно наибольшее значение имели вычислительные и измерительные аспекты. Основными областями применения математики были торговля, ремесло, строительство, география, астрономия, механика, оптика, наследование.
Преследование греческих учёных-нехристиан в Римской империи V—VI веков вызвало их массовое бегство на восток, в Персию и Индию. При дворе Хосрова I они переводили античных классиков на сирийский язык, а два века спустя появились арабские переводы этих трудов. Так было положено начало ближневосточной математической школе. Большое влияние на неё оказала и индийская математика, также испытавшая сильное древнегреческое влияние (часть индийских трудов этого периода была написана греками-эмигрантами; например, известный александрийский астроном Паулос написал «Пулиса-сиддханта»). В начале IX века научным центром халифата становится Багдад, где халифы создают «Дом мудрости», в который приглашаются виднейшие учёные всего исламского мира. Большинство багдадских учёных этого периода были сабиями (харранские сабии — потомки вавилонских жрецов-звездопоклонников, традиционно сведущие в астрономии) или выходцами из Средней Азии (Аль-Хорезми, Хаббаш Аль-Хасиб, Аль-Фергани). На западе халифата, в испанской Кордове, сформировался другой научный центр, благодаря которому античные знания стали понемногу возвращаться в Европу.
История математики в странах Ближнего и Среднего Востока начинается в эпоху, следующую за эпохой мусульманского завоевания (VII—VIII века). Первая стадия этой истории состояла в переводе на арабский язык, изучении и комментировании трудов греческих и индийских авторов. Размах этой деятельности впечатляет — список арабских переводчиков и комментаторов одного только Евклида содержит более сотни имён. Арабский язык долгое время оставался общим языком науки для всего исламского мира.
Ряд интересных математических задач, стимулировавших развитие сферической геометрии и астрономии, поставила перед математикой и сама религия ислама. Это задача о расчёте лунного календаря, об определении точного времени для совершения намаза, а также об определении киблы— точного направления на Мекку.
Несколько закрепившихся в математике терминов — такие, как алгебра, алгоритм, цифра — арабского происхождения.
В целом, эпоха исламской цивилизации в математических науках может быть охарактеризована не как эпоха поиска новых знаний, но — как эпоха передачи и улучшения знаний, полученных от греческих математиков. Типичные сочинения авторов этой эпохи, дошедшие до нас в большом количестве — это комментарии к трудам предшественников и учебные курсы по арифметике, алгебре, сферической тригонометрии и астрономии. Некоторые математики стран ислама виртуозно владели классическими методами Архимеда и Апполония, но новых результатов получено немного. Среди них:
Введение и первое применение десятичных дробей.
Разработка численных методов: извлечение корней, суммирование рядов, решение уравнений.
Открытие общего вида бинома Ньютона для натурального показателя степени.
Открытие связи пятого постулата Евклида со многими геометрическими теоремами.
Систематизация и расширение тригонометрии — как плоской, так и сферической, составление точных таблиц.
Главная историческая заслуга математиков исламских стран — сохранение античных знаний (в синтезе с более поздними индийскими открытиями) и содействие тем самым восстановлению европейской науки.
Арабская нумерация вначале была буквенной и, видимо, она финикийско-еврейского происхождения. Но с VIII века багдадская школа предложила индийскую позиционную систему*, которая и прижилась. О том, что цифры арабами были заимствованы, а не изобретены, говорит тот факт, что буквы-то они пишут справа налево, тогда как цифры – слева направо.
Дроби в арабской математике, в отличие от теоретической арифметики древних греков, считались такими же числами, как и натуральные числа. Записывали их вертикально, как индийцы; черта дроби появилась около 1200 года. Наряду с привычными дробями в быту традиционно использовали разложение на египетские аликвотные дроби (вида 1/n), а в астрономии — 60-ричные вавилонские. Попытки ввести десятичные дроби делались, начиная с Х века. Понятия отрицательного числа в исламской математике в целом выработано не было.
Математики исламского Средневековья
В IX веке жил Ал-Хорезми — сын зороастрийского жреца, прозванный за это ал-Маджуси (маг). Заведовал библиотекой «Дома мудрости», изучал индийские и греческие знания. Ал-Хорезми написал книгу «Об индийском счёте», способствовавший популяризации позиционной системы во всём халифате, вплоть до Испании. В XII веке эта книга переводится на латинский, от имени её автора происходит наше слово «алгоритм» (впервые в близком смысле использовано Лейбницем). Другое сочинение ал-Хорезми, «Краткая книга об исчислении аль-джабра и аль-мукабалы», оказало большое влияние на европейскую науку и породило ещё один современный термин «алгебра». В книге разбираются линейные и квадратные уравнения. Отрицательные корни игнорируются. Алгебры в нашем смысле тоже нет, всё разбирается на конкретных примерах, сформулированных словесно. Новые математические результаты в книгах ал-Хорезми фактически отсутствуют.
Одним из величайших учёных-энциклопедистов исламского мира был Ал-Бируни. Он родился в Кяте, столице Хорезма. В 1017 году афганский султан Махмуд захватил Хорезм и переселил Ал-Бируни в свою столицу, Газни. Несколько лет Ал-Бируни провёл в Индии. Главный труд Ал-Бируни — «Канон Масуда», включающий в себя множество научных достижений разных народов, в том числе целый курс тригонометрии (книга III). В дополнение к таблицам синусов Птоломея (приведенных в уточнённом виде, с шагом 15 минут), Ал-Бируни даёт таблицы тангенса и котангенса (с шагом 1 градус), секанса и пр. Здесь же даются правила линейного и даже квадратичного интерполирования, приближённое вычисление стороны правильного вписанного девятиугольника и др.
Прославленный поэт и математик Омар Хайям (XI-XII века) внёс вклад в математику своим сочинением «О доказательствах задач алгебры и аль-мукабалы», где изложил оригинальные методы решения кубических уравнений. Хайям привёл обоснование этого метода, классификацию типов уравнений, алгоритм выбора типа конического сечения, оценку числа положительных корней и их величины. В «Комментариях к трудностям во введениях книги Евклида», Хайям рассматривает иррациональные числа как вполне законные. В этой же книге Хайям пытается решить проблему пятого постулата, заменив его на более очевидный.
*Индийская история арабских цифр. Откуда пошел счет
Само по себе название «арабские цифры», как ни странно, является результатом исторической ошибки. Оказалось, что придумали знаки для записи чисел вовсе не арабы, а индусы! Однако, арабскими эти цифры называть не перестали даже после развенчания мифа.
С уверенностью сказать, когда же именно в Индии появились цифры, невозможно, однако начиная с VI века они уже активно встречаются в документах. Скорее всего цифры происходят от букв алфавита "девангари", который использовался индусами. Якобы числительные обозначали той буквой, со звука которой числительное начиналось.
По другой, более распространенной, версии, числовые знаки состояли из отрезков, соединяющихся под прямым углом. Сколько углов в знаке - такая и цифра. Это чем-то напоминает очертания тех цифр, которыми сейчас пишут индекс на конвертах. У единицы один угол, у четверки – четыре, и т.п. Ноль же вообще углов не имеет.
О нуле следует сказать особо. Это понятие, под названием «шунья» (другое значение этого слова - "небо"), тоже ввели индийские математики. Это был настоящий прорыв в математике! Ведь именно благодаря введению нуля, появилась позиционная запись чисел!
Историческая ошибка в происхождении "арабских" чисел
О том, что цифры арабами были заимствованы, а не изобретены, говорит тот факт, что буквы-то они пишут справа налево, тогда как цифры – слева направо. Но и не только. Есть ещё одно, намного более существенное доказательство индийского происхождения современной арифметики.
Как оказалось, арабский мир познакомил с индийскими цифрами выдающийся средневековый математик и ученый Абу Джафар Мухаммад ибн Муса аль-Хорезми (783-850 гг.). Доказательством тому служит один из его научных трудов, который так и называется – «Книга об индийском счете». В своем трактате аль-Хорезми описал не только цифры, но и десятичную систему счисления, запись которой опирается на символ нуля. До наших дней этот труд дошел не полностью, но уже по его названию ясно, что идеи аль-Хорезми опираются на достижения индийских ученых. Однако в своих исследованиях он пошел дальше – в арабском оригинале «Книги об индийском счёте» был описан способ нахождения квадратного корня! К сожалению, в сохранившемся латинском переводе он отсутствует – видимо, европейские последователи не смогли до конца оценить важность этого открытия.
Как арабские цифры оказались в Европе
В Средневековой Европе пользовались римской цифровой системой. Она была потрясающе неудобной - умножать и делить, пользуясь римским счетом, было задачей нетривиальной. Однако с арабским миром у европейцев были контакты, а значит и была возможность заимствования научных открытий. И вскоре это произошло. Герберт Орильякский (946-1003 гг.), ученый и религиозный деятель, он же папа Римский Сильвестр II, изучая математические достижения ученых Кордовского Халифата, который тогда был расположен на территории современной Испании, обнаружил принцип арабского, как он считал, счета, и именно от папы Сильвестра Второго пошло распространение новой системы в Европе.
Конечно, европейцы приняли арабские цифры не сразу – всё новое, как известно, приживается с трудом. В университетах ученые ими пользовались, но вот простые люди в повседневной практике остерегались непонятных цифр. Критиковали систему за то, что она слабо защищена от искажений: единицу легко можно исправить на семерку, а приписать к числу лишнюю цифру – ещё проще. С римским счетом такие махинации практически невозможны. Вот почему в 1299 году во Флоренции арабские цифры были даже запрещены. Несмотря на все эти доводы, достоинства индийских "арабских" цифр всё же перевесили и постепенно стали очевидными для всех. К концу XIV века Европа почти полностью перешла на арабский цифровой код и пользуется им по сей день.
В России же до конца XVII века использовалась кириллическая система счета и лишь в начале XVIII века состоялся переход на арабские цифры.
Медитация 5-й Мастер
СООК РОН
ТУММ АРР
ЭНА АГАР
ИЛИССО ЙЕНН
ПРИСЦЕЛЬС ГРОН
7-Я Зона:
ЭРЭО
ТООН
РА
ЭО
ВЕНУС
© 2001—2024 «Литан» — Центр Открытого Сознания
Графика и дизайн: Ольга Генерозова
Тех. поддержка: Всеволод Кузьмин