Лекция 32.
Гунны. Краткая история Византии.

 
Прежде чем двигаться дальше по ходу истории и метаистории, имеет смысл еще немного поговорить о судьбе Римской империи. В прошлый раз мы говорили о метаисторических причинах распада Римской империи, ее разделения на Восточную и Западную, и, в итоге, о фактической гибели Западной. То есть трансформации эгрегора под воздействием всех токов, программ и сценариев, связанных с Христианством, привели к его разделению на две части. Восточная часть сумела сбросить много лишнего, как-то трансформироваться под новые задачи, и стала эти сценарии реализовывать (другое дело, с какими издержками и насколько успешно!), а Западная как эгрегор существовать перестала. В дальнейшем на этом месте выросло несколько новых эгрегоров, вобравших в себя кое-что и от распавшегося Западно-римского, но до этого времени еще должен был миновать исторический период, называемый Средневековьем.
Однако Римский имперский эгрегор был устроен настолько прочно, что даже «на старости лет» изо всех сил сопротивлялся своей неминуемой гибели. Мы говорили о метаисторическом значении падения Рима, столицы империи, и о том, что после этого все окончательно развалилось далеко не сразу. Необходимо было появление некоей внешней силы, которая смогла бы если не сразу прекратить, то значительно ускорить агонию умирающего эгрегора. Такая сила и появилась в лице гуннов, о которых шла речь на прошлой лекции.
Как мы уже говорили, история Западной Римской империи в V в. теснейшим образом переплеталась с историей не только варварских германских, но и кочевых азиатских племен, вторгшихся в IV в. в Европу. Такие кочевники, как аланы, не сыграли значительной самостоятельной роли в жизни античного общества: основная их часть объединилась с вандалами. Но гунны с конца IV вплоть до середины V в. были важным фактором политической истории как Восточной, так и Западной Римской империи. И роль гуннов в европейской истории этого периода специфична: несмотря на внешнее сходство отношений германцев и гуннов с Римским государством, в целом и по характеру, и по историческому, и по метаисторическому значению эти два типа связей были принципиально различными.
Так же, как и германские племена, гунны то выступали в качестве союзников Империи, то наносили римскому государству сокрушительные удары. Но взаимодействие этого народа с позднеантичным обществом не привело к синтезу, а завершилось крушением гуннской державы и прекращением существования гуннов как самостоятельной этнической общности на территории Западной Римской империи.
Сама гуннская держава, утвердившаяся в Европе в V в., представляла собой по социальному и политическому характеру категорию, качественно отличную и от позднеантичного государства, и от варварских германских королевств.
Гунны представляли собой кочевников-номадов, которые не занимаются земледелием, питаются мясом и кореньями, не имеют своих очагов и постоянно кочуют, одеваются в льняные одежды и шкуры животных – так о них писали античные историки Клавдиан и Аммиан Марцеллин. Организация управления у гуннов этого времени характеризуется чертами родоплеменного устройства. Важные дела решались на собраниях племени, участники которых оставались на своих конях. По-видимому, у гуннов не было еще единой «королевской» власти, и они избирали вождей — primates, когда в этом возникала необходимость. Характерной чертой гуннов, согласно описанию Аммиана Марцеллина, была «безмерная страсть к золоту».
В IV веке сплочение гуннских племен, которое было необходимым в период их борьбы против аланов и остготов, после побед, достигнутых кочевниками, сменилось слабыми формами связей. Гуннский союз племен после побед над остготами распался. Вожди гуннов конца IV — начала V в. имели власть не над всеми гуннами. То есть существовало некоторое количество небольших «родственных» эгрегоров, связанных между собой на энергиях 17-й Зоны, очень активных, агрессивных и хищных, но зачастую действовавших независимо друг от друга.
Вооруженная борьба гуннов против Восточной Римской империи и мирные отношения с ней начались почти одновременно с нападением кочевников на готов. В конце IV — начале V в. имперское правительство то использовало гуннские отряды в качестве вспомогательных войск, то отражало их нападения на римскую территорию. Римским властям в ряде случаев удавалось обещанием высокой наемнической платы привлечь на свою сторону часть гуннских воинов.
