Конспекты лекций >Метаистория раннего христианства. Лекция 31

Падение Рима, хотя и не сразу осознанное современниками, не сразу понятое исторически, имело огромное значение. Сама столица Западной империи была перенесена в Равенну.

Символическое значение – пал Вечный Город. Говорилось: «Все дороги ведут в Рим» и т. п. Разрушилась верхняя точка, сама Идея эгрегора.
Метаисторическое значение – начала разваливаться и сама ось могучего эгрегора, на которой держалась вся греко-римская метакультура. Эта ось уже давно постепенно разрушалась, эгрегор дряхлел, от него со всех сторон, так сказать, откусывали по кусочку то германские племена, то могучая империя Сасанидов (Персия), но, главное, эгрегориальная субстанция, обеспечивающая его целостность, принципиально устарела и не могла работать как эффективный коагулянт. Эгрегориальная субстанция стоящегося Христианского эгрегора (имевшая совсем другое качество) «разъедала» саму иноматериальную плоть дряхлого эгрегора.
«Точка власти» Римской империи, метагеографически связанная именно с Римом, тоже стала истончаться, и уже не могла проводить те энергии Нижних Зон, которые создавали бы могущество империи; наоборот, те энергии Нижних Зон, которые проходили (10, 11, 14, 12-е и т. п.), также разъедали плоть эгрегора. Поэтому в это время Римом (западной частью империи) правили совершенно бездарные императоры.
Вспомним, что Римская Империя была эгрегориальной основой как бы двойной, Греко-Римской метакультуры. Именно эта метакультура должна была стать «прародительницей» Христианской метакультуры, в которой Сознание должно было играть ключевую роль. Однако Римская часть метакультуры была для энергий Сознания практически закрыта, «имперскость» создавала сверху очень жесткую «крышку», а Греция, как мы знаем, как раз и специализировалась на проведении тока Сознания. Поэтому в IV веке базовый эгрегор начал перемещаться (при этом существенно обновляясь) на греческую сторону, в Констатинополь.

Снова переходим к истории
Сначала еще немного о предыстории падения Рима.
В лекции о германских племенах мы говорили об их истории до V века н. э. Их отношения с Римской империи складывались по-разному. В первые три столетия нашей эры произошел значительный рост численности населения, экономическое развитие и изменение политических структур. Заметим, что та часть Европы, которая была заселена германскими племенами, в основном была покрыта густыми лесами и мест, пригодных для земледелия, было не так уж много. Да и сама культура земледелия была невысока – плодородия почв хватало в лучшем случае на время жизни одного поколения, потом приходилось переселяться на новое место. Так что германские племена активно мигрировали. Причем некоторые мигрирующие племена германцев были довольно многочисленными. Они иногда совершали переходы на огромные расстояния вместе со всем своим хозяйством, с имуществом, женщинами, детьми, стариками, скотом. При этом какие-то удобные для жизни места они захватывали силой, где-то поселялись «по договоренности». Одни племена сгоняли других с насиженных мест, какие-то занимали более-менее свободные места. Кроме того, с разных сторон вторгались и другие племена, в том числе, славянские. Но наиболее привлекателен для них для всех был богатый Рим.
Но, даже остановившись и обжившись на более-менее постоянном месте, германцы совершали грабительские набеги на своих соседей и, естественно, на богатую Римскую империю, которая, в свою очередь, также совершала завоевательские походы в германские земли – мы обо всем этом говорили. С Римом германцев связывали не только войны, но и торговля, они активно перенимали опыт римлян и в хозяйственной деятельности, и в области военного дела, наиболее знатные германцы даже приучались к определенной роскоши, до тех пор германцам вообще не свойственной. Совершенствование техники и технологий позволяло успешнее воевать, успешнее хозяйствовать, что, в свою очередь, способствовало увеличению численности населения и побуждало к дальнейшим миграциям. А мигрировали они, естественно, туда, где было или казалось – лучше. Римская империя обладала для окрестных народов необыкновенной притягательной силой.
Все германские государства можно условно разделить на две группы по отношению к Риму. Одни стремились вступить с Римом в как можно более близкое и длительное взаимодействие, другие хотели только попользоваться – пограбить.
В самой же Западной Римской империи к концу IV в. все заметнее становилось общее одряхление, которое ярко выразилось в развале ее военной организации. Реформированная Диоклетианом и Константином армия стала обнаруживать свою слабость и малую боеспособность.
Для укрепления военной организации западноримские императоры встали на путь заключения договоров с вождями варварских племен, по которым последние объявлялись союзниками (федератами) Империи (их еще называют клиентами), получали от императоров места для поселения, продовольствие и снаряжение, регулярную плату и превращались в наемные соединения римской армии. По своему юридическому положению федераты находились на правах «иностранных союзников». Этим они отличались от других категорий варваров, живших в пределах Римской империи, но не связанных с Римом договорными отношениями. Федераты пользовались покровительством римского закона и многими привилегиями по сравнению с остальной массой варварских поселенцев. Однако это был опасный путь. Такие варварские дружины во главе со своими конунгами (королями) далеко не всегда повиновались императорским приказам, они проводили самостоятельную политику, нередко обращали свое оружие не столько против внешнего врага, сколько против мирного населения с целью грабежа. К тому же возможность сепаратных контактов с варварскими дружинами со стороны местной аристократии питала, наряду с другими причинами, сильный провинциальный сепаратизм и создавала условия для союза местной знати и варварских предводителей вопреки интересам императорского двора. Одновременно происходил и другой процесс – освоение варварами римской культуры, процесс романизации.
Все это не могло не превратить Германию IV в. в потенциально куда более грозного врага римского стратегического господства в Европе, чем это было в I в. н. э. Важно напомнить также, что германское общество не обрело пока равновесия. Пояс германских клиентских королевств простирался лишь на 100 километров за рейнской и дунайской пограничными линиями: значительная часть Германии была недоступна для регулярных военных походов римлян, которые позволяли бы удерживать ее в приемлемых рамках. Таким образом, балансу сил на границе угрожали куда большие опасности, чем чрезмерные амбиции царьков-клиентов.
Однако в позднеримский период внимание римлян было в основном сосредоточено на Персии. Превращение этого государства в сверхдержаву вызвало тяжелейший кризис III в., и угроза со стороны Персии казалась намного более серьезной, чем со стороны германских племен, даже после того, как фронт на Востоке стабилизировался. В отличие от Персии в Германии даже в IV в. дело не доходило до того, чтобы ее народы осознавали свою общность, а политические структуры не становились унифицированными. Хотя случайные союзы и альянсы пролагали путь более прочным объединениям, или конфедерациям, что представляло собой серьезную перемену по сравнению с хаотическим миром I века с его постоянной сменой союзников. Королевский статус у многих германских племен мог теперь передаваться по наследству, но даже самые удачливые из германских предводителей IV в. не могли повторить успех шаха Ардашира из династии Сасанидов (первый шаханшах Ирана, правивший в 224—241 годах) в деле объединения Ближнего Востока против римского господства. Германцы в IV в. по-прежнему предпочитали воевать и друг с другом, и с Римским государством.
Персия, империя Сасанидов, единственная из «ближних соседей» была равна Риму по эгрегориальной силе. Рим с ней долго и не всегда успешно воевал, но в IV веке, после того, как Рим был вынужден уступить Персии некоторые территории, были заключены мирные соглашения, напряжённость в отношениях между двумя великими империями к концу IV века уменьшилась, а отношения перешли в более прагматическое русло на почве общей заинтересованности в охране кавказской границы. До 502 года граница межу ними не менялась.
Кстати, в 409 году шах Йездигерд (правил в 399—420 годах) провозгласил свободу вероисповедания для христиан, после чего возникали конфликты христиан с зороастрийцами. В Персии религиозная терпимость шаха, приведшая к стремительному распространению христианства после 410 года, стала вызывать неприязнь зороастрийских священников и аристократии. С другой стороны, принявшая в 414 году титул августы благочестивая сестра Феодосия II Пульхерия уделяла большое внимание борьбе с иноверцами и защите христианства. Поэтому, когда около 420 года христианский священник из города Хормиздардашир разрушил святилище огня, расположенное рядом с христианским храмом, и христианская община города отказалась оплатить его восстановление, последовавшие за этим казни виновников и преследования христиан по всей Персии стали поводом для войны. Военный успех был скорее на стороне римлян, однако вторжение в 422 году гуннов во Фракию вынудило стороны искать мира. В результате заключённый в 422 году между империями мир не принёс каких-либо территориальных изменений.
В течение всей истории Римской империи клиентские государства Германии время от времени становились объектами грабительских нападений племен, обитавших за пределами зоны римского влияния. Объясняется это просто. В то время как во всей Германии происходила экономическая революция, приграничные районы испытывали непропорционально сильное давление на свою экономику, поскольку ее стимулировало соседство почти тысяч римских солдат с их деньгами и затратами. Клиентские государства были богаче, чем остальная Германия, и потому становились объектом агрессии. Первый известный случай такого рода относится еще к середине I в. н. э., когда разношерстные отряды с севера вторглись в клиентское царство маркоманнов, во главе которого стоял Ванний, чтобы захватить огромные богатства, которые он накопил за тридцать один год своего правления. И именно периферийные племена с севера с их жаждой богатств клиентских царств стали теми, кто положил начало потрясениям, известным под названием «маркоманнских войн». Теми же самыми мотивами руководствовались готы, когда они пришли в Северное Причерноморье. До середины III в. н. э. эти земли находились во власти ираноязычных племен сарматов, которые извлекали немалую выгоду из тесных отношений, установившихся у них с Римским государством (их богатство засвидетельствовано серией роскошных погребений, датируемых временем от I до III в. н. э.). Готы и другие германские племена шли в эти края, чтобы завладеть своей долей этих богатств.
Угроза, которую представлял развивающийся германский мир, однако, до сих пор оставалась скрытой по причине отсутствия единства. На практике система более крупных германских царств и конфедераций — теперь уже растянувшихся от устья Рейна до северного побережья Черного моря — скорее превращала их в младших партнеров для господствовавшей позднеримской системы, чем представляла действительную угрозу власти Рима.
Что происходило в Империи после разграбления Рима
Имперское правительство в Равенне после 410 г. оказалось в очень тяжелом положении. Разграбившие Рим вестготы (после неожиданной смерти 34-летнего Алариха в 410 г. конунгом готов был провозглашен его племянник Атаульф) блокировали Италию, самозваный император Константин правил в Галлии, а в Испании хозяйничали прорвавшиеся туда полчища аланов, вандалов и свевов. Империя разваливалась. В этих условиях Равенна была вынуждена изменить свою политику по отношению к варварам и пойти на новые уступки: вместо обычного найма варварских отрядов на службу Империи, как это делалось еще в IV в., западноримские императоры были вынуждены согласиться на создание полусамостоятельных варварских государственных образований на территории Империи, сохранявшей призрачный суверенитет над ними. Так, в 418 г., для того чтобы удалить опасных вестготов из Италии и вместе с тем освободиться от узурпаторов, вестготам во главе с королем Теодорихом была предоставлена для поселения Аквитания — юго-западная часть Галлии.
Вестготы поселились здесь на постоянное жительство всем племенем, с женами и детьми. Их воины и знать получили земельные наделы за счет конфискаций от 1/3 до 1/2 земли у местного населения. Вестготы приступили к налаживанию собственного хозяйства, используя действующие в их среде правовые нормы и обычаи. С местными жителями, римскими гражданами и землевладельцами, у которых продолжали действовать нормы римского права, были установлены определенные отношения. Вестготы рассматривались как завоеватели, хозяева всей территории, хотя считались союзниками (федератами) императорского двора. Таким образом, в 418 г. возникло первое варварское королевство на территории Западноримской империи.
Хотя город Рим еще оставался Римом, там по-прежнему находился сенат и прочее, реальной столицей, местом, где находился император и императорский двор, откуда осуществлялось Западной управление империей, стала Равенна. Еще в 411 г. равеннский двор признал в качестве федератов Империи племенные образования свевов, прочно осевших в северо-западной части Испании, и вандалов, которые, однако, не смогли закрепиться в Испании и, воспользовавшись приглашением африканского наместника Бонифация, не без согласия Равенны, в 429 г. переправились в Африку, образовав там Вандальское королевство во главе с королем Гензерихом. В отличие от вестготов, поддерживавших мирные отношения с местными жителями, вандалы в своем королевстве установили жесткий режим по отношению к римскому населению, в том числе к землевладельцам и христианским иерархам, разрушали города, подвергали их грабежам и конфискациям, превращали жителей в рабов. Слабые попытки провинциальной администрации и самого равеннского двора принудить вандалов к покорности не привели ни к каким результатам, и в 435 г. Империя признала официально Вандальское королевство как союзника Империи с формальным обязательством вносить ежегодную подать Равенне и защищать интересы императора. Значительная часть африканских провинций была фактически потеряна.
Другими варварскими образованиями на территории Империи стали королевства бургундов, возникшее в юго-восточной Галлии (443 г.), и англосаксов в юго-восточной части Британии (451 г.). Новые полусамостоятельные варварские королевства подчинялись распоряжениям императорского двора лишь в том случае, если это соответствовало их интересам, но чаще проводили собственную политику. Императоры были бессильны привести их к повиновению. Умело маневрируя в сложной политической обстановке, равеннский двор в 420—450-х годах еще сохранял видимость существования Западной Римской империи, в которой варварские королевства и области считались ее составными частями. Некоторой сплоченности Западной Римской империи способствовала страшная опасность, которая стала угрожать ей со стороны гуннских племен.
Гунны – народ, внезапно явившийся из глубин Азии, прокатившийся волной по Европе и оставивший о себе множество легенд. Самым известным гуннским вождём стал Аттила, великий конунг Атли скандинавских саг. Из Азии, по Великой Евразийской степи, в разные времена мигрировало много различных народов, но именно гунны оставили столь яркий след в истории, словно растворившись после загадочной гибели своего самого великого вождя.
Происхождение гуннов для европейцев было окутано тайной, и сведения о нем были противоречивы. Точно было известно лишь одно: они были кочевниками из Великой Евразийской степи, которая занимает громадные пространства. Она протянулась на расстоянии 5500 километров от границ Европы до западного Китая, захватывая еще 3000 километров его северо-восточных территорий. В глубину (с севера на юг) степь занимает от всего-навсего 500 километров на западе до почти 3000 километров на открытых равнинах Монголии. География и климат диктуют кочевой образ жизни. Естественные степные пастбища — продукт бедных почв и малых осадков. В таких условиях не могут произрастать леса и другая обильная растительность. Незначительное количество дождей также исключает возможность сколько-нибудь стабильного земледелия, так что кочевники извлекают значительную часть средств к существованию из скотоводства, разводя те виды животных, которые способны выживать на степной растительности. Крупный рогатый скот может прокормиться на менее обильных пастбищах, чем требуются для лошадей; овцы менее требовательны, чем коровы, а козы — менее, чем овцы. Верблюды доедают все, что останется.
В Монголии стада состояли из овец, коз, крупного рогатого скота, верблюдов и яков. Они давали гуннам мясо и питье (150 различных видов молочных продуктов), топливо (навоз), одежду и войлочные палатки. Стада нужно было постоянно пасти. Например, коз и овец следовало выводить на пастбище после лошадей и коров, потому что они щиплют траву ближе к корням. Гуннские стойбища были палаточными городками, в которых имелись свои ремесленники-специалисты: плотники, ткачи, кузнецы и, конечно, оружейники.
Особенно ценной для кочевников была лошадь, которая служила им для передвижения по огромным степным пространствам, а также давала молоко и мясо. Скот находился исключительно на подножном корму. Именно поэтому кочевники были вынуждены совершать постоянные передвижения — ежегодные переходы с зимних пастбищ на летние и обратно. Падёж скота, образование более глубокого снегового покрова или наста зимой были для кочевников стихийными бедствиями, они грозили им потерей стад, голодом и часто приводили к вооружённым столкновениям с соседями.
По языковой принадлежности древние кочевники Центральной Азии не были однородны. Они говорили на индоевропейских, финно-угорских, тюркских, монгольских, тунгусо-маньчжурских и тибето-тангутских языках. Большинство этих кочевых племён Азии во второй половине I тысячелетия до н. э., когда о них впервые появляются сведения в письменных источниках, находилось на стадии разложения первобытно-общинного строя. С одной стороны, у них сохранилась ещё родовая организация, с другой — появляется рабство, начинается имущественное расслоение среди свободных, выделяется племенная знать. В условиях кочевого быта формируется племенная собственность на землю, прежде всего на зимние и летние пастбища.
Кочевые племена Центральной Азии находились в постоянной борьбе между собой. Более слабые племена вытеснялись с лучших пастбищ более сильными и воинственными. Часто кочевники вторгались на территории с оседлым населением и подчиняли его своей власти. В ходе вторжений возникали крупные племенные объединения, превращавшиеся иногда в огромные «державы» кочевников.
Происхождение гуннов.
Современные историки считают, что предками гуннов были Хунну – древний кочевой народ. Прахуннские племена ханьюнь и хуньюй обитали в степи, примыкавшей к южной окраине пустыни Гоби.
В XIII веке до н. э. хунну начали постепенно переселяться с южной окраины Гоби на северную. Они освоили кочевое скотоводство и научились пересекать пустыни. В V веке до н. э. начались их набеги на оседлое население Северного Китая, которые побудили китайцев начать строительство отдельных укреплений, которые впоследствии, при китайском императоре Цинь Шихуанди, были объединены в Великую китайскую стену. Угроза со стороны хунну усилилась в III веке до н. э., когда кочевники образовали мощный племенной союз во главе с правителем-шаньюнем. Они опустошали северо-западные границы Китая эпохи Хань, выжимая из него огромные количества шелка, драгоценных металлов и зерна. Они также вели войну за контроль над некоторыми его западными территориями, имевшими важное значение, особенно бассейном р. Тарим, где Великий шелковый путь (начавший использоваться в последнем веке до н. э.) достигает Китая. Хуннская держава покрывала значительную часть Монголии и Южной Сибири, простираясь от Манчжурии на востоке до Памира на западе.
Однако под натиском ханьских армий они в 48 г. н. э. разделились на северную и южную ветви. Южные хунну впоследствии оказались вовлеченными в орбиту интересов Китайского государства и сделались важной силой, действовавшей в рамках имперской системы. Северяне сохранили независимость и проявляли свою воинственность, пока в 93 г. н. э. китайское правительство не заплатило другой группе кочевников – сяньби, чтобы те предприняли опустошительную атаку на места их обитания. Многие из хунну (согласно сообщениям, 100 тысяч семей) оказались включены в одержавшую победу конфедерацию сяньби, но другие бежали «на запад».
Сознательно ли северные хунны выбрали направление на запад?
Скорее всего, им было кое-что известно о богатых западных землях, ведь многие знатные и образованные китайцы, владевшие сведениями о соседних странах, жили среди самих хунну. Как бы то ни было, степняки двигались на запад. Существует информация, что в тот период климат «Великой степи» был более влажным, соответственно, было больше корма для животных и это облегчало передвижение кочевников. Однако путь на Запад был чрезвычайно сложным, так как за спинами уцелевших хуннов были сяньбийцы, которые преследовали беглецов. Уцелели только физически и духовно крепкие люди, т.е., в основном, мужчины. Женщины, по всей вероятности, не могли выдержать этого перехода. По мнению Льва Гумилёва, на Запад могло уйти, в лучшем случае — 20-30 тысяч воинов, без жён, детей и стариков, неспособных вынести отступление по чужой стране без передышек, ибо сяньбийцы преследовали хуннов и убивали отставших. За 1000 дней они прошли 2600 км. Остановились они только на территории Урало-Волжского междуречья, где, найдя убежище и спокойную жизнь, хунны в буквальном смысле подружились с угро-финскими племенами. Затем они совместно двинулись на север. Вероятнее всего, дорогой угров и гуннов была Волга, замерзающая зимой (пишет Л. Н. Гумилёв).
Пришедшие в новые земли хунны ни с кем не воевали 200 лет, жили мирно, составляя хунно-угро-финнский симбиоз. Как уже было сказано выше, у хуннов не хватало женщин, этот недостаток они и восполнили благодаря уграм. О полной ассимиляции говорить не приходится, был только симбиоз и не более. Так и образовался этнос гуннов, т. е. тех самых ужасных для европейцев «дикарей». В промежутке времени от 160 г. до 360 г. н.э. гунны не вели войн, пока в 375 г. во главе с царем Баламиром они не перешли Дон и заняли земли от Дона до Карпат, разбив готов и аланов, и, по словам римских историков, «произвели в их землях страшные истребления и опустошения». Тогда впервые хунну попали в анналы европейских хроник и стали именоваться гуннами — «бичом Божьим».
Упоминания о гуннах внезапно появляются в римских источниках в третьей четверти IV в. С точки зрения древнеримского историка Аммиана Марцеллина, они были «жестоки сверх всякой меры» и «горели нечеловеческой страстью к разграблению чужой собственности».
Вероятнее всего, внимание гуннов сначала привлекли плодородные территории северных берегов Черного моря. Пастбища западных степей, хотя и не столь протяженные, весьма хороши; они привлекали немало различных групп кочевников в течение многих лет. Область к северу от Черного моря занимали общины, зависимые от Римской империи; разного рода экономические отношения со Средиземноморьем приносили им выгоду, и нет оснований сомневаться в том, что гунны также ощутили его зов.
При всей таинственности происхождения гуннов и причин, двигавших ими, не может быть никаких сомнений в том, что они стояли за стратегическим переворотом, приведшим готов на берег Дуная летом 376 г. Считается, что в этот момент готы бежали от гуннов, внезапно вторгнувшихся всей массой на берег Черного моря. Далее, полагают, что эти гунны буквально дышали в затылок готам, которые боролись за Дунай в надежде обрести безопасное убежище в империи, и что после того, как готы достигли римской территории, гунны немедленно стали господствующей силой на придунайских территориях. Эти положения, основанные на сообщениях Аммиана, можно найти в большинстве современных изложений: внезапно появляются гунны (375–376 гг.); готы в панике бегут в империю (376 г.); гунны начинают господствовать близ Дуная (с 376 г.).
Аммиан рисует чрезвычайно убедительную картину паники, охватившей готов: «Среди остальных готских племен широко распространилась молва о том, что неведомый дотоле род людей, поднявшись с далекого конца земли, словно снежный вихрь на высоких горах, рушит и сокрушает все, что попадается навстречу». Что же произошло на самом деле? Первым делом подчинив аланов (ираноязычные кочевые племена скифо-сарматского происхождения, обитавшие в Приазовье и Предкавказье), гунны далее напали на готов-грейтунгов. Германарих, возглавивший сопротивление последних, в конце концов сдался и, по-видимому, пошел на добровольное заклание в ходе ритуального жертвоприношения, чтобы уберечь свой народ. В те времена у многих древних обществ политическое руководство считалось ответственным за судьбу той или иной группы. Когда наступали трудные времена, считалось, что старый вождь оскорбил богов, и для того, чтобы умилостивить их, его надо принести в жертву. Германариху наследовал Витимир, который продолжал войну, но в конце концов погиб в бою.

В это время власть над грейтунгами перешла к двум полководцам, Алатею и Сафраксу; они правили от имени Витерика, сына Витимира. Решив отступить к берегам р. Днестр, они встретили там силы тервингов под командованием Атанариха. Некоторым гуннам удалось найти другой брод через реку, и они атаковали Атанариха с тыла, так что ему пришлось удалиться в земли, расположенные ближе к Карпатским горам. Там он попытался сдержать натиск гуннов, выстроив линию укреплений для защиты от них. Это, вероятно, были старые римские стены вдоль реки Олт. Но план не удался. Тервинги, которых продолжали беспокоить нападения гуннов, пока они работали на строительстве укреплений, утратили веру в своего предводителя Атанариха. В это время большинство тервингов отпало от него и под водительством новых лидеров, Алавива и Фритигерна, явилось на Дунай, дабы найти себе убежище в пределах Римской империи. Грейтунги Алатея и Сафракса приняли ту же стратегию, последовав за тервингами. Гунны преследовали готов и с конце концов начинают господствовать близ Дуная.
Главным оружием гуннов был композитный обратный лук, уже хорошо известный народам Восточной Европы. Такое оружие не просто сделать. Ненатянутый, он изгибается в направлении, обратном натянутому луку. Рог расщепляют и наклеивают на деревянную основу, чтобы образовать внутреннюю поверхность, потому что он сопротивляется сжатию и с силой пружинит, когда лук согнут. Сухожилия крепятся на наружной стороне, так как они противятся растяжению и возвращают согнутый лук в его первоначальное положение. Каждую деталь нужно тщательно подбирать по толщине и форме. На изготовление хорошего лука уходит год.
Это было мощное оружие, но несколько ограниченное в применении. Человек на коне не мог свободно пользоваться луком длиной более 40 дюймов, поэтому в большинстве случаев они были величиной около 30 дюймов. Более длинный лук мощнее и эффективней на больших дистанциях, но непрактичен. Именно такие луки и приводили врагов гуннов в ужас. Несколько гуннских луков были найдены в гробницах, и все они были длиной от 50 до 63 дюймов – примерно в два раза длиннее «нормального» обратного лука. 63 дюйма – длина английских средневековых «длинных» луков, которые были высотой с самого стрелка. А благодаря слоеной конструкции монгольский лук был куда мощнее тех, которые пробивали латы французских рыцарей.
Кажется невероятным; что всадники на низкорослых конях могли управляться с таким оружием. Разгадка кроется в том, что лук был асимметричным: нижняя секция имела такую же длину, как у обычного обратного лука, а верхняя была значительно больше. В результате получалось оружие, для овладения которым требовались годы тренировок, но благодаря ему гунны могли поражать противника с безопасного для себя расстояния. Это было оружие первого удара, применяемое против врага, который и не подозревает, что его станут атаковать.
Римляне быстро поняли, в чем заключается военная сила гуннов. Аммиан не дает детального описания ни одного сражения, в котором бы участвовали гунны, но следующее изображение общего характера, оставленное им, касается самой сути дела: «В бой они [гунны] бросаются, построившись клином… Легкие и подвижные, они вдруг специально рассеиваются и, не выстраиваясь в боевую линию, нападают то там, то здесь, производя страшное убийство. […] Они… издали ведут бой стрелами, снабженными искусно сработанными наконечниками из кости, а сойдясь врукопашную с неприятелем, бьются с беззаветной отвагой мечами».
Зосима, автор VI в., черпавший сведения о гуннах у историка IV в. Эвнапия, пишет столь же живо: гунны «были совершенно неспособны сражаться в пешем бою и не знали, как это делается, но с помощью своевременных поворотов, атак и отступлений, а также стрельбы из луков с коней, они губили множество народу». Эти комментарии не оставляют никаких сомнений. Гунны были кавалеристами, прежде всего — верховыми лучниками, способными атаковать на безопасном расстоянии, пока строй и спаянность противника не будут нарушены. В этот момент гунны устремлялись вперед, поражая противника стрелами или мечами. Важнейшими составляющими здесь были умение искусно стрелять из лука и ездить верхом, действовать малыми группами, а также яростная отвага. Многие отмечали, что жизнь пастухов в Евразии была тяжела, и древность и Средние века видели тому немало примеров. Разные навыки, не говоря уже о великолепных конях, которые требовались кочевникам в повседневной жизни, позволяли им также прекрасно вести боевые действия.
Гунны не имели стремян, однако пользовались тяжелыми деревянными седлами, на которых всадник держался с помощью ножных мышц и таким образом получал твердую опору для стрельбы. Гуннские конные лучники, вероятно, могли эффективно действовать против неприятелей, не защищенных доспехами — к примеру, готов, — со 150–200 метров, и против аланов, имевших доспехи, — с 75–100 метров. Этого расстояния было вполне достаточно, чтобы обеспечить гуннам колоссальное тактическое преимущество, которое, по сообщениям римских источников, они использовали полностью.
Лук не был единственным оружием гуннов. Нарушив единство вражеского строя с большого расстояния, кавалерия затем могла приблизиться, чтобы атаковать с помощью мечей; чтобы вывести из строя отдельных противников, они вдобавок использовали аркан. Есть также некоторые свидетельства, что гунны, занимавшие высокое положение, носили кольчугу. Историк Олимпиодор Фиванский сообщает, что около 410 г. гуннские короли гордились своим искусством стрельбы из лука. В ночь, когда умер величайший из гуннов — Аттила, римскому императору Маркиану приснилось, что «некая божественная фигура стоит перед ним и показывает ему лук Аттилы, сломавшийся той ночью»
В середине V в. в Паннонии (современная Венгрия) сложилась новая федерация племен во главе с гуннским вождем Аттилой. Сначала гунны жестоко опустошили Балканский полуостров. Восточный император Феодосий II должен был платить им дань. Затем варвары двинулись на Запад. В 451 г. Аттила вторгся в Галлию. На Каталаунских полях в Восточной Галлии его встретило большое ополчение западных варваров — франков, готов, бургундов — под командой римского полководца Аэция. Битва была необычайно упорной и кровопролитной. Ни та, ни другая сторона не покинула поля сражения. Однако затем восточные варвары повернули назад и ушли за Рейн.
В 452 г. Аттила вторгся в Северную Италию, разорил ее, но дальше на юг не пошел. Предание говорит, что от похода на Рим его отговорило посольство, в составе которого находился епископ (папа) Лев. В действительности Аттилу, по-видимому, удержал страх перед чумой и голодом, свирепствовавшими в Италии. В следующем году Аттила, получивший от римских церковных писателей прозвище «бича Божия», умер, а гуннская федерация быстро распалась.
Подробнее о самом Атилле
Аттила – предводитель гуннов – стал настоящим бедствием для Европы, ускорившим процесс падения Римской империи. Современники звали «Бичом Божьим» и «Разрушителем Европы». О его жестокости ходили легенды, которые он всячески поддерживал.
Практически все, что мы знаем об Аттиле, нам известно из римских и византийских источников. Они были весьма и весьма субъективны в этом вопросе, описывая вождя гуннов как дикого, беспощадного и жестокого варвара, который в своем стремлении к власти не пожалел даже своего родного брата Бледу: «Аттила, царь гуннов, Бледу, брата своего и соратника по царству, убил, и его народы вынудил себе повиноваться» -- писал римский историк Проспер Аквитанский. Эта точка зрения закрепилась в истории, как и страшная репутация братоубийцы, кем впоследствии и слыл Аттила. Как братья делили власть, до конца не ясно, но, видимо, Бледа правил на Востоке, а Аттила воевал на западных рубежах. Тем не менее, они нередко упоминаются как два союзника-соправителя, которые бок о бок разоряли Византию. Вдвоем они принимали и посольство императора Феодосия II, в результате которого Византия была вынуждена выплачивать 700 фунтов золота в год. Кроме того, византийский император не мог впредь заключать союза с варварами без согласия гуннов, что препятствовало знаменитой римской политике «разделяй и властвуй».
Об убийстве Бледы путем обмана пишет византийский историк Марцеллин Комит, не упоминая при этом Аттилу как виновника преступления. Из последующих за смертью Бледа событий можно предположить, что сам Аттила в смерти своего брата винил римлян. Если до этого он худо-бедно поддерживал с ними мир, то во время его единоличного правления отношение к ним резко изменилось – словно он стремился стереть с лица земли как Восточную, так и Западную Римскую империи. Согласно преданию, место, где Аттила похоронил брата, назвали Буда. Впоследствии, там был воздвигнут город, известный нам сегодня как столица Венгрии, Будапешт.
Про Аттилу ходило немало легенд, и одна из них про его легендарный меч, якобы принадлежавший самому богу Марсу. Культ оружия был популярен у кочевников и существовал еще у скифов. Еще греческий историк Геродот рассказывал о священных мечах, перед которыми скифы приносили человеческие жертвы. По преданию, владеющий таким мечом воин завоюет весь мир и обретет бессмертие. Согласно легенде, этот меч принес Аттиле некий пастух. Историю, цитируя византийского историка Приска Панийского, передает нам историк Иордан в сочинении «О происхождении и деяниях гетов»: «Хотя он (Аттила) по самой природе своей всегда отличался самонадеянностью, но она возросла в нем еще от находки Марсова меча, признававшегося священным у скифских царей». Историк Приск рассказывает, что меч этот был открыт при таком случае: «Некий пастух заметил, что одна телка из его стада хромает, но не находил причины ее ранения; озабоченный, он проследил кровавые следы, пока не приблизился к мечу, на который она, пока щипала траву, неосторожно наступила; пастух выкопал меч и тотчас же принес его Аттиле. Тот обрадовался приношению и, будучи без того высокомерным, возомнил, что поставлен владыкою всего мира и что через Марсов меч ему даровано могущество в войнах». Итак, римские историки видели причину высокомерия Аттилы в чудесно обретенном мече. Разумеется, до наших дней легендарный меч не дошел. Считается, что он мог быть захоронен вместе с Аттилой, но месторасположение его могилы неизвестно. Не ясно, откуда сам Приск взял легенду о мече Аттилы. Зато известно, что он встречался с вождем лично, поскольку участвовал в византийском посольстве к гуннам в 448 году.
Помимо мифов о своей персоне, которые вероятно распространял сам Аттила, существовали и те, что родом из христианского мира. «Золотая легенда» -- средневековый сборник житий христианских святых, рассказывает об осаде Аттилой города Труа. Якобы, епископ Труа Луп вышел к воротам города и спросил у вождя гуннов, кто напал на Труа. Аттила ответил: «Я, Аттила — Бич Божий». Тогда епископ с плачем произнёс: «Я Луп, который изнуряет стадо Божье и нуждается в бичевании Господа». И приказал Луп открыть ворота перед гуннами, которые чудесным образом, «по воле Бога», лишились зрения и прошли через Труа, не видя жителей и не причинив никому вреда. Аттила действительно проходил через Труа, отступая от Орлеана. Некоторые источники рассказывают о том, что епископ Луп был взят при этом в заложники, но освобожден во время поражения гуннов на Каталаунских полях.
Не менее легендарным и до сих пор вызывающим неоднозначные трактовки историков, было решение Аттилы, после ряда побед, покинуть Италию. Он начал свой итальянский поход летом 452 года, со стороны Паннонии, используя равнинный проход в Альпах. С лица земли были стерты крупные города: Аквилея, Алтинум и Конкордия. Разорив провинцию Венецию, он двинулся на запад северной Италии, захватив Медиоланум (Милан), который сделал своей временной резиденцией. Однако его планы на этом не завершались, он собирался двигаться дальше, к Болонье, а потом и в Рим. Вечный город, очевидно, был серьезно обеспокоен намерениями Аттилы, и, не надеясь на византийскую подмогу, которая во главе с Аэцием, подбиралась к Милану, решила заключить мир с «разрушителем Европы». К Аттиле отправилось посольство из знатных римлян Авиена и Тригетия во главе с самим папой римским Львом. Секретарь римского папы Проспер Аквитанский писал: «Король [гуннов] принял всю делегацию вежливо и был так польщен присутствием высочайшего священнослужителя, что приказал своим людям остановить враждебные действия и, пообещав мир, возвратился за Дунай».
После разговора с понтификом Аттила собрал свои войска и покинул Италию, чтобы никогда больше не вернуться. Существует несколько версий, почему это произошло.
Более поздние источники, например сочинение Павла Диакона, рассказывали, будто за спиной у понтифика Аттила увидел самого апостола Павла: «Говорят, что когда после ухода понтифика приближённые спросили Аттилу, почему он вопреки своему обыкновению оказал такое уважение римскому папе, король ответил, что почтил отнюдь не того, кто приходил, но совсем другого мужа, который стоял рядом с тем в одежде священника и обладал более величественной внешностью; обнажив меч, он пригрозил Аттиле смертью, если тот не исполнит всего, о чём просил понтифик».
По другой версии, Аттила, будучи суеверным, испугался судьбы Алариха, который погиб вскоре после разгрома Рима. Но, скорее всего, причина была более прозаичной. Во-первых, у него были основания опасаться собственных воинов, отягощенных награбленными богатствами и добычей. Во-вторых, не за горами были византийские легионы Аэция, которые, согласно сообщению современника событий Идация, вырезали гуннов на их собственных стоянках. Кроме того, в войске Аттилы началась чума, которая, очевидно, и стала решающим фактором в решении отступать. А посольство папы позволяло ему уйти не с пустыми руками – Рим обязывался платить ежегодную дань гуннам.
Правда, в конечном счете, Вечному городу удалось этого избежать. По иронии судьбы, судьба Алариха все-таки постигла Аттилу, хоть и без захвата Рима – он умер вскоре после окончания итальянского похода. Вместе с ним пала и его империя. Бесстрашный воин, легендарный Аттила, покоривший столько стран и разрушивший десятки городов, погиб от руки женщины на брачном ложе. Очередной женой великого вождя должна была стать германская принцесса Ильдико. Марцеллин рассказывал, что она была одной из его пленниц. Утром Аттилу нашли мертвым, плавающем в луже крови. По преданию, молодая жена отомстила ему за убийство ее родителей.
Правда, есть и другая версия того, что же все-таки произошло в последнюю брачную ночь Аттилы. Историк Иордан, ссылаясь на Приска, называет причиной смерти Аттилы сильное носовое кровотечение: «Ослабевший на свадьбе от великого ею (Ильдико) наслаждения и отяжелённый вином и сном, он лежал, плавая в крови, которая обыкновенно шла у него из ноздрей, но теперь была задержана в своём обычном ходе и, изливаясь по смертоносному пути через горло, задушила его». По свидетельству Иордана, после смерти тело Аттилы поместили в три гроба: «первый из золота, второй из серебра, третий из крепкого железа». И воздвигли ему большой курган, положив туда много богатств. Все, кому было поручено это сделать, были убиты, чтобы «предотвратить человеческое любопытство перед столь великими богатствами». До сих пор доподлинно неизвестно, где находится могила легендарного Аттилы. Но в марте 2014 года, при строительстве нового моста через Дунай в Будапеште была найдена могила знатного гунна, возможно, Аттилы.
Образ Атиллы, оставившего о себе такую память, не мог не найти своего отражения в искусстве. Выведенный под именем Этцель — Аттила один из главных героев германского эпоса «Песни о Нибелунгах»; Данте сделал Аттилу одним из персонажей своей «Божественной комедии» (1321), назвав его «бичом земли»; итальянский композитор Джузеппе Верди в 1846 году написал оперу «Атилла». Существует множество литературных, музыкальных и художественных произведений «про Атиллу», а в наше время на эту тему снимаются фильмы – художественные, документальные и даже мультипликационные, создаются компьютерные игры… Ну, а глядя на историю последних веков, можно смело сказать – дело Атиллы «живет и побеждает».
Мы приведем фрагмент из поэмы выдающегося польского поэта-романтика Залесского «Дух степей», написанной в 20—30-х гг. XIX в. В переводе В. И. Славянского (псевдоним Вас. И. Немировича-Данченко)

В сталь закован, по безлюдью, Едет гуннов царь – Атилла, Как медведь мохнат и крепок, Нем и мрачен, как могила! Сухожилый, сухощавый, Это он, – о вождь великий, Бич карающего Бога Величавый, грозный, дикий!.. – Весь, как статуя, недвижный, Вслед за ним, как волны моря, Как грозы небесной тучи, Идут полчища, взывая: – Где же Рим, где Рим могучий?..

Медитация:
Сегодня у нас снова будет медитация на токи 4-го Мастера, но сначала я дам небольшой комментарий по поводу как сегодняшней, так и предыдущей лекции. У нас идет очень важный материал, который касается переломного периода в истории всего человечества.
V – VI века имели огромное историческое и метаисторическое значение для всего человечества. Но они были переломными и для огромного количества личных судеб, личных историй и метаисторий. И не случайно на большинстве лекций последней части нашего курса, когда речь идет о последних веках Римской Империи, мы медитируем на токи 4-го Мастера. Во время медитации отчетливо видно, что очень многие наши слушатели, так или иначе, на той или иной стороне, были вовлечены в эти события. Причем даже те, кто не был непосредственным участником, находившимся в это период в воплощении, не мог остаться в стороне, так как процессы трансформации затрагивали все эгрегоры и метакультуры, существовавшие в то время в Европе, Северной Африке и Малой Азии, а эхо этих процессов отзывалось и гораздо дальше. Радикальным образом изменялись пространства Посмертия и инкарнационные круговороты – какие-то полностью разрушались, какие-то начинали выстраиваться заново… И отпечатки всего этого не могли не оставаться в личных кармических клише, в личных кармических массивах – мы с вами хорошо знаем, какую огромную роль во всех кармических делах играют связи с эгрегором и как надолго остаются следы этих связей.
В этот период менялось, как мы уже отмечали, само качество времени. Начало этим изменениям было положено еще с Рождества Христова, но, поскольку трансформационные процессы такого масштаба разворачиваются не быстро (по времени физического плана), «на форму» все это вышло только к концу IV века.
«Изменение качества времени» означает наступление новой временной фазы. Тогда (как, кстати говоря, и сейчас) это изменение происходило в масштабе всей Алес, то есть должно было затронуть все ее слои. Процесс этот начинается с того, что в брамфатуру Алес «извне» поступают «кванты времени» нового качества (независимо от того, готова Алес их принять или нет). Но для того, чтобы все это «заработало» и новая фаза в том или ином слое, пространстве, сакуале наступила, эти кванты должны соединиться с определенным материалом (в том числе кармическим), вырабатываемым внутри самой Алес. И в процессе получения такого материала и его «доставки» в нужное место 4-я Зона играет важнейшую роль. Роль 20-й не менее важна, так как необходимо не только разграничение «старого» и «нового» времени, но и организация «перехода через границу» -- от одной фазы времени к другой. Тут, конечно, не обойтись и без 7-го Мастера – тема «Передачи опыта» (7-я Зона) и «Жизненной силы» (17-я), которая оживотворяет новый материал, интегрирует его с уже имеющимся и включает все это в новые процессы.
Мы затронули сегодня очень сложную тему – ВРЕМЯ. Этой темой мы пока практически не занимались, только вскользь ее упоминая. Когда я предложила слушателям самим в этом году выбрать тему летнего семинара, те немногие, кто откликнулся, единогласно предложили именно тему Времени. Это, безусловно, одна из важнейших и интереснейших тем, но, к сожалению, заниматься ею подробно нам пока еще рановато – ни энергетически, ни ментально подавляющее большинство наших слушателей к восприятию этого материала не готовы. Так что отложим до лучших времен!
А пока не забывайте предлагать свои варианты тем семинара! Уже март наступает! Время!
Что же касается «личных дел» людей, живших в те времена (причем, как уже говорилось, живших не только в физическом плане), на них «смена времен» сказалась по-разному. Однако мало кому удалось совершить плавный переход к новому времени, новым энергиям, гармонично выстроить новые кармические сценарии, полностью сбросить груз старых, уже ненужных наработок. Конечно, многое из кармического материала, набранного к этому времени, было впоследствии проработано, прожито, осознано, но у большинства значительная его часть оказалась заблокирована в подсознании, не имея возможности, в силу изменившихся условий, хоть как-то реализоваться.
В настоящее время, благодаря Новому Праническому Потоку и нашим способам работы с бессознательным, заблокированный материал поступает в обработку (причем его, в большинстве случаев, совершенно необязательно выводить на сознание). Те потоки «квантов времени», которые получает Алес в последние годы, позволяют скомпенсировать в некоторой степени те фазовые отставания и сбои, которые произошли тогда, да и в последующие сотни лет. Поэтому наши медитации затрагивают глубочайшие и важнейшие пласты бессознательного каждого из нас.
: Медитация 4-й Мастер:; ЭРЭО ТЛПЛ; ЛОО ЭССО; АУО ДАНА; ХЕВА ЛОТТ; ГЕА ОУН

Лекция 31. Падение Рима – продолжение.

Лекция 31.
Падение Рима – продолжение.