Мы пока рассматриваем самый верхний исторический слой процесса христианизации Римской империи – что делали императоры, военачальники, крупные религиозные деятели. Затем, чтобы понять всю картину целиком, мы должны будем рассмотреть несколько других слоев: прежде всего состояние самой Римской империи и ее ближайшего, так называемого «варварского», окружения, а также процессы становления самого христианства. Эти более глубокие исторические слои позволят нам глубже заглянуть в подоплеку событий, чтобы рассмотреть метаисторический смысл всего происходящего.
После поражения в споре об алтаре Победы языческая оппозиция в римском сенате в течение пяти лет не возобновляла попыток вернуть старой религии утраченные привилегии. Борьба с язычеством отошла на второй план и для христиан в связи с противоборством между Амвросием и арианами, захватом узурпатором Максимом Италии и войной императора Феодосия с Максимом – о ней мы скажем несколько слов, так как эта история сыграла важную роль в судьбе всей Римской империи.
Напомню, Магн Максим, командующий римскими формированиями в Британии, весной 383 г. провозгласил себя цезарем и перебросил войска на континентальное побережье к устью Рейна, где местные гарнизоны приняли его с восторгом. Грациану (который в это время был императором западной Римской империи) пришлось с верными ему частями поспешить в Галлию, чтобы преградить путь самозванцу. Обе армии сошлись под Лютецией (там, где сейчас Париж). В течение нескольких дней происходили только мелкие стычки, но в рядах Грациана (полководца бездарного и непопулярного) ширилось предательство: все новые части переходили на сторону узурпатора. Надо сказать, император никогда не пользовался особой популярностью у солдат, а деньги и привилегии, которыми он осыпал свою любимую личную гвардию — ею были наемники из иранского народа аланов, — только увеличивали неприязнь и зависть. Грациан перепугался, что в один прекрасный момент все его покинут. Он бросил лагерь и во главе нескольких сот самых преданных людей бежал. Погоня, посланная Максимом, догнала его в Лугдунуме (современный Лион). По одной версии выходит, что цезаря там предал один из высших офицеров. Точно известно одно: император Грациан был убит 25 августа.
Максим рассчитывал, что Феодосий, бывший его отдаленным родственником, из уважения к памяти отца проявит сдержанность, а когда окажется перед совершившимся фактом, попросту смирится с новым цезарем. Поначалу так и получилось. Максим стал правителем всей Галлии, а вскоре также и Испании, и это практически без боя. Но амбиции самозванца простирались гораздо дальше. Он счел, что после смерти Грациана должен перенять опеку над малолетним, тогда всего двенадцатилетним, Валентинианом II. Тот вместе с матерью Юстиной — женщиной умной, энергичной и фактической правительницей — жил в Медиолане. Опека Максима над мальчиком, по сути, означала бы, что в руки самозванца попадала вся центральная часть империи, то есть огромная полоса земель, протянувшаяся от Верхнего и Среднего Дуная на севере до африканских пустынь на юге, включая сюда и Италию с Римом.
Начались переговоры, которые вел епископ Амвросий Медиоланский, поздней осенью отправившийся в резиденцию Максима в Тревире. Он изо всех сил тянул время, доказывая, что Валентиниан не может прибыть в Галлию, так как снега вот-вот закроют альпийские перевалы. В это время войска законного императора занимали и укрепляли все проходы в горах.
Феодосий оказался в очень сложной ситуации. С севера ему угрожали нападения готов, вроде бы и союзников, к тому времени даже в значительной степени христианизировавшиеся (правда, принявшие арианство), но на самом деле использовавших каждый удобный случай для ослабления римлян. Они только и ждали момента напасть даже на Константинополь. Восточные и южные провинции были так истощены ростом налогов, что не могли уже дать императору необходимых средств на оборону. Поэтому Феодосию пришлось поступить именно так, как и предвидел Максим. В августе 384 г. он выехал из Константинополя и в Вероне провел переговоры с послом Максима, приведшие к соглашению. Самозванец был официально признан императором и соправителем, памятникам которого повсеместно воздавалась бы честь наравне с изображениями самого Феодосия и Валентиниана II. Решено также, что все трое будут соблюдать мир между собой и одновременно проводить совместную политику в отношении врагов империи, помогая друг другу бороться с ними.
Затем Феодосий возвратился в свою столицу на Босфоре, где у него родился второй сын, названный Гонорием. Стоит отметить, что в отсутствие цезаря о его старшем сыне, семилетнем Аркадии, заботился ревностный приверженец прежних богов Фемистий, один из самых выдающихся интеллектуалов того времени. Он занимал тогда пост префекта Константинополя. То есть Фемистий, явный защитник прежней религии, имел существенный авторитет при дворе столь воинствующего христианина, каким был Феодосий! Очевидно, что, несмотря на громогласные эдикты против еретиков и язычников, в личных контактах было еще много либерализма и веротерпимости. К сожалению, это были уже практически последние лучи гаснущего солнца истинно гуманистического подхода. В те же годы, как мы увидим, загорается кровавая заря эпохи ненависти, фанатизма и религиозных преследований.
Когда состарившийся Фемистий ушел из политики, на первое место среди советников императора выдвинулся человек совершенно иного склада и прямо противоположных убеждений. Был им Матерн Кинегий, префект претория в 384–385 гг. Происходил он, как и Феодосий, из Испании и являлся яростным противником старых верований. Сразу после подписания договора с Максимом, еще в 384 г., Кинегий был послан в Египет, чтобы официально показать там изображение нового правителя империи. Префект использовал пребывание на Ниле, чтобы окончательно расправиться с остатками культа прежних богов. По его приказу там закрывались все святилища и жестоко преследовались любые проявления язычества.
Внешние дела империи в этот период выглядели сравнительно благополучно.
Тем временем Максим не прекращал усилий сделаться опекуном Валентиниана II и занять подвластные ему страны. Епископ Амвросий продолжал посредничать между дворами в Медиолане и Тревире, но в 386 г. стало окончательно ясно: переговоры бесполезны и война не за горами. Жаждавший завладеть Италией Максим совсем не заботился о северных границах. Забрав значительную часть войск из Британии, он оголил Вал Адриана и не сделал ничего, чтобы ослабить напор германцев на границу по Рейну.
А вот внутренняя политика Максима принципиально не отличалась от того, что вынуждены были делать другие цезари той эпохи. Приходилось усиливать налоговый гнет, особенно в отношении состоятельных слоев населения, чтобы обеспечить потребности армии. К счастью, урожаи в Галлии выдались хорошие, и народ был спокоен.
