История Христианской Церкви, как и любая эгрегориальная история, существует в нескольких версиях – каждая конфессия и даже некоторые секты имеют свой вариант. Кроме того, в настоящее время существует множество «светских» историков, которые исследуют весь огромный материал – исторический, археологический, предания, апокрифы и т. д., и делают свои выводы. Среди них есть, естественно, и ангажированные (как церковью, так и светской властью), и независимые – как от церковной традиции, так и от традиций определенной научной исторической школы. В любом случае «светские» (секулярные) версии во многих случаях существенно отличаются от церковных. Интересно, что серьезные исследования истории ранней Церкви велись историками-антиковедами даже в Советском Союзе (в 70-е – 80-е годы). Естественно, в их работах неизбежно присутствовали и цитаты из Маркса-Энгельса-Ленина, и сетования на тяжелую жизнь трудового народа и пр., однако после окончания советской власти многие произведения были авторами переработаны уже без реверансов в сторону коммунистической партии, но и без реверансов в сторону Церкви. Кроме того, в 90-е и последующие годы появилось много серьезных исследований, которые не могли быть опубликованы раньше, да и новых работ на эту тему (которая стала вызывать у публики огромный интерес) появилось немало (в том числе переводных).
Такие исследования показывают, например, что количество христиан в период создания Павловых посланий и Апокалипсиса было, скорее всего, незначительно. В Деяниях апостолов говорится о «множестве» эллинов и иудеев, которые шли в том или ином месте за христианскими проповедниками, но если отбросить эти общие фразы и обратиться к конкретным фактам и именам, то окажется, что первые христианские группы были немногочисленны. Так, в Апокалипсисе сказано, что в Сардисе «есть несколько человек, которые не осквернили одежд своих» (3:4), т. е. остались истинными христианами; во время пребывания Павла в малоазийской области Троада все его ученики уместились в одной комнате (Деян. 20:7).
По церковному преданию, к концу I века новое учение достигло Испании на западе и Индии на востоке. К 100 году общая численность христиан (по преданию) составила 800 тыс. человек. Из этого числа половина христиан проживали в Азии, 310 тыс. — в Европе и 90 тыс. — в Африке. К моменту признания в 313 году христианская религия объединяла более 14 млн. человек или 7,3 % мирового населения.
Однако светские историки отмечают, что количественный состав первых христианских групп был, вероятно, очень непостоянным. Кроме основного ядра фанатично преданных новым идеям людей в них входили люди, которые только сочувствовали христианам. Были и такие, которые сначала увлекались проповедью христианства, затем отходили от него (как некий Димас, упомянутый в Послании Павла к Тимофею). Римский историк Плиний Младший, расследовавший дело о христианах в малоазийской области Вифиния в начале II в., писал, что среди допрошенных были люди, давно отошедшие от христиан. Такое положение не должно удивлять, ведь основная масса свободного населения империи, как ни сильно было в ней чувство неудовлетворенности, еще не могла порвать со старыми традициями приверженности к своему городу, к своей общине, к античным формам общественной жизни. Многих христианство, по-видимому, и привлекало и отталкивало. Их недовольство существующим обществом подчас выливалось в ненависть к чужакам – негражданам, каковыми и было большинство христиан. Так, результатом проповеди Павла в Коринфе, согласно Деяниям апостолов, и выступления его перед наместником греческой провинции Ахайи Галлионом было избиение присутствовавшими эллинами начальника иудейской синагоги (18:17).
Римское правительство сначала не отличало христиан от евреев — к ним применялись одинаковые законы. Но в дальнейшем с распространением христианства в самом Риме всё кардинально поменялось.
Напомню, что вторая половина первого века с приходом императора Нерона, правившего с 54 по 68 год, известна как начало эпохи гонений. Христианство стало официально запрещенным движением. Настолько запрещенным, что его участников при разоблачении ждала неминуемая смерть. Это заставляло многих первых христиан собираться тайно, впрочем, далеко не всех. Во время этих гонений, напомним, пострадали в Риме апостолы Пётр и Павел. Пётр был распят на кресте вниз головой, а Павел обезглавлен мечом.
По приказу Нерона христиан распинали на крестах, обезглавливали и,
кроме того, устраивали массовые зрелища в цирках, на аренах которых на них выпускали голодных зверей. Римская власть устраивала также массовые гулянья, на которых из христиан, привязанных к столбам и облитых смолой, устраивали живые факелы.
Не лучшая участь ждала последователей учения Иисуса и в других землях. Можно было бы сказать, что практически у всех народов того времени христиан не любили. Но сказать так – это ни сказать ничего. Не любили – это слишком мягкое выражения для тех фактов, которые имели место.
Фактически мы имеем дело с явлением нетерпимости, ненависти и истерии по отношении ко всем, кто нес новые идеи и новые энергии в смуту старого мира. Эта ненависть не зависела от национальных, этнических или социальных факторов, она была исключительно реакцией на христианство. Такое явление, как отмечают античные летописцы, наблюдалось поголовно во всех государствах и княжествах той древней эпохи.
Как я уже говорила в прошлый раз, в самом раннем Христианстве возникло множество течений и направлений. Внутри христианских общин были приверженцы разных проповедников. Чем больше появлялось пророков и проповедников, чем больше отличались их проповеди друг от друга, тем острее становились вероучительные споры среди христиан. Проблема пророков и лжепророков серьезно обсуждалась в христианской литературе конца I — начала II в. В Первом послании Иоанна верующих убеждают не верить всем, одержимым духом, но испытывать духов, «от Бога ли они, потому что много лжепророков появилось в мире» (4:1).
Где и за счет чего происходила подмена учения Христа? Можно выделить несколько категорий «лжепророков»:
«производные» пророки – те, кто просто передавал услышанное от апостолов и/или апостольских мужей. Сами они благодати Святого Духа не получали, пользовались теми крохами, которые удавалось получить «по горизонтали». Искажения возникали в силу их личных отклонений или просто недопонимания. Но они реально «хотели, как лучше».
Те, кто сам «слышал» или считал, что «слышал», кто был уверен в собственной правоте, в получении благодати. Это как раз те, о которых говорил Иоанн. Даже те из них, кто, по словам апостола, «от Бога», могли сильно искажать информацию и токи в них могли сильно преломляться, причем не только из-за их собственных проблем, но и из-за очень плотных фантомных информационных полей мифов тех религиозных учений (это мог быть не только иудаизм), к которым они принадлежали «до того».
Третья категория пророков – которые не «от Бога». Ток Христа, Демиургический ток, новая эгрегориальная субстанция, проведенная через апостола Павла и все многочисленные токи, сопровождавшие весь процесс, сильнейшим образом взбаламутили Тонкий план, буквально снизу доверху. Инвольтации Нижних Зон активировали огромное количество самых разнообразных сущностей, в том числе информационных, которые и диктовали медиумически устроенным людям на эту «новую тему», причем эти диктовки могли быть из самых разных мест. Заметим, что в древности во всех религиях были «слышащие» и «видящие», это было в порядке вещей (пифии, сивиллы и т.п.). Так что медиумов хватало! Причем каждый «слышащий» обычно полностью уверен в истинности того, что он «слышит» и «видит», и внушает эту уверенность тем, кто ему верит.
С начала II века, когда стало понятно, что конца света не произошло и нужно жить дальше, начали производиться записи устных преданий, прежде всего «речений Иисуса», а также рассказов о его жизни; такие записи были необходимы для устранения разногласий. Шли годы, и все меньше и меньше становилось проповедников, которые могли сослаться на то, что они сами слушали учеников Иисуса: записи священных текстов должны были заменить авторитет устного предания. Потребность в таких записях неизбежно вела к выделению людей, которые могли такие записи осуществлять, — назывались они учителями или евангелистами. Но следует иметь в виду, что люди, которые записывали уже сложившуюся устную традицию, не считались авторами «священных книг» — первоначальные записи были, по всей вероятности, анонимны, а затем различные евангелия, содержавшие поучения и жизнеописание Иисуса, стали возводиться к его ученикам. Имя непосредственного ученика Иисуса придавало авторитет записям, «освящало» их. Переписчики евангелий искренне верили, что излагают учение, переданное людьми, слышавшими проповеди Иисуса – недаром новозаветные евангелия в греческом подлиннике называются «По Марку», «По Матфею» и т. д. (в православном варианте – Евангелие «от Марка», «от Матфея»). Однако, как ни велика была роль реальных евангелистов, производивших записи христианского учения, они не могли претендовать на обладание особой благодатью и не могли соперничать с пророками, которые произносили свои проповеди, как бы получив откровение непосредственно от Бога. Поэтому в I веке (да и в дальнейшем) авторитет «предания» был самым высоким.
То, что сохранилось от древней литературы, дошло до нас в плачевном состоянии. Часто от многотомных трудов сохранились лишь небольшие отрывки. Да и дошедшие до нас тексты подвергались в процессе многократной переписи в течение веков бесчисленным искажениям. Каждый переписчик неизбежно вносил свои искажения, чаще всего по небрежности и невежеству, а иногда и сознательно. Читатели делали свои пометки на полях рукописи и между строк, эти пометки последующий переписчик вносил в текст, а если переписчик был для этого достаточно грамотен, он не стеснялся «исправлять» автора по своему усмотрению. Наиболее частым видом искажения древних текстов является интерполяция, то есть вставка переписчика или редактора, имеющая целью приписать автору (из тех или иных соображений) то, что он в действительности не писал. Грубые интерполяции современным исследователям разоблачить не трудно. Но «грамотные» интерполяции вскрыть нелегко, и здесь многое зависит от позиции самого исследователя.
Например, в вопросе о численности христиан в начале II века мнения церковных и светских историков расходятся. Так, если Плиний Младший в письме к императору Траяну сообщает, что вследствие бурного роста христианства совершенно прекратился официальный римский культ, то ученый богослов не усматривает здесь интерполяции; ведь он принимает на веру церковную версию о том, что уже в I веке христианство заполонило весь мир. Но независимым историкам-антиковедам, исследовавшим множество других источников, хорошо известно, что к этому времени христианство еще не успело завоевать прочных позиций, так что даже если допустить подлинность письма Плиния (а это тоже под вопросом), преувеличенное изображение христианства как грозной силы, успевшей подавить все местные культы – позднейшая вставка христианского переписчика.