Константинопольские правители учитывали возможность гуннского вторжения и принимали меры для повышения обороноспособности государства. В 413 г. были построены новые стены вокруг Константинополя («Феодосиевы стены»), воздвигнуты крепости на Дунае. В 30-е годы гуннская держава упрочивается, и в последующие два десятилетия ведет активную внешнюю политику. Осуществляя свои цели путем дипломатических переговоров или военных действий, она превратила Восточную Римскую империю в зависимое государство, обязанное платить гуннам дань. Около 430 г. гуннские племена объединились, и Ругила, ставший к этому времени, единоличным правителем гуннов, заключил с восточно-римским правительством договор. Империя обязалась выплачивать гуннам ежегодно 350 фунтов золота. Гунны обменивались с Империей посольствами. Около 433 г. гунны поселились в Паннонии в качестве федератов. В начале 30-х годов гунны предъявили в Константинополе свои претензии. Они угрожали войной, если им не будут возвращены перебежчики.
С 434 г., после смерти Ругилы, гуннов возглавили два его племянника Бледа и Аттила. В 435 г. был снова заключен договор между гуннами и восточно-римским государством на новых условиях. Римляне должны были теперь выплачивать вдвое большую дань — 700 фунтов золота в год, не принимать перебежчиков из гуннских владений, возвращать римлян, бежавших из гуннского плена, или выплачивать за каждого из них по 8 солидов (римская золотая монета).
Аттила получил звание magister militum (военачальника). Константинополь согласился с требованием не заключать союза с тем народом, против которого гунны ведут войну. Кроме того, римское правительство обязалось заботиться о создании благоприятных условий для римско-гуннской торговли на границе. Но в 441 г. Аттила и Бледа, обвинив римское правительство в том, что оно не соблюдало договор, начали военные действия против Восточной Римской империи. Гунны захватили Сирмий и Марг, Наисс, Филиппополь и подошли к Константинополю. Феодосий II вынужден в 443 г. пойти на новый договор с гуннами на еще более тяжелых для римлян условиях. Восточно-римское правительство обязалось выплатить гуннам задолженность за прошлые годы (она была определена в 6 тыс. фунтов золота) и вносить ежегодно 2100 фунтов золота — почти втрое больше суммы, установленной предыдущим договором. По-прежнему римляне были обязаны не принимать перебежчиков, а бежавших из гуннских владений римских военнопленных римские власти должны были возвращать или вносить уже по 12 солидов за человека.
Таким образом, требования гуннов в отношении даней неуклонно возрастали. Но подобные размеры дани не были чем-то исключительным для того времени. Западно-римское правительство в 408 г. согласилось, например, выплатить Алариху 4 тыс. фунтов золота. В начале V в. крупное имение приносило доход, согласно Олимпиодору, 4 тыс. фунтов золота в год, не считая продуктов, второстепенное имение — 1,5 тыс. фунтов.
В 445 г. Аттила, устранив Бледу, стал единоличным правителем гуннской державы. В 447 г. он возобновил наступление на Восточную Римскую империю. Гунны вторглись в Нижнюю Скифию, Мезию, нанесли поражение имперским войскам в Дакии, захватили сотню городов, опустошили Балканский полуостров, и снова создали угрозу столице. В 448 г. был заключен мир. Аттила потребовал от имперского правительства, чтобы римляне освободили правый берег Дуная от Сингудуна (ныне Белград) до Систова. Гунны требовали также перенести ярмарки с Дуная вглубь гуннских владений — в Наисс.
Таким образом, вся Дакия Прибрежная и некоторые другие области к югу от Дуная отходили к гуннам; Дунай переставал быть границей Империи. Аттила по-прежнему требовал от римского правительства не принимать на свою территорию беглых из гуннских владений. К этим «беглым», очевидно, относились в первую очередь те гунны, которые бежали из владений Аттилы и поступили на службу к римлянам. После прихода Марциана (450—457) к власти в Восточной Римской империи наступил новый этап в римско-гуннских отношениях. Император отказался платить дань гуннам. Аттила, уже сосредоточивший силы для борьбы против Запада, не мог сразу же достаточно эффективно реагировать на этот шаг Марциана. Небольшие силы гуннов, вторгшиеся на Балканский полуостров в 451 г., после того как Аттила начал свой поход на Запад, были отбиты восточно-римскими войсками.