Правление Максима, ревностного христианина, вошло в историю христианства важным и трагическим событием поистине символического значения. В 385 г. впервые был вынесен смертный приговор по обвинению в инаковерии. Жертвой стал Присциллиан, епископ города Авила в Испании, основатель «присциллианской ереси». Учение Присциллиана было основано на строгом аскетизме, призывавшем вернуться к духу и обычаям первых христиан, и включало в себя элементы гностицизма. На двух церковных соборах учение Присциллиана было объявлено еретическим. Он обращался за поддержкой к императору Максиму, но и у него не нашел защиты, и по приговору синода в Бурдигале (Бордо), который утвердил префект претория и сам Максим, Присциллиан был казнен вместе со своими сторонниками. Эта была первая казнь еретиков в истории христианства; она произвела сильнейшее впечатление на современников и вызвала негодующие отклики, в частности, со стороны епископа Амвросия Медиоланского. Увы, в будущем это стало правилом — церковь использовала светскую власть. Смерть Присциллиана открывает бесконечную череду мучений, причиняемых одними христианами другим. Заметим, что еще не прошло и 4 веков от Рождества Христова.
А тем временем в Италии полыхал спор между приверженцами новой и старой веры. В 384 г. префектом Рима стал Симмах, верный прежним богам. Он тут же поспешил в Медиолан к императору Валентиниану II с просьбой от сенаторов вернуть алтарь Победы в зал заседаний, а весталкам — отнятые у них привилегии. Но епископ Амвросий не желал и слышать об этом и даже пригрозил императору отлучением от церкви, если тот пойдет в этом деле на уступки.
А чуть позже в столицу империи приехал тридцатилетний учитель риторики из Карфагена Аврелий Августин (13 ноября 354 года, Северная Африка — 28 августа 430 года, Северная Африка) – будущий Блаженный Августин, один из самых авторитетных Отцов христианской Церкви. Он является святым католической, православной и лютеранской церкви. В свое время он оказал огромное влияние на августинца Мартина Лютера.
В это время Августин еще не был христианином, но интересовался христианством в его манихейском варианте. Сразу по приезде в Рим он тяжело заболел, а когда выздоровел, будучи преподавателем, собрал группу студентов, но разочаровался в их прилежании. Тогда с помощью своих друзей-манихеев он добился, что, когда из Медиолана пришла просьба прислать учителя риторики, префект Симмах направил туда именно его, позволив даже воспользоваться государственной почтой. Знаменитый медиоланский епископ Амвросий сразу стал оказывать огромное влияние на молодого профессора. Поначалу Августин, учитель риторики, слушал его только из профессионального интереса к форме высказываний, но со временем и незаметно для себя увлекся и аргументацией, и существом умозаключений, постепенно отходя от манихейства. Окончательный переворот в его душе произошел после того, как ему было откровение. Однажды он услышал голос, который говорил ему «“Возьми, читай! Возьми, читай!..” Он истолковал эти слова как божественное веление: открыть книгу и прочесть первую главу, которая попадется… Это были апостольские Послания, и первой попавшейся на глаза фразой было: “ облекитесь в Господа Иисуса Христа…” После этого, как он сам пишет в своей «Исповеди», его «сердце залили свет и покой», исчез мрак в его сомнениях. В апреле 387 г., на Пасху он принял от Амвросия крещение и стал христианином.
После этого он вернулся к себе на родину – на север Африки, в город Гиппон, что недалеко от Карфагена. Стал сначала священником, затем принял епископский сан. Написал огромное количество работ, был влиятельнейшим проповедником, принимал участие в борьбе против разных ересей и оказал сильное влияние на догматическую сторону христианского учения. Именно им впервые была создана целостная система христианской философии. Его важнейшие произведения: «Исповедь» – его духовная биография, «О Троице» и «О граде Божием». Он считается родоначальником христианской философии истории.
В то же самое время в Антиохии начал приобретать известность пресвитер Иоанн.
Небольшое отступление.
Мы постоянно говорим о разных городах древнего мира, понимая важность для нас как географии, так и метагеографии. О Риме, Карфагене, Константинополе, Александрии и некоторых других мы много говорили, теперь немного поговорим о городе, который тоже играл не последнюю роль в древней истории.
Антиохия – город на территории современной Турции. Был основан в 300 г. до н. э., Селевком I Никатором.
Селевк I Никатор — полководец и сын полководца по имени Антиох. В 23 года, в 334 г. до н. э., Селевк, тоже, как и Александр, родившийся в Македонии, присоединился к Александру Македонскому, вышедшему в поход на Азию. Перед вторжением в Индию, в 327 г. до н. э., Селевк, прославившийся отвагой, граничившей с безрассудством, удостоился должности командира гвардии Александра — агираспидов, или «Серебряных щитов». После смерти Александра Селевк стал вторым человеком в армии огромного государства, и со временем стал одним из диадохов. Диадохи -- полководцы Александра Македонского, после его смерти разделившие его империю. Селевк стал повелителем значительной части бывшей империи Александра (Сирии) и основателем династии Селевкидов.
Поселения на месте будущей Антиохии успешно вели торговлю, выступая посредником между Ближним Востоком и Малой Азией, когда здесь появился Селевк. Решение о месте строительства главного города государства было принято сообразно планам его расширения: Селевк желал обогатить свою империю, а Антиохия стояла на пересечении торговых путей. Это позволяло расширить не только торговые, но и информационные связи, разнести весть о богатстве и славе Антиохии по всему миру. Процветанию города также способствовали плодородие местных почв и возможность использовать воды реки Оронта, в том числе для орошения.
Город, в котором жило полмиллиона человек, был устроен по принципу военного лагеря (сказалось походное прошлое его основателя): разделен он был на четыре квартала, каждый был окружен отдельной стеной, и весь город дополнительно окружали еще более высокие и отлично укрепленные стены. Был построен дворец Селевка и сохранен старый храм богини Тихе, теперь именовавшийся храмом Артемиды.
Антиохия была одной из столиц государства Селевкидов и стояла на стратегически важном торговом пути, контролировала торговлю между Востоком и Западом, между Ближним Востоком и Малой Азией.
После распада империи Селевкидов Антиохия непродолжительное время находилась в составе Великой Армении эпохи Тиграна II (95-55 гг. до н. э.), прежде чем была завоевана римлянами. С 64 г. Антиохия входила в состав римской провинции Сирия и служила резиденцией наместника. Бывший дворец Селевка облюбовал для себя полководец Гней Помпей. Город был столь велик и прекрасен, что восхищенный император Коммод (161-192 гг.) повелел провести в нем Олимпийские игры.
Закат Римской империи совпал с расцветом христианства в Антиохии: христиан здесь не преследовали, и после смерти первомученика Стефана гонимые христиане бежали из Иерусалима именно в Антиохию. В I в. Антиохия стала местом крещения апостола Павла, отсюда Павел отправлялся в свои миссионерские путешествия на Кипр и в другие земли, и здесь же после проповеди Павла и Варнавы образовалась первая община из обращенных язычников Древнего Рима.
В истории христианства Антиохия навсегда осталась городом, где, по преданию, спустя всего лишь два десятка лет после смерти Иисуса Христа его последователей впервые стали называть христианами. В Антиохии было проведено десять Вселенских Соборов, здесь располагалась резиденция патриарха.
Возвращаемся к Иоанну. Сам он был родовитым антиохийцем, сыном офицера, родился в 347 году, но его мать рано овдовела и посвятила всю свою жизнь воспитанию сына. Юноша рано обратился к углублённому изучению Священного Писания. Позже, уже утвердившись в вере, он учился у лучших философов и риторов. Когда скончалась мать Иоанна, он стал монахом. Вскоре его сочли достойным кандидатом для занятия епископской кафедры. Однако он уклонился от архиерейского сана. В это время Иоанн написал «Шесть слов о священстве».
Четыре года Иоанн провел, живя в пустыне, написав «Против вооружающихся на ищущих монашества» и «Сравнение власти, богатства и преимуществ царских с истинным и христианским любомудрием монашеской жизни». Два года он соблюдал полное безмолвие, находясь в уединённой пещере. Кстати, о монашестве мы еще поговорим.
Однако для восстановления здоровья Иоанн должен был возвратиться в Антиохию. В 381 году епископ Мелетий Антиохийский рукоположил его в сан диакона. Последующие годы были посвящены созданию новых богословских творений: «О провидении», «Книга о девстве», «К молодой вдове» (два слова), «Книга о святом Вавиле и против Юлиана и язычников». В 386 году Иоанн был рукоположён в пресвитера.
Иоанн оказался блестящим проповедником, и получил от паствы прозвище «Златоуст». Двенадцать лет он обычно дважды в неделю, а иногда ежедневно, проповедовал в храме. В этот период он написал толкования на ряд книг Священного Писания и множество бесед на отдельные библейские тексты, а также поучения на праздники, в похвалу святых и слова апологетические. В 397 году он был вызван из Антиохии в Константинополь и поставлен в патриархи. Он начал с духовного совершенствования священства. Средства, которые предназначались для архиепископа, святой обратил на содержание нескольких больниц и двух гостиниц для паломников. Также он составил чин литургии, ввёл антифонное пение за всенощным бдением, написал несколько молитв чина елеосвящения.
Иоанн оказался втянутым в конфликт с императорским двором — в частности, с женой императора: когда императрица Евдоксия, жена императора Аркадия (395—408), сына Феодосия, распорядилась о конфискации собственности у вдовы и детей опального вельможи, Иоанн стал на их защиту. Императрица не уступила и затаила гнев на архипастыря. Её неприязнь к нему усилилась, когда ей донесли, будто он в своём поучении о суетных женщинах имел в виду именно её. Суд, составленный из иерархов, обличаемых ранее Златоустом, постановил низложить Иоанна и за оскорбление императрицы предать казни. Император Аркадий заменил казнь изгнанием. Той же ночью у императрицы умер единственный ребёнок, и в Константинополе произошло землетрясение. Испуганная Евдоксия попросила императора срочно вернуть Иоанна и немедля послала письмо изгнанному пастырю, умоляя его вернуться. Но уже через два месяца новый донос пробудил гнев Евдоксии. В марте 404 года состоялся собор, постановивший изгнать Иоанна. Столкнувшись с перспективой изгнания, Иоанн обратился за помощью к Римскому Папе Иннокентию I, а также к архиепископу Медиолана св. Венерию и епископу Аквилеи св. Хромацию. Иннокентий I отправил в Константинополь делегацию под руководством св. Гауденция Брешийского, который ранее в Антиохии встречался с Иоанном и был с ним дружен. Однако в Греции папских посланцев сперва арестовали, затем хотели подкупить и в конце концов депортировали. Несмотря на их неудачу, Иоанн написал Гауденцию благодарственное письмо.
Находясь в Армении, куда он был сослан вначале, Иоанн старался укрепить своих последователей. Кстати, Армения была первым государством, принявшим Христианство еще в 301 году. В своих письмах (их сохранилось 245) епископам Азии, Африки, Европы и своим друзьям в Константинополе, он утешал страдающих, наставлял и поддерживал своих приверженцев. Зимой 406 года Иоанн был болезнью прикован к постели. Но враги его не унимались. Из столицы пришёл приказ перевести его в глухой Пифиунт (Пицунду, в Абхазии). Истощённый болезнями Златоуст, в сопровождении конвоя, три месяца в дождь и зной совершал свой последний переход, подвергаясь издевательствам и жестокому обращению стражей. В Команах силы оставили его. Причастившись Святых Таин, он, со словами «Слава Богу за всё!» скончался 14 сентября 407 года. Иоанн был погребён в Команах Понтийских, на территории Абхазии.
От дел духовных и религиозных возвращаемся к делам государственным. В 388 году Римская империя оказалась на грани гражданской войны. Началось все с того, что в начале 387 г. несколько варварских племен напали на придунайские земли Паннонии. Советники Валентиниана II (которому в то время было всего 16 лет) решили призвать на помощь Максима. Тот охотно отправил войска на восток, но как только они оказались на равнинах вдоль реки По, тут же двинулись прямиком на Аквилею, где тогда находилась резиденция Валентиниана II. Ему, однако, удалось вместе со всей семьей, то есть матерью и сестрами, буквально в последнюю минуту выйти в море и добраться до Фессалоников.
Осенью в этот город прибыл сам Феодосий. На совете было решено выступить против Максима, так как он первым нарушил мир. А чтобы укрепить союз с Валентинианом II, Феодосий взял в жены его сестру Галлу. Собственно военная кампания началась весной 388 г. Максим перешел Восточные Альпы и занял земли на севере нынешней Словении. Противная сторона приступила к действиям на суше и на море. Флот на борту с Валентинианом II и его матерью поплыл сначала к Сицилии, а потом пристал у берегов Италии в устье Тибра, что должно было создать угрозу для Максима с тыла. Феодосий отправился на войну в июне; с ним был младший сын, четырехлетний Гонорий, а старший, Аркадий, уже пять лет носящий титул августа, на всякий случай остался в Константинополе.
Полководцы цезаря разбили врага в битвах на Саве и Драве. Максим отступил за Альпы, в Аквилею. Когда Феодосий приблизился к этому городу, император-самозванец даже не пытался сопротивляться и сдался. Он рассчитывал на великодушие победителя и жестоко ошибся. Феодосий выдал его солдатам, а те сделали то, чего от них ожидали. Магн Максим был убит легионерами 28 августа 388 г. Вскоре после этого его судьбу разделил и сын Виктор. Его, совсем еще ребенка, отец успел провозгласить августом. Находился он в Галлии, где его и убили по приказу Феодосия.
В империи снова формально было три цезаря: Феодосий, Валентиниан II и Аркадий. В действительности правил только первый, так как остальные были еще мальчиками, соответственно семнадцати и одиннадцати лет. В особенно сложной ситуации, как выяснилось в скором будущем, оказался старший из них, Валентиниан II.
Политика Феодосия в отношении язычества на востоке, в общем-то, не выходила за рамки веротерпимости его предшественников. Оказывая явное покровительство христианству, Феодосии, тем не менее, не предпринимал решительных мер против язычества. Разве что в мае 385 г. был издан закон, который подтверждал эдикт от 381 г. о запрещении жертвоприношений, связанных с предсказаниями будущего, но содержал более жесткие, чем ранее, выражения и угрожал нарушителям смертной казнью.
Этот закон дал повод наиболее рьяным христианам развернуть настоящее наступление на язычество. Преторианский префект Востока Цинегий, занимавший эту должность с 384 по 388 гг., провел беспрецедентную экспедицию по уничтожению языческих храмов, поддержанную фанатичными христианами и монахами, чаще действовавшими по собственной инициативе и не брезговавшими грабежами.
Знаменитый оратор Либаний в 388 г. адресовал Феодосию яркую речь в защиту храмов, которая позволяет выяснить многие подробности этих событий. Либаний подчеркивает, что Феодосии "не отдавал приказа о закрытии храмов, не воспрещал доступа в них; не устранил из храмов и с жертвенников ни огня, ни ладана, ни обрядов почитания другими воскурениями". Однако христианские фанатики действуют, по мнению оратора, вопреки политике веротерпимости императора: "Эти черноризники, которые прожорливее слонов и нескончаемой чередой кубков изводят тех, которые сопровождают их попойку песнями, а между тем стараются скрыть эту свою невоздержанность путем искусственно наводимой бедности — несмотря на то, что закон остается в силе, спешат к храмам, вооружившись камнями и ломами, иные за неимением орудий действуют руками и ногами..." "...Эти люди... утверждают, что борются с храмами, — продолжает оратор, акцентируя внимание на корыстные побуждения христиан, а между тем война эта служит источником дохода, так как, пока одни нападают на храмы, другие похищают у бедняг их имущество — как сбережения с дохода с земли, так и насущный хлеб. Так, напавшие уходят с добром, награбленным у взятых ими приступом. А им этого недостаточно, но и землю они присваивают себе, заявляя, что она посвящена..." . Либаний отмечает, что эти бесчинства происходят повсеместно, но большее распространение они имели в сельской местности, что дает основание оратору назвать эти акции настоящей войной с земледельцами в мирное время.
Борьба с язычеством велась "снизу" при явном попустительстве властей. Внешне же Феодосий оставался верен принципу веротерпимости: язычники назначались им на важные государственные должности, храмы продолжали функционировать, отправлялись языческие обряды. Терпимость Феодосия по отношению к язычеству можно объяснить не столько его нежеланием следовать моделям своих предшественников и не столько желанием избежать силы в подавлении язычества, сколько политической ситуацией в империи, которая при всем благоволении императора к христианству пока не позволяла ему перейти к решительным мерам. Нестабильность внутренней и внешней обстановки заставляла Феодосия лавировать и ждать подходящего момента. Потворство властей бесчинствам в отношении языческих храмов в известной мере удовлетворяло христиан, а язычники были рады и тому, что у них осталось.
Обеспечив себе такой политикой относительно прочный мир на востоке, Феодосий провел победоносную кампанию против Максима и с 388 по 391 гг. находился на западе. Здесь его политика в отношении язычества тоже на первых порах не выходила за рамки веротерпимости и была подчинена общей цели — обеспечить политическую стабильность в империи. Феодосий даже оказал покровительство языческой аристократии и предоставил главным ее представителям почетные должности.
Терпимое и даже покровительственное отношение Феодосия к древней религии с его появлением на западе позволило язычникам питать новые надежды и, несомненно, явилось поводом для новой петиции римского сената о восстановлении алтаря Победы. Как и до этого, об очередной петиции язычников стало известно Амвросию. И на этот раз, благодаря вмешательству Амвросия, петиция сената была отвергнута.
Летом 389 г. Феодосии совершил триумфальный въезд в Рим. Наряду с традиционными для римских императоров церемониями Феодосии посещал христианские базилики и могилы христианских мучеников. Император приказать сохранить в Риме языческие статуи, которые украшали город или были произведениями известных мастеров, а остальные — разрушить. Была проведена реформа древнего календаря, в основе которого лежал языческий культ: 9 августа был издан эдикт, устанавливавший норму праздничных дней в соответствии с христианскими обрядами.
Решительный поворот в политике Феодосия по отношению к язычеству произошел лишь в начале 391 г. К этому времени позиции Феодосия на западе значительно укрепились, и во всей Римской империи наметилась определенная политическая и социальная стабильность.
Однако главную роль здесь всё же сыграл установившийся к этому времени характер отношений между императором и церковью и ее лидером на западе Амвросием Медиоланским. Вряд ли можно считать простым совпадением, что закон против язычества был издан через два месяца после церковного покаяния Феодосия, о котором мы говорили в прошлый раз. Связь этих двух событий представляется несомненной.
Закон от 24 февраля 391 г. запрещал жертвоприношения, как публичные, так и частные, закрывал доступ в храмы, осуждал почитание изображений, созданных человеческой рукой, и определял штраф в 15 фунтов золота тем должностным лицам, которые уклонялись от соблюдения закона. Этот эдикт выходил за рамки всего предшествующего законодательства против язычества и открывал новый и последний этап борьбы с ним.
Аналогичный эдикт был адресован 16 июня того же года префекту Египта. Несомненно, этот эдикт явился своеобразной санкцией для нового произвола и бесчинств христиан, которые под руководством александрийского епископа Феофила разорили и разрушили знаменитый храм Сераписа, не уступавший по великолепию храму Юпитера Капитолийского в Риме и Зевса Олимпийского.
Вот как описывает это событие Феодорит Кирский (один из знаменитейших учителей и писателей Церкви V века): Феофил "освободил город Александрию от идольского заблуждения, ибо не только разрушил до основания идольские капища, но и открыл обольщенным хитрости обольщавших жрецов. Устроя из меди и дерева пустые внутри статуи и прилаживая их спины к стенам, они делали в стенах тайные ходы. Потом, через недоступные места проникая туда и скрываясь внутри статуй, приказывали через них всё, что хотели, а слушавшие, вдаваясь в обман, исполняли приказания. Мудрейший архиерей, при разрушении капищ, открыл это обольщенному народу. Вошедши в храм Сераписа, а это был, по словам некоторых, самый огромный и прекрасный храм на всей земле, Феофил увидел статую чрезвычайной величины, которая своей величиной пугала жителей. Да и кроме величины, ходила ложная молва, будто кто приблизится к этой статуе — тотчас потрясется земля, и всё подвергнется совершенной гибели. Но, почитая такие рассказы бреднями пьяных старух и презирая огромность статуи, как бездушного тела, Феофил приказал одному, державшему в руках топор, живо рубить Сераписа. Когда тот ударил, все завопили, испугавшись известной каждому' молвы. А Серапис, приняв удар, и боль не почувствовал, потому что был деревянный, и даже не испустил голоса, как тело бездушное. Как скоро потом отсечена ему была голова, изнутри его выбежало целое стадо мышей: значит, бог египтян был жилищем этих животных. Наконец, рассекши его на малые части, предали их огню, а голову влачили по всему городу. Поклонники Сераписа смотрели на это и смеялись над слабостью того, кому прежде поклонялись. Таким-то образом демонские капища разрушаемы были на всей земле и морях".
После наведения порядка на западе Феодосий осенью 391 г. вернулся в Константинополь Западные провинции формально оставались под властью Валентиниана II, который все эти годы находился в тени и фактически был сослан Феодосием в Галлию. Могущественный император даже не удостоил Валентиниана чести сопровождать его во время визита в Рим. Некоторые историки высказывают предположение, не лишенное определенных оснований, что Феодосий, отправляясь на восток, доверил Амвросию руководство политическими делами Италии. Прямого подтверждения этому в источниках нет, но ход событий позволяет полагать, что на Амвросии в это время лежала какая-то доля политической ответственности. Так, когда возникла угроза Северной Италии в связи с вторжением варваров в Паннонию и жителей Медиолана объяла паника, префект вместе со знатными людьми города обратились к Амвросию с просьбой, чтобы он отправился в Галлию к Валентиниану II с целью обеспечения мира. Вероятно, в самой Италии не было достаточно войск для отпора варварам, а Валентиниан не мог самостоятельно распоряжаться войсками. Положение молодого императора после отъезда Феодосия даже ухудшилось ввиду постоянной опеки со стороны военачальника Арбогаста, который, видимо, был специально приставлен Феодосием к Валентиниану II для контроля.
Арбогаст, по происхождению галл, был язычником. Это обстоятельство, видимо, сыграло решающую роль в организации нового, уже 4-го по счету посольства языческой части сената с целью восстановления утраченных привилегий древней религии. Новой петиции язычников способствовала и установленная Феодосием относительная стабильность в империи, и затруднительное положение Валентиниана II, и отсутствие Амвросия, который, судя по всему, ничего не знал о новом посольстве. Однако Валентиниан был категорически против и лишил Арбогаста его высокого положения. Несколько дней спустя после этого (15 мая 392 г.) Валентиниан II был найден мертвым в своем дворце в Виенне. То ли он был убит, то ли покончил с собой. По свидетельству того же Амвросия, "перед днем смерти он отказал в привилегиях храмам, несмотря на нажим тех, кого он мог опасаться; присутствовала толпа язычников, умолял сенат: он не боялся не понравиться людям, чтобы Тебе, Господи, одному понравиться во Христе".
После этого была сделана еще одна, уже последняя, попытка реставрации язычества в государственном масштабе. После загадочной смерти императора Валентиниана Арбогаст сделал императором начальника имперской канцелярии Флавия Евгения, который, будучи образованным римлянином, представлял для режима подходящий цивилизованный фасад варварского военачальника. Впоследствии на востоке империи это было сочтено узурпацией трона. Напомню, что у римлян было принято, чтобы армия (а Арбогаст был крупным военачальником) провозглашала императора.
Хотя политика Евгения диктовалась на первых порах Арбогастом, целью ее с самого начала не являлась реставрация язычества. Прежде всего, новые правители попытались выяснить отношение к своим действиям Феодосия, направив на восток посольство. Феодосий же вначале вел себя неопределенно по отношению к новому режиму и дал посольству Евгения уклончивый ответ.
Неопределенность позиции Феодосия, несомненно, сказалась и на поведении Амвросия. Епископ не ответил на письма Евгения, с которым он был знаком еще до гибели Валентиниана II. Причину своего молчания Амвросий объяснял предвидением отступничества Евгения.
Следует полагать, что в данном случае Амвросием в большей степени руководили политические соображения, нежели религиозные чувства. Ответ Евгению и тем более поддержка его режима могли привести Амвросия к конфронтации с Феодосием, отношение которого к новому режиму Амвросий еще не знал. Кроме того, покровительство церкви людям, прямо или косвенно причастным к гибели законного императора, могло дискредитировать Амвросия в глазах верующих, среди которых наверняка ходили самые разные слухи о смерти Валентиниана II. Вероятно, Амвросий сознавал, что его молчание неизбежно подтолкнет Евгения к язычникам, но в этой политической ситуации он совершенно определенно делал ставку на Феодосия, ибо хорошо знал его благочестие и покровительство церкви, да и пример Максима ясно показал, сколь ненадежны и кратковременны узурпации власти.
Феодосий же еще до конца 392 г. достаточно очевидно продемонстрировал свою позицию. Прежде всего, он дал отказ на предложение Евгения разделить с ним консульство 393 года и вместо этого принял консульство сам вместе со своим военачальником Абунданцием.
В начале ноября 392 г. Феодосий показал, что он не изменил своей политики по отношению к язычеству: был издан знаменитый впоследствии закон, фактически упразднявший всякий языческий культ. Закон касался всех без исключения, запрещал любые жертвоприношения (они приравнивались к оскорблению величества) и почитание ларов, гениев и пенатов; осуждал людей, почитавших изображения, созданные человеческой рукой, предписывал конфискацию храмов и мест отправления языческого культа и передачу их в государственную казну; устанавливал штраф за потворство нарушениям, поощрял информаторов и угрожал должностным лицам, не применяющим этот закон. Таким образом, Феодосий запретил все виды языческой религиозной практики. С изданием этого закона завершилась законодательная борьба с язычеством на Востоке.
Дополнительным актом Феодосия, который явился знаковым событием для всей истории античности, можно считать запрещение в 393 г. Олимпийских игр, насчитывавших к этому времени уже более чем тысячелетнюю историю. Олимпийские игры в IV в. еще проводились, но в глазах христиан они являлись языческим символом, ассоциировавшимся с Зевсом и всем сонмом олимпийских богов, и поэтому подлежали запрету. Это был еще один серьезный удар по античному наследию.
В январе 393 г. Феодосий провозгласил августом своего второго сына Гонория. Это явно указывало на намерение Феодосия сделать Гонория правителем западных провинций Римской империи и лишало Евгения последней надежды на признание. В ответ на это Евгений, в свою очередь, не признал Гонория.
В начале своего правления Евгений пытался сопротивляться всё возраставшему давлению на него язычников. Очевидно, сразу после провозглашения его императором к нему в Галлию была направлена новая делегация римского сената с просьбой возвратить алтарь Победы в курию и вернуть привилегии храмам и их служителям. Тогда Евгений отказал просителям, ибо он находился еще в полной неопределенности относительно намерений Феодосия и позиции христианской церкви. Вторая петиция была направлена к Евгению, вероятно, в ноябре-декабре 392 г., когда стало известно о законе Феодосия, полностью запрещавшего язычество. Теперь язычники явно делали свою последнюю ставку на Евгения и, видимо, предложили ему занять Италию, обещая свою поддержку. До сих пор узурпатор оставался в Галлии, возможно, надеясь на то, что хотя бы по этой причине, как это уже было с Максимом, Феодосий, в конце концов, признает его. Можно предположить, что на этот раз Евгений не ответил языческой делегации прямым отказом и отложил окончательное решение, так как для него это был, по сути, единственный шанс хоть как-то укрепиться на престоле и противостоять Феодосию.
Когда же Феодосий в начале 393 г. окончательно лишил Евгения надежды на признание, последнему ничего не оставалось делать, как согласиться с предложением язычников: весной 393 г. узурпатор пересек Альпы и был признан в Риме, что засвидетельствовано надписью, датируемой серединой апреля. Вероятнее всего, этот поход Евгения оказался бескровным, так как на западе в тот момент не было законного императора, а лояльность населения по отношению к Феодосию за время его отсутствия заметно ослабла, особенно после эдиктов против язычества.
Именно в это время к Евгению была направлена еще одна, уже седьмая по общему счету, делегация с просьбой восстановить былой статус древней религии. На этот раз Евгений был вынужден уступить, хотя это было сделано с таким расчетом, чтобы приобрести опору в среде язычников, но в то же время не оттолкнуть христиан: Евгений не издал специального декрета о восстановлении язычества, а лишь щедро наградил самих просителей, то есть фактически в замаскированной форме выделил субсидии на языческий культ и частично вернул храмам утраченное. Одновременно были направлены средства христианским епископам, дабы продемонстрировать полную веротерпимость и тем самым максимально расширить свою социальную базу. Вероятно, в это же время в сенатской курии был, наконец, восстановлен алтарь Победы, хотя прямых указаний на это в источниках нет.
Уступки Евгения язычеству вызвали бурю негодования со стороны Амвросия Медиоланского, но, надо полагать, епископ вполне осознанно это предвидел. Политический ход Евгения с дарами христианам успеха не имел: проницательный епископ разглядел за этим хитрую уловку, решительно отверг дары и сделал всё, чтобы лишить Евгения всякой поддержки со стороны церкви. Когда Евгений в конце лета 393 г. намеревался въехать в Медиолан, Амвросий демонстративно покинул свою епископию и написал узурпатору из добровольной ссылки письмо, являвшееся фактическим отлучением от церкви.
Важно отметить тот факт, что, как явствует из письма Амвросия, епископ признал Евгения как императора. Видимо, это признание произошло независимо от Феодосия, который, как уже говорилось, Евгения так и не признал, и этим, как кажется, Амвросий преследовал определенную цель. Подтолкнув Евгения к язычникам, Амвросий в то же время в письме разговаривает с ним как с христианином. Таким образом, признание Евгения как императора-христианина давало епископу формальное основание поставить его в зависимость от церкви и наказать не как узурпатора, ибо узурпации власти были в то время обычным явлением, не за политическую измену, но как отступника, что было значительно более тяжким преступлением в глазах христиан.
В письме Амвросий достаточно четко расставляет акценты: он лишает Евгения права приносить дары Христу, после того как тот одарил идолов. Амвросий подчеркивает, что если Евгений претендует на императорскую власть, он должен быть еще в большей степени подчиненным Богу. А если он подчинен Богу, то он должен советоваться со священником, который имеет совершенно особый статус и на которого власть императора, по Амвросию, не распространяется. Творцом же власти императора является сам Бог. Эти идеи, несомненно, подчеркивают факт перехода Римской империи к христианству в политической сфере.
Интересно, что это письмо не оставляет Евгению никакой надежды на прощение со стороны Амвросия. Епископ даже не требует от него церковного покаяния, хотя возможность такого акта со стороны высшего представителя власти уже была доказана самим Феодосием. Покровительство Евгения язычникам Амвросий рассматривает как преступление, которое церковь не прощает, и лишает узурпатора последней надежды на ее поддержку. Причем формально в письме Амвросий не отлучает Евгения от церкви, но само его содержание дает основание понять, что отлучение неизбежно.
Христианская оппозиция режиму Евгения не могла не привести его в тех условиях в лагерь язычества. Он не имел желания стать новым отступником, и у него не было четкой программы реставрации язычества, как у Юлиана. Покровительство старой религии было для Евгения вынужденной мерой. Видимо, он сознавал, что время язычества уже прошло, да и пример Юлиана еще три десятилетия назад продемонстрировал несостоятельность и тщетность попытки возродить прошлое, но в условиях бойкота, организованного Амвросием, и начавшейся подготовки к войне, осуществляемой Феодосием, у него не оставалось другого выхода, как сделать последнюю ставку на язычество.
Благодаря активным усилиям сторонников древней религии, которых, как оказалось, на западе было еще немало, восстанавливались пришедшие в ветхость языческие храмы, в частности, храм Геркулеса в Остии и храм Венеры в, приводились в порядок языческие кладбища, возрождались уже начавшие забываться языческие обряды, праздники, игры, причем не только исконной римской религии, но и восточных культов. Так, в соответствии с римским календарем в марте 394 г. были проведены празднества Аттиса и Кибелы, в апреле — Мегалезийские игры в честь Кибелы, а в конце апреля—начале мая — празднества Флоры. Эти празднества сопровождались пышными языческими церемониями. В дополнение к этим мероприятиям было объявлено на три месяца прекращение всех дел с целью "очищения" Рима и других городов Италии.
Евгений не участвовал в организации этих мероприятий, но оказывал им покровительство, вернее, относился к ним вполне терпимо. Фактически власть находилась в руках префекта Рима Флавиана и Арбогаста. При этом надо отметить, что они не только осуществляли описанные мероприятия, но и обеспечили бесперебойное снабжение Рима зерном из Африки.
Масштабных преследований христиан не было, однако вряд ли можно сомневаться, что такие случаи имели место. Результатом этого было отступничество некоторых христиан, кроме того, Флавиан развернул целую программу обращения людей из христианства в язычество и претворял ее в жизнь путем раздачи почестей и должностей отступникам. Вследствие активной деятельности язычников и покровительства им со стороны светской власти имело место и уклонение клириков от исполнения своих обязанностей. Возможно, именно в это время Амвросий написал ободряющее письмо медиоланскому клиру, в котором епископ говорит о своей печали по поводу того, что служители Бога уклоняются от обязанностей и что их посещают такие мысли: "...что за преимущество для меня оставаться среди клира, переносить обиды, претерпевать трудности, как будто мое имение не может меня поддержать или что-либо другое?". А Арбогаст и Флавиан, отправляясь на войну с Феодосием и покидая Медиолан, угрожали, что если они вернутся с войны, то устроят конюшню в базилике Медиоланской церкви, а клириков отдадут в солдаты.
И Феодосий, и Евгений открыто готовились к войне. Всякая возможность мирного урегулирования была отвергнута Феодосием. Военным действиям предшествовала соответствующая идейно-религиозная подготовка. На востоке велась активная пропаганда с целью придать готовящемуся походу против Евгения характер религиозной миссии для установления на западе "истинного благочестия". В стане Евгения проводились гадания по внутренностям животных, приносились обильные жертвы, проводились консультации с оракулами. Так, один оракул изрек, что существование христианства продлится "великий год", то есть 365 лет, и, по его подсчетам, в 394 г. этот срок как раз истекал.
На востоке победу готовили длительными постами и истовыми молитвами, в которых участвовал и сам император. Кроме того, были получены благоприятные предсказания от христианских отшельников. Так, Иоанн из Ликополиса предсказал Феодосию, что он победит, понеся большие потери, и что он умрет в Италии. Войска противников имели явно выраженную символику: в легионах Феодосия — крест, а на воинских знаменах солдат Евгения красовались изображения Геркулеса и Юпитера.
Феодосий выступил в поход в мае 394 г., пополняя по пути свою армию воинскими контингентами придунайских варваров, и столкнулся с армией Евгения в долине реки Фригид. Соотношение сил перед решающей битвой оказалось не в пользу Феодосия. Церковные историки особо подчеркивают этот факт с тем, чтобы подчеркнуть значение победы христианских сил, но он говорит и о том, сколь широкой была оппозиция Феодосию на западе.
Первый день битвы не принес победы ни одной из сторон, хотя и дал определенные стратегические преимущества Евгению. Феодосий не только не смог добиться успеха, но и понес большие потери в варварских войсках, которые, видимо, и приняли на себя главный удар. Положение Феодосия еще более осложнилось, когда в тылу его армии появился крупный отряд противника. Осознав всю критичность ситуации, знаменитый полководец и христианнейший император был вынужден прибегнуть к помощи золота, которым был подкуплен командир отряда Арбиций, перешедший на сторону Феодосия.
Теперь перевес сил был в пользу Феодосия, и он двинул свои войска в атаку рано утром, застав солдат Евгения врасплох. Благоприятствовала Феодосию и позиция: северный сезонный ветер, дуя его войскам в спину, поднимал пыль, ослеплявшую противника; к тому же стрелы и копья воинов Евгения из-за ветра теряли силу, а то и вовсе не долетали до цели. Под мощным натиском легионов Феодосия солдаты Евгения дрогнули и стали сдаваться в плен. Битва завершилась полной победой Феодосия. Евгений был захвачен в плен и казнен на глазах у императора. Арбогасту удалось бежать с поля битвы, но после двух дней бесполезных скитаний он тоже покончил с собой, не рассчитывая на милость победителя.
Христианская пропаганда сразу же объявила, что победа Феодосия одержана с помощью Бога и что эта победа означает торжество христианства над язычеством. Феодосий сам придал религиозный оттенок своей победе тем, что не отпраздновал триумф, подобно своим предшественникам и даже как после собственной победы над Максимом, а первым делом совершил молитву и приготовил пожертвования Богу. Император проявил соответствовавшую такому толкованию его победы гуманность: его меры по отношению к сторонникам Евгения были довольно мягкими. Так, Флавиану-сыну были даже возвращены его поместья, а некоторым лицам прощение давалось при условии, что они становились христианами. Хотя Феодосии сместил чиновников, занимавших должности при Евгении, многие из них затем были снова приняты на службу Гонорием, выполнявшим, вероятно, предсмертную волю отца.
Чувствуя твердую поддержку со стороны христианской церкви, Феодосий окончательно подавил последние явные очаги язычества на западе. На эту часть империи теперь было распространено антиязыческое законодательство Феодосия, были запрещены языческие обряды и закрыты храмы, их имущество конфисковывалось, а жрецы лишались всех привилегий. В дополнение к этому после победы над Евгением Феодосий посетил римский сенат, во время заседания которого император заставил сенаторов публично отречься от веры в старых богов и принять веру во Христа.
Таким образом, последняя кратковременная реставрация язычества произошла в условиях сложной политической обстановки, в которой оказался Евгений. Эта реставрация не являлась осуществлением программы, как это было при Юлиане, а была вынужденной мерой, вызванной бойкотом режима Евгения со стороны христианской церкви и враждебностью правительства Феодосия. Реставрация язычества показала, что старая религия и в конце IV в. еще обладала известной силой и имела приверженцев в самых широких слоях римского общества. Однако социальная база христианства была к этому времени, несомненно, шире, а сила организации церкви делала ее привлекательным союзником государства, которое увидело в ней свою опору в условиях надвигавшегося кризиса. Именно политические соображения толкнули Феодосия на войну с Евгением, но эта война приняла явный оттенок религиозной борьбы между язычеством и христианством. Победа Феодосия в этой войне не была случайной: язычество, при всей ностальгии по нему "природных" римлян, уже лишилось своей жизнеспособности и как религия, и как идеология, и как политическая сила. Кажущаяся популярность древней религии заметно проигрывала в сравнении с христианством, уже проникшим к концу IV в. во все сферы жизни римского общества. Политические симпатии Римской империи были на стороне религии Христа, и это явилось важнейшим фактором победы.
Победа Феодосия над Евгением означала окончательную политическую победу христианства. Язычество с конца IV в. утрачивает последние претензии на роль государственной религии, и языческая реакция с этих пор больше не находится в связи с политикой. Христианство становится единственной официальной религией Римской империи, не терпящей никаких других религий и культов. Но следует заметить, что христианство так и не стало государственной религией в языческом понимании, особенно на западе.
Удар, нанесенный Феодосием язычеству, навсегда лишил древнюю религию возможности нового возрождения. Однако это не означало, что язычество сразу сошло с исторической арены. Как мировоззрение и религия оно еще долго продолжало существовать и в народных низах, и в образованной среде. В 399 г. Гонорием под влиянием Стилихона было издано два указа, которыми ограждалась неприкосновенность языческих храмов как архитектурных памятников, а в 408 г. во время осады Рима Аларихом в вечном городе еще совершались языческие жертвоприношения. В начале V в. христианский поэт Пруденций всё еще считал себя обязанным бороться с влиянием Симмаха в культурных кругах римлян, а Августин отвечал своим трактатом "О граде Божьем" на обвинения язычников, что великие социальные и военные потрясения того времени были вызваны упразднением древних культов и победой христианства. С этой же целью были написаны 7 книг "Истории против язычников" христианского историка Орозия. Только спустя 30 лет после окончательно упразднявшего древнюю религию закона Феодосий II нашел основания утверждать, что в его государстве не осталось язычников, но в действительности языческие культы продолжали существовать еще долгое время, особенно в сельской местности. Даже в VI в. Иоанн Эфесский гордился своей жестокостью и решительностью в искоренении языческих верований, сохранявшихся не только в отдаленных местностях, но и среди определенных слоев сенаторов и интеллигенции.
В заключение нельзя не обратить внимания на еще один фактор — на обратное влияние язычества на христианство. Условия христианизации и ее насильственные методы часто приводили к тому, что в христианство обращались люди, не утратившие окончательно веры в старых богов, не стойкие морально, принимавшие новую веру из конъюнктурных соображений. Такие люди проникали и в церковный клир, что приводило к отходу церкви от принципов не только раннего христианства, но и моделей, созданных отцами церкви в IV веке. Другой стороной этого процесса было изменение самого христианства как религии. Еще в IV веке доктрина христианства сближалась с неоплатонизмом, а в V веке оно было вынуждено в значительной мере поступиться принципом монотеизма. Это выразилось, в частности, во введении культа святых, который с конца IV века стал приобретать все более широкий размах и популярность.
Поражение язычества в конце IV века правомерно связывать с отмиранием в это же время старого уклада в позднеантичной экономике. Хотя связь экономики и религии представляется весьма относительной, в данном случае произошло просто поразительное совпадение: после победы христианства над язычеством на западе кризис империи становится необратимым, и никакие попытки императоров V века уже не в состоянии предотвратить крах античного мира. Старая религия гибла вместе со старой империей; новая религия победила раньше, чем погиб старый мир, но в недрах его она готовила новые порядки, новый образ жизни и мысли.
После победы над узурпатором Максимом в 388 г. император Феодосий стал единым правителем всей Римской империи, самым могущественным ее властителем, и оставался таковым вплоть до самой смерти в 395 г. Источники весьма противоречиво характеризуют личность этого императора и его политику.
Аврелий Виктор дает такой его портрет: "Феодосий был спокоен, милостив, общителен; он считал, что отличается от прочих людей только своим одеянием. Он был благожелателен ко всем, особенно к хорошим людям. Он в такой же мере любил людей простых, как и восхищался учеными, но притом честными, был щедр и великодушен. В отношении наук, если сравнить его с учеными людьми, его образование было посредственным, но он был весьма проницательным и очень любил узнавать о деяниях предков. Он упражнялся физически, но не увлекаясь и не переутомляясь".
Амвросий Медиоланский характеризует Феодосия как благочестивого, милостивого, миролюбивого, спокойного человека, имеющего в сердце веру и страх перед Богом, мягкого по отношению к людям. В то же время епископ отмечает горячность его характера, которую, если кто-либо захочет смягчить, император быстро обращает в милосердие, а если кто-либо разжигает, то Феодосии возбуждается так, что едва может ее удерживать.
Арианский церковный историк Филосторгий замечает, что Феодосий был невоздержанным человеком, преданным неумеренной роскоши, но на поприще царя он достиг высших целей земной жизни: одерживал блистательные победы, единовластвовал над римлянами, оставив детям умиротворенное царство.
Резко негативную характеристику дает Феодосию языческий историк Евнапий: "Когда Феодосий стал императором на такой огромной территории, он доказал справедливость старых пословиц, что власть — это великое зло, и что человек во всем может быть тверд и постоянен, кроме своего счастья. Ибо едва он стал императором, начал вести себя как молодой человек, который, став наследником богатства, собранного за долгое время бережливостью и честной жизнью его отца, внезапно вступив в наследование, охвачен страстным желанием промотать его любым способом. Таким образом, в то время мудрый наблюдатель мог бы увидеть, что император использовал каждое злодеяние и крайность, чтобы разрушить государство".
Из приведенных цитат очевидно, что оценка личности Феодосия находилась в сильной зависимости от религиозной ориентации авторов, писавших о нем. При этом христианские авторы никейской ориентации в целом единодушны в положительной оценке деятельности Феодосия, и уже из этого можно заключить, что его деятельность в наибольшей степени благоприятствовала именно этому религиозному течению. Естественным следствием этого явился тот факт, что официальная церковь присвоила Феодосию почетное звание Великий. Из римских императоров такой чести от христиан удостоился лишь Константин, но Феодосий оказался, пожалуй, еще более достойным этого звания, ибо его заслуги перед церковью были поистине велики — при нем Римская империя стала христианской.
Характеризуя религиозную политику императора Феодосия в целом, следует отметить, что она определялась потребностями времени и тем опытом, который был накоплен его предшественниками, особенно в IV веке. Феодосий увидел в христианстве ту силу, которая должна была стать мощной и эффективной опорой его власти, то есть, по существу, пошел по стопам Константина. Но, если Константин своей политической практикой лишь сформировал основные модели религиозной политики в условиях легального существования христианства, то Феодосий логично и в соответствии с реальной исторической обстановкой завершил процессы, начатые Миланским эдиктом и проходившие с большими или меньшими отклонениями на протяжении почти целого столетия. Заслугой Феодосия, несомненно, было то, что он правильно уловил тенденции развития христианства в Римской империи, верно оценил общую религиозную ситуацию и достаточно адекватно и эффективно использовал эту ситуацию в своей политике.
Вполне оправданным можно считать то, что многие западные историки начинают с Феодосия (а не с Константина) историю христианской Римской империи, и это имеет под собой определенные основания, так как с окончанием правления Феодосия Римская империя вступила в новый этап своего развития.
Деятельность Константина и Феодосия имела одинаковую направленность, и второй в основном завершил то, что начал первый – христианизацию Римской империи. Хотя с окончанием правления Феодосия христианизация римского общества еще не завершается окончательно. Теперь она начинает осуществляться под покровительством государства, на основе законов и преимущественно насильственными методами. Весь процесс христианизации приобретает совершенно иной характер.
Медитация 4-й Мастер:
В своей последней лекции Вера Валентиновна говорила о межвременных границах. Правление Феодосия как раз и обозначило такую границу. Наступила качественно новая фаза истории и метаистории человечества. Поэтому токи 4-го Мастера мы сегодня будем брать именно в таком ракурсе.
ЭРЭО ТЛПЛ
ЛОО ЭССО
АУО ДАНА
ХЕВА ЛОТТ
ГЕА ОУН
© 2001—2024 «Литан» — Центр Открытого Сознания
Графика и дизайн: Ольга Генерозова
Тех. поддержка: Всеволод Кузьмин