И таких «поправок»-интерполяций, признаваемых более поздними учеными богословами за достоверный источник информации – огромное количество.
Споры, связанные с вероучением, были не единственными спорами среди христиан. Сталкиваясь друг с другом во «внешнем мире», они могли вступать в различного рода конфликты (в том числе и имущественные). В Первом послании к коринфянам Павел гневно упрекает тех христиан, которые судятся друг с другом у официальных властей («Как смеет кто у вас, имея дело с другим, судиться у нечестивых, а не у святых?.. Неужели нет между вами ни одного разумного, который мог бы рассудить между братьями своими?» (6:1, 5). Конфликты могли быть связаны и с недостойным поведением того или иного члена общины (в том же послании перечислены блудники, лихоимцы, злоречивые и т. д.). Открытость христианских экклесий неизбежно приводила к появлению в них людей случайных, которыми двигала не столько вера в Христа, сколько ненависть к окружающему миру. Многие из них с течением времени сами покидали ряды христиан, но нужно ли было дожидаться этого? И как быть с мелкими нарушениями требований христианской этики людьми, которые продолжали считать себя христианами? В среде первых христиан представления о собственно христианском суде еще не было. Для христиан самым страшным наказанием было наказание, которое ждет всех неверных во время страшного суда, или немедленное воздаяние, которое посылает бог.
В Деяниях апостолов описан эпизод с Ананией и Сапфирой, утаившими имущество от иерусалимской общины, которых бог наказывает их смертью. Этот эпизод должен был внушить христианам необходимость выполнения правил общины, поскольку в условиях полной добровольности христианских объединений никаких дисциплинарных мер разработано еще не было. Павел в Первом послании к коринфянам убеждает христиан не общаться с теми из своих собратьев, кто занимается блудом, с лихоимцами, злоречивыми, и призывает к изгнанию таковых из общины. Во Втором послании к фессалоникийцам автор его предлагает применять к провинившимся («если же кто не послушает слова нашего в сем послании») более мягкую меру — иметь на замечании, не общаться с ним (по-видимому, временно), чтобы устыдить и вразумить, но не считать за врага (3:14-15). Такое временное «отлучение» заключалось в том, что провинившиеся не допускались к причастительной трапезе, но могли слушать проповедников вместе с теми, кто готовился принять крещение.
Вопрос о том, за какие проступки наказывать и как, дискутировался среди христиан еще в III в., т. е. практически вплоть до того времени, когда в руках руководителей церкви оказалась реальная возможность использовать принуждение.
Естественно, что в начальный период существования христианских общин проблема регулирования отношений между верующими стояла очень остро, и еще более обострялась она по мере того, как происходил отход христиан от нормативного иудаизма, который регулировал не только религиозную, но и повседневную жизнь. Чтобы не раствориться среди множества различных религиозных течений и союзов, чтобы сохранить свою сплоченность и обособленность, христиане должны были создать более четко оформленные организации; им нужны были авторитеты, которым можно было бы доверять и в вопросах вероучения, и в житейских конфликтах.
Уже в посланиях Павла ясно ощущается стремление упорядочить внутреннюю жизнь экклесий. Он выдвигает на первое место идею единства всех христиан, ибо «много членов, а тело одно». В то же время в Первом послании к коринфянам он подчеркивает, что христиане имеют разные дары от Бога и должны действовать в соответствии со своим призванием; одних бог поставил апостолами, других — пророками и учителями, «иным дал силы чудодейственные, также дары исцелений, вспоможения, управления, разные языки» (12:28). Ни один из этих людей еще не выдвигается на первое место, все необходимы, как члены — телу, но в то же время среди призваний отмечается призвание к руководству, на которое не должны претендовать все члены экклесий. В Послании к ефесянам, которое, по мнению большинства ученых, создано уже после смерти Павла его последователями, сказано, что одни поставлены апостолами, другие — пророками, иные — евангелистами, иные — пастырями и учителями (4:11). Пастыри и учителя, по-видимому, те люди, которым «уготовано» руководство общиной.
Специальные люди были нужны и для руководства повседневной жизнью общин: чтобы собирать взносы, распределять помощь, подготовлять убежище для преследуемых, навещать больных и заключенных. По-видимому, еще в I в. в некоторых общинах появляются старейшины-пресвитеры. Их функции были организационно-хозяйственными, они выбирались общиной и вводились в должность апостолами (обряд рукоположения); иногда наиболее почитаемые проповедники сами выдвигали пресвитеров. Павел, по преданию, рукоположил несколько пресвитеров. В Деяниях апостолов и в посланиях Павла пресвитеры называются также епископами (в русском переводе — блюстителями) т. е. надзирателями. Пресвитеров могло быть несколько, как в христианской общине Эфеса, и были города, где пресвитеров не было вообще. В посланиях Павла (прежде всего в тех, которые считаются относительно поздними) подчеркивается необходимость установления должности епископов.
В Первом послании к Тимофею прямо говорится: «Кто епископства желает, доброго дела желает» — и дальше подробно перечисляются качества, необходимые епископу. Кроме уже упомянутой непорочности епископ должен был происходить из относительно зажиточных людей, «хорошо управляющий домом своим»; епископа не рекомендовалось избирать из новообращенных. Хотя Павел и его сторонники пытались внушить верующим, что дар управления, пастырства — это дар божий, в конкретном перечислении того, какими качествами должен обладать епископ или пресвитер, речь идет о вполне земных свойствах, которые надлежит проверять поведением в реальной жизни; мало того, согласно Первому посланию к Тимофею, епископ должен быть уважаем язычниками («надлежит ему также иметь доброе свидетельство от внешних», т. е. нехристиан, — 3:7). Дар же пророков и апостолов, обладавших благодатью (харизмой), проявлялся, с точки зрения первых христиан, сам собой; однако могли быть люди, которые только выдавали себя за пророков и апостолов. Поэтому естественно, что в общине I в., где каждый мечтал обрести божественную благодать, где все чувствовали себя «детьми Божиими» (как это было впоследствии сформулировано в апокрифическом Евангелии Филиппа: спасение обретают только «сыны Божии»), апостолы и пророки пользовались значительно большим авторитетом, чем люди, занимавшиеся организацией повседневной жизни. Авторитет Павла утверждался настойчивым повторением, что он обладает благодатью (I Тим. 1:14); Тимофей, адресат посланий, призывается не пренебрегать своим дарованием, которое дано «по пророчеству» (I Тим. 4:14), это дарование — дарование учить, наставлять, благовествовать.
Поскольку апостолы рукополагали пресвитеров, к ним, как к проповедникам, обладавшим особым авторитетом, обращались с жалобами члены общин на действия своих старейшин. Это создавало, по-видимому, сложные ситуации: управлять общиной при отсутствии каких бы то ни было средств принуждения было достаточно трудно. В Первом послании к Тимофею, которое, по существу, является сводом правил для внутренней жизни общины, указывается, что достойным пресвитерам нужно оказывать особую честь; обвинение против пресвитера можно принимать только при двух или трех свидетелях. Таким образом, к концу I — началу II в. постепенно утверждался авторитет пресвитеров-епископов (во II в. происходит разделение этих должностей).
Кроме этой должности в общинах появляются и служители низшего ранга — дьяконы, среди которых могли быть и женщины (в Послании к римлянам упоминается дьяконисса Фива — 16:1; Плиний Младший в письме к императору Траяну говорит о допросе под пыткою двух рабынь-дьяконисс). В том же Первом послании к Тимофею, где сформулированы требования к людям, занимающим должности епископов, сказано, что дьяконы должны быть непорочны, не пристрастны к вину, некорыстолюбивы. Дьяконы и дьякониссы прислуживали во время причастительных трапез; судя по настойчивому требованию не быть корыстолюбивым, дьякон, как и епископ, имел отношение к общинной кассе, производил необходимые расходы. По данным II в., дьяконы относили после причастия освященную пищу больным собратьям и тем, кто попал в заключение.
На попечении у христианских общин находились вдовы. Павел призывает христиан, у которых есть родственницы-вдовы, самим заботиться о них, а не перекладывать эту заботу на общину. По-видимому, для оказания помощи вдовам из них выбиралась одна, которая и наблюдала за ними. Павел указывает, что вдовица должна выбираться не моложе 60 лет, «бывшая женою одного мужа, известная по добрым делам, если она воспитала детей, принимала странников, умывала ноги святым, помогала бедствующим и была усердна ко всякому доброму делу» (5:9-10). Функции такой «избранной вдовицы» не вполне ясны; впоследствии институт этот развития не получил, но упоминание избрания вдовицы говорит о поисках организационных форм, о появлении различных должностей внутри христианских экклесий — одни из них закреплялись в дальнейшей практике, другие — отмирали.
Наиболее полное представление о христианской общине рубежа I и II вв. дает нам памятник раннехристианской литературы, открытый учеными в 1875 г., — «Учение двенадцати апостолов», или Дидахе. Некоторые ученые считают, что Дидахе создано между 70 и 110 г.г., другие относят это произведение ко второй четверти II в. Дидахе состоит из трех частей. Первая, вероучительная, рассматривает «путь жизни», т.е. путь спасения и «путь смерти», затем идет характеристика обрядов и молитв, и, наконец, устанавливаются правила, регулирующие внутреннюю жизнь общины.
В составе христианской общины, где было создано это произведение, преобладали низы общества, что следует из призывов к обязательному труду и взаимопомощи («Не отвращай от себя нуждающегося, но делай брата своего соучастником своим во всем и не говори, что это твоя собственность»). Но при этом среди христиан были и зажиточные люди, владеющие рабами, так как в Дидахе специально оговаривается необходимость мягкого обращения с рабами-единоверцами, а рабы призываются повиноваться господам своим «как образу бога». В Дидахе даются правила совершения древнейших христианских обрядов — крещения в проточной воде и причащения, приводится текст молитвы «Отче наш», упоминаются молитвы, которые должны произноситься после причащения (евхаристии). В одной из таких молитв встречается арамейская фраза, означающая «господь пришел», произносится осанна «богу Давида», т. е. сохраняются иудейские и иудеохристианские элементы. В то же время христиане стремились утвердить свою обрядность в противовес иудаизму. Так, в Дидахе упоминаются посты, причем специально оговорено, что поститься нужно не тогда, когда постятся «лицемеры» (т.е. иудеи), а в другие дни и молитвы нужно иметь особые. Правда, христианская обрядность еще не сложилась окончательно; пророки могли произносить молитвы, «какие им угодно». Члены общины совершали покаяние в грехах на совместных собраниях: таким образом, для них именно собрание, экклесия, включавшая всех верующих этого округа, обладала благодатью; публичность покаяния имела ритуальный смысл. Еще не выделились люди, которые владели исключительным правом отпущения грехов.
В Дидахе упоминаются странствующие пророки и апостолы. Один из вопросов, который разбирается в этом произведении, кого нужно считать истинным пророком и апостолом, а кого ложным? Ложные проповедники узнаются по их поведению: странствующий апостол или пророк не должен оставаться в общине больше двух дней; уходя, он может взять хлеб на дорогу, но если он попросит денег, то он лжепророк. Если во время своих пророчеств он устраивает трапезу для бедных, но сам не ест, то он пророк истинный, если ест сам, то ложный. В этих наивных правилах отразились и сравнительная бедность общины и обилие проповедников, которые подчас стремились использовать средства общины в корыстных целях.
Во II-III веках ситуация для христианства (как внешняя, так и внутренняя) кардинально меняется. Ситуацию внешнюю мы уже рассматривали достаточно подробно, напомню основные моменты:
На протяжении всей Ранней империи продолжалась социальная борьба в провинциях, то нарастая, то затихая. Нивелировка политической и общественной жизни означала разрушение племенных связей и обычаев. За сохранение этих обычаев выступало население многих областей империи. Одним из самых грандиозных восстаний II в. было восстание в Иудее, вспыхнувшее в 132 г. – так называемая Вторая Иудейская война. Поводом к восстанию послужило решение императора Адриана основать на месте Иерусалима римскую колонию под названием Элиа Капитолина; иудеям было запрещено исполнение некоторых религиозных обрядов. Во главе восстания встал Симон Бар-Кохба, который объявил себя мессией, «помазанником божиим» и принял имя— Сын звезды. Заметим, что иудейское жречество его не признало. Палестинские христиане на первых порах примкнули к восстанию: они поверили в то, что это и есть начало «конца света». Однако христиане, как уже упоминалось, не пожелали называть Бар-Кохбу мессией: они верили только в одного мессию — Иисуса; между ними и сторонниками Бар-Кохбы начались разногласия, и христиане отошли от восставших.
Отборные римские легионы, стянутые из разных провинций империи, были брошены на подавление восстания. Сам император приезжал наблюдать за военными действиями. В 135 г. римляне взяли Иерусалим; Бар-Кохба был убит. Последствия этого восстания оказались гибельными для иудеев: они были выселены из Иерусалима и окрестностей; им было запрещено под страхом смерти приближаться к городу чаще, чем раз в год. В Иерусалиме была основана римская колония, а на месте храма Яхве был воздвигнут храм Юпитеру Капитолийскому. Фактически это означало довершение иудейского рассеяния и преследование по всей империи иудеев, исполнявших свои религиозные обряды. Римский историк Дион Кассий (жил ок. 155 – ок. 235) оценивал количество жертв со стороны иудеев в 600 тыс. человек. Все, уцелевшие от бойни и не успевшие бежать в Парфию, были проданы в рабство. Иерусалим и иудейская часть Палестины были объявлены запретными для евреев.
Разгром восстания Бар-Кохбы оказал огромное влияние на христиан:
ускорил их окончательный разрыв с иудаизмом;
изолировал иудеохристиан, которых теперь ни христиане, ни иудеи уже не считали за своих;
показал бесперспективность борьбы с императорским Римом;
надежды на скорый конец света, которые оживлялись во время восстаний, еще раз были обмануты…
после подавления восстания несколько сотен тысяч иудеев, взятых в плен и обращенных в рабство, оказались в Риме, где их использовали на самых тяжелых работах. Некоторые из них уже были наслышаны о христианстве или даже сами были близки к нему.
Но обманутыми оказались надежды на приход лучших времен не только у христиан и иудеев. В I в. у отдельных слоев населения империи еще сохранялась иллюзия возможности появления «благородного правителя», который будет уважать республиканские свободы и прекратит репрессии. Но скоро стало ясно, что, по существу, ничего не изменилось. Новые императоры не прибегали к массовым репрессиям, но с теми, кого они считали опасными, расправлялись не менее жестоко. Императоры династии Антонинов (правившей с 96 по 192 год) лишь упрочили и усовершенствовали систему управления империей, но, по сути, все осталось по-прежнему.
Укрепление империи, нивелировка форм общественной жизни означали окончательное изживание полисных традиций, полисной психологии. Даже римляне больше не чувствовали себя особой группой, возвышающейся над остальными народами: выходцы из провинций получали права гражданства, женились на римлянках, занимали места в сенате и императорском совете. Рим перестал быть гражданской общиной, он стал столицей огромной империи с таким же пестрым населением, как и население всей державы. И завершением этого процесса явилось дарование в 212 г. императором Каракаллой прав римского гражданства всему свободному населению империи.
Да и «Римский мир» оказался сравнительно недолгим. Уже при последних Антонинах (конец II века) начались вторжения на территорию империи германских племен. Рим начал длительную и безнадежную борьбу с варварами. То тут, то там вспыхивали волнения и мятежи, состав их участников был пестрым. Начался новый период борьбы за императорский трон, исход которой решали расквартированные в провинциях армии; каждая из них стремилась провозгласить императором своего ставленника. В III в. затяжной кризис охватил всю империю: императоры сменяли один другого, отдельные провинции провозглашали своих собственных императоров (так было, в частности, в Галлии), крупные землевладельцы не повиновались центральной власти, чиновники грабили население. Работники бежали с императорских земель на земли крупных землевладельцев, которые защищали их от государственных чиновников, предпочитая не делиться с государством результатами их труда; бежали также в труднодоступные горные районы или в пустыни. В III в. вспыхивают восстания рабов и колонов как в западных, так и в восточных провинциях.
На западе империи положение усугублялось непрерывными вторжениями варваров, на востоке ей угрожали персы (парфяне). Провинции сами организовывали сопротивление варварам, часто не считаясь с распоряжениями, исходившими от императора.
В конце III в. удалось временно стабилизировать внутриполитическое положение. Это было достигнуто в значительной степени благодаря тому, что пришедший к власти Диоклетиан (иллириец по происхождению, сын вольноотпущенника) установил открытую монархическую систему правления — доминат (от лат. «доминус» — «господин»). Но стабилизация была недолговечной. Натиск варваров не ослабевал, империя теряла одну область за другой. В конце IV в. произошло официальное разделение империи на Восточную и Западную, а в V в. Западная римская империя прекратила свое существование, и на ее месте возникли варварские королевства.
Изменения в общественной структуре II-III вв. не могли не оказать влияния на социальную психологию и идеологию различных слоев населения империи. Это было время кризиса и изживания античного мировоззрения, основанного на представлении о разумности миропорядка. Людям самого разного происхождения и положения мир стал казаться воплощением зла и несправедливости. Для массового сознания того времени была характерна вера в колдовство, магию, прорицателей, страстные надежды на чудо. Распад коллективных — общественных и семейных — связей приводил к тому, что люди пытались определить свое место в мире установлением «личных контактов» со сверхъестественными силами.
Среди народных масс империи II-III в.в. распространяются различные неофициальные религиозные союзы, почитающие одно божество, которое в их глазах было единым и всемогущим. В разных провинциях можно найти посвящения «богу всевышнему», «богу безымянному»; много людей поклонялись Солнцу и различным солнечным божествам. От Малой Азии до Британии можно было встретить почитателей иранского солнечного бога Митры, культ которого начал распространяться еще в I в. Некоторые исследователи называют митраизм соперником христианства. Главным праздником Митры (его называли также Непобедимое Солнце) был день зимнего солнцеворота — 25 декабря, который затем был преобразован христианами в праздник рождества Христова. В III в. даже некоторые римские императоры почитали Непобедимое Солнце и покровительствовали этому культу. Мы помним, что приверженцем этого культа был император Константин Великий.
По своему происхождению и характеру митраизм был ближе к традиционным верованиям населения империи, чем христианство: в митраизме не было строгого единобожия. Но именно это сходство с терявшими популярность древними многобожными религиями, а также большая, по сравнению с христианством, замкнутость митраистских общин (чтобы попасть туда, нужно было пройти особые испытания) не позволили митраизму превратиться в мировую религию. Немаловажную роль здесь сыграло и то обстоятельство, что в общины поклонников Митры принимали только мужчин. Со временем немало митраистов вошло в христианские общины, привнеся в них свои представления и некоторые обряды.
II-III века были временем, когда кризис прежних, традиционных порядков не только ощущался низами населения, но и осознавался образованной верхушкой общества, которая пыталась найти решение неразрешимых проблем в области философии. Последние представители римского стоицизма еще верили в разумность Природы, но и они считали, что жизнь конкретного человека — зло и поэтому расставаться с ней надо без сожаления. Даже в императорский дворец проникли идеи о бренности жизни и бесцельности стремления к славе (Марк Аврелий – представитель позднего стоицизма). Но традиционная философия тоже не могла дать ответа на вопросы, волновавшие людей того времени. Недаром начиная со II в. значительного развития достигает скептическое направление в философии, сторонники которого отрицали возможность постижения истины. Все позитивные положения философии скептики называли догмами и боролись против «догматической» философии.
Для новых философских систем, распространившихся в империи, было характерно взаимопроникновение мифологии и философии: мифические образы в них абстрагировались, а абстрактные понятия выступали как сами по себе действующие сущности. Некоторые из таких построений не были рассчитаны на логическое их понимание: они должны были восприниматься как цельный образ, как картина, за которой скрыта непостижимая сущность космоса. Многие из подобных учений поздней античности, несомненно, оказали влияние на становление христианской теологии.
К числу таковых следует отнести оформившийся в III в. неоплатонизм. Неоплатоники пытались преодолеть столь трагически ощущавшийся разрыв между миром идеалов и миром действительности, между субъективным и объективным. Они учили, что мир возникает благодаря последовательным эманациям (истечениям) абсолютного божества, которое представляет собой чистый свет. Зло есть лишь преходящее, временное несовершенство, связанное с отдаленностью вещественного мира от мировой души, порожденной абсолютным божеством. Души людей принадлежат частично миру божественному, частично — вещественному, но человек еще в земной жизни может открыть в своей душе божество путем особого внеразумного духовного созерцания. Души таких людей после смерти соединяются с божеством, а души остальных возрождаются к телесной жизни в новом обличье. В неоплатонизме большую роль играли магические представления, прорицания, учение о демонах. Со временем эти элементы начинают занимать в нем основное место. Античная рационалистическая философия сменяется своего рода философией откровения.
Получает распространение учение о Логосе, созданное еще в I в. н. э. Филоном из Александрии, который стремился сочетать иудейское вероучение с греческой идеалистической философией. В центре его учения стояло понятие Логоса, сыгравшее затем большую роль в различных направлениях христианской теологии. Бог, по учению Филона, не обладает никакими качествами, не имеет протяженности во времени и пространстве. Посредником между Абсолютом и миром является Слово, Разум Божий — Логос. Ниже него находятся «Силы Божии», воздействующие на Космос и человека. Через Логос человек может достичь единения с Богом. Понятие Логоса (Божественного Разума) присутствовало и в учении почитателей Гермеса Трисмегиста (Триждывеличайшего), которые считали мир злом, созданным не Богом, а демоническими силами. Учение о Логосе напрямую перекликается с Евангелием от Иоанна, которое так и начинается: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Историки (светские) считают, что именно учение Филона Александрийского нашло отражение в новозаветной литературе, если и не прямо через сочинения Филона, то под влиянием возникавших внутри и рядом с христианством гностических учений. На самом же деле процессы, с метаисторической точки зрения, были значительно сложнее, чем просто заимствования.
Среди религиозно-философских групп, непосредственно примыкавших к христианству, проникавших в него и соперничавших с ним, были группы гностиков (от греческого слова «гносис» — «знание»). Гностики также считали мир злом, созданным различными демонами; но человек (во всяком случае, избранные люди) обладает не только телом и душой, но и духом, единосущным абсолютному божеству. Цель существования — пробудить экстатическое (не рациональное) знание о божестве и соединить свой дух с мировым духом. Учение гностиков было исключительно индивидуалистично: путь к божеству основывался для них на личной интуиции. Гностики, связанные с христианами, или христиане, связанные с гностиками, воспринимали миссию Иисуса как откровение, которое помогает людям, имеющим в себе «дух», обрести прозрение.
Подобные религиозно-философские учения не носили и не могли носить массового характера: их сложность, иногда нарочитая, отгороженность от окружающего общества (свои обряды, заклинания, магические формулы все такие группы держали в тайне), неразработанность этических норм, в которых так нуждались люди в распадающемся античном мире, — все это тормозило широкое распространение учений герметистов, гностиков, орфиков и т.п. Но само обилие таких религиозно-философских групп показывает, в каком направлении шли духовные поиски в Римской империи II-III вв., охватившие и верхи, и низы общества. Философов вытесняют «чудотворцы». Их популярность и влияние питает общая жажда чудесного, тем более сильная, чем труднее и неустойчивее была повседневная жизнь в охваченной кризисом Римской империи. Неудивительно, что именно II-III века стали веками распространения христианства по всей территории огромной державы и во всех социальных слоях.
Об этом мы подробнее поговорим в следующих лекциях.
Таким образом, основные предпосылки распространения Христианства в Римской империи II века с исторической точки зрения:
тяжелое положение практически всех слоев населения (везде свои проблемы, но сложности у всех).
Слабость и недейственность прежних религий не могла удовлетворить ни духовную жажду и неудовлетворенность образованных слоев общества, ни ожидания помощи от богов простого народа – прежние боги оказались «недееспособными».
С метаисторической точки зрения религиозный синкретизм Римской империи привел к тому, что содержимое культов разных религий выхолащивалось. Сущности (телии или специально созданные эманационные сущности, которые, как правило, помогали тем, кто в них верил и совершал соответствующие обряды) не получали нужной энергетической подпитки. Кроме того, слишком много их оказывалось «на одном поле», запросы и энергетические посылы путались, попадали не по адресу, ритуалы не соблюдались. Огромной силы выплеск энергий Нижних Зон приводил к дальнейшему усилению воздействий инфернальных сущностей – для спасения от ужасов как реальной жизни, так и ужасов «потусторонних» многие сознательно прибегали к помощи «темных сил», что еще больше увеличивало сумятицу в астральном и эфирном плане.
Эгрегориальная субстанция Римской государственности не затрагивала те струны души человека, которые отвечали за его внутреннюю жизнь, ее воздействие большинством очень разнородного населения империи вообще ощущалось как грубое насилие не только над телом, но и над душой, и вызывало внутренний протест и отторжение. Эгрегориальные субстанции отдельных религий очень сильно ослабели и сами по себе уже не обладали достаточной «склеивающей силой».
Поэтому когда началось формирование Христианской метакультуры, души многих людей – как «простых», так и образованных, как богатых, так и бедных, оказались открыты для новых воздействий.
Вокруг осевого канала, по которому шел ток Христа и Демиургический ток, образовалось мощное силовое поле, которое ощущалось очень многими людьми самых разных уровней. Эгрегориальная субстанция, которая первоначально было проведена через апостола Павла, восполнила потребность многих человеческих душ в связи с «близлежащим Целым» -- с конкретным религиозным (да и государственным) эгрегором. Ведь метакультура без опоры на эгрегор долго просуществовать не сможет. Но об этом поговорим в следующих лекциях.
Этот осевой канал поддерживался сначала апостолами и учениками Иисуса Христа, потом – отдельными христианскими общинами. Но уже со второй половины I века начинается целенаправленное построение Христианской метакультуры. Разворачивается кармический сценарий ее построения, в который включаются все новые деятели, действующие как на Физическом, так и на Тонком плане:
Это, естественно, все те, кто, так или иначе, участвовал в сценарии, связанном с воплощением Христа.
Те, кто участвовал в сценарии предыдущего прохождения Этереоцефала (Атлантида).
Деятели других метакультур, которые вносили в строящуюся метакультуру свой личный или сублимированный групповой опыт.
Новые Иерархии, создаваемые специально для этой работы; некоторые их члены уже воплощались, некоторые – еще никогда, но готовились для этого.
О деятельности на Физическом плане мы много говорили – это проповедничество, участие в создании христианской литературы, проведение токов, «считывание» и запись (или устная передача) соответствующей информации, организационная деятельность и вообще все, что могло способствовать распространению Христианства. Еще одна категория деятелей – те, кто впоследствии будет назван мучениками. Самые ранние христиане вообще готовились не к жизни, а к смерти. Поэтому своей основной задачей они видели построение «тела посмертия», которое обеспечивало бы «пребывание со Христом».
О мученической смерти, как самого Христа, так и апостолов и многих учеников мы уже говорили. Но и в дальнейшем многие ранние христиане сознательно стремились не просто к смерти, а именно к мученической смерти. Так, в адресованном римским христианам письме антиохийского епископа II в. Игнатия, попавшего в тюрьму, содержится просьба не использовать свое влияние для его освобождения. Таких примеров было множество.
И уже те времена появилось и почитание мучеников. Со временем сложились и определенные ритуалы. Ежегодно в день смерти того или иного мученика верующие собирались на его могиле, служили Литургию и раздавали милостыню нищим. Евхаристия (причащение) совершалась с особым чином благодарения за мученика. На торжествах читались также деяния о его страданиях, празднования могли включать также трапезу поминовения. К III веку такой порядок был уже всеобщим.
Над могилами мучеников возводились постройки, в которых, или рядом с которыми, и совершалось поминовение. Одной из моделей для этих построек служили позднеиудаистические поминальные здания на могилах пророков. После прекращения гонений на христианство строительство таких зданий получило дальнейшее развитие. К мавзолею, в котором хранились мощи, часто пристраивалась церковь.
В результате места христианских погребений становились центром церковной жизни, могилы мучеников – почитаемой святыней. Это принципиально изменило позднеантичное мировосприятие, в котором город живых и город мертвых были разделены непроходимой гранью. Как место социального бытия воспринимался только «город живых», кладбища располагались за городской чертой. Переворот в сознании стал особенно радикальным, когда мощи мучеников начали переносить в города. Вокруг святых мощей располагались обычные захоронения, поскольку погребение рядом с мучеником рассматривалось как средство получить его заступничество.
С эзотерической точки зрения мученичество имело очень глубокий смысл.
Самое очевидное – они верили, что мученическая смерть обеспечит душе райское блаженство. Действительно, этим многие «погашали» кармические долги или сбрасывали слишком плотный и грубый материал. Последнее особенно важно было для тех бывших «атлантов», которые «провалились» после потопа в очень плотные слои, оказались там замурованы и в течение нескольких тысячелетий не имели возможности даже выйти в воплощение. Их эфирные тела были очень плотными, и сброс этого материала был очень мучительным.
Своим примером они как бы продолжали путь Христа, подтверждая (в пропагандистских целях) истинность его учения. Это производило большое впечатление на окружающих, и для многих это было очень веских аргументом для обращения в христианство.
И самое главное – на Тонком плане они, в большинстве своем, начинали заниматься организацией потусторонних пространств (в том числе пространств посмертия и предрождения) для строящейся метакультуры и эгрегора. Хотя Иисус и сказал своим ученикам: «В доме Отца моего обителей много», эти обители нужно было приготовить к приему большого количества душ умерших и, главное, показать душам новообращенных христиан «путь» туда, обеспечить маршруты посмертия. Дело в том, что греко-римская метакультура, интегрировав множество народов и «приватизировав» множество культов, нарушила тем самым многовековое течение самых разнообразных инкарнационных круговоротов, и в новой метакультуре необходимо было налаживать все заново. Конечно, в этих процессах со стороны Тонкого плана участвовало множество сущностей, но устойчивой связи с Физическим планом они обеспечить не могли.
Медитация 5-й Мастер:
СООК РОН
ТУММ АРР
ЭНА АГАР
ИЛИССО ЙЕНН
ПРИСЦЕЛЬС ГРОН
© 2001—2024 «Литан» — Центр Открытого Сознания
Графика и дизайн: Ольга Генерозова
Тех. поддержка: Всеволод Кузьмин