Если германские племена, захватывая римские территории, стремились на них обжиться, обустроиться, установить деловые взаимоотношения с местным населением, завести хозяйство и т. п., и, в конечном счете, создавали свои государства, то гунны к середине V в. практически перестали заниматься производительным трудом, (разве что скотоводством, так как нуждались в конном войске) и представляли собой «паразитическое сообщество мародеров». Приск писал: «Они, не занимаясь земледелием, подобно волкам нападают и расхищают их пищу, так что они (т.е. готы) состоя в положении рабов, трудятся для доставления им продовольствия». Так что гунны жили преимущественно за счет эксплуатации покоренного населения. Земледелие в хозяйстве гуннов по-прежнему занимало весьма незначительное место. Правда, в деревнях, находившихся во владениях гуннов, выращивали просо и ячмень, но это относилось это к деревням с местным населением. Лен, из которого гунны изготовляли свою одежду, они получали от податного населения.
В поселении, являвшемся резиденцией Аттилы, имелись дома постоянного типа, что обнаруживало тенденцию к переходу от кочевничества к оседлости. Но жилища основной массы гуннов напоминали по своей форме юрты, хотя и были уже деревянными. Гунны не носили металлических доспехов. Их войско состояло из легковооруженной конницы. Свои железные мечи они могли получать путем торговли или в качестве военной добычи во время завоевательных походов. Нападая на города, гунны применяли осадные машины. Довольно значительную роль в общественной жизни гуннов играла торговля. Об этом свидетельствуют настойчивые требования гуннов во время переговоров с восточно-римскими властями о создании благоприятных условий для торговли на границе. Рынки в пограничных селениях, очевидно, функционировали один раз в год. Римляне торговали шелком, вином, предметами роскоши, оружием. Гунны продавали лошадей и рабов. Пленные, захваченные гуннами, обращались в рабство. Рабство у гуннов, видимо, носило патриархальный характер. В отдельных случаях рабы могли добиться свободы.
В гуннских владениях широко циркулировали восточно-римские монеты. Золото, получаемое в составе дани или в качестве военной добычи, в значительной мере использовалось для украшений, хотя дань обеспечивала гуннов и финансовыми ресурсами, необходимыми для внешней торговли. В структуре гуннского общества к середине V в. также произошли некоторые изменения по сравнению с 70-ми годами IV в. Существовал особый высший слой «свободных», которые не представляли собой родовую знать, а состояли из приближенных Аттилы. Они сопровождали своего вождя на войну, управляли отдельными территориями, выполняли дипломатические миссии. Им предоставлялось право первыми после Аттилы получать свою часть военной добычи.
Аттила являлся самодержавным правителем, который единолично принимал решения, назначая в некоторых случаях правителей для покоренных племен. Он сам творил суд, принимал посольства от других народов. В числе приближенных Аттилы имелись секретари (которых ему предоставляли римляне). При дворе находились, очевидно, канцелярия и архив, в котором хранились договоры с иноземными государствами. При дворе Аттилы пользовались готским языком наряду с гуннским, что говорит о тесных отношениях гуннов с готами. Следует помнить, что власть гуннской державы распространялась на обширные территории восточной и центральной Европы, населенные многочисленными племенами. Нужды управления огромной территорией невозможно было удовлетворить лишь с помощью органов родоплеменного строя. Необходимость организации власти над покоренным населением форсировала, как это характерно и для других кочевнических держав, создание централизованной власти, элементов государственного устройства. Некоторые из институтов управления могли быть заимствованы у соседних народов, в частности у римлян. Но все это не означало еще создания собственно государства.
Гуннская «держава» по самой своей природе была нестабильна. Очень многие подданные гуннов стали таковыми не по своей воле и пользовались любой возможностью ускользнуть, при каждом удобном случае уходя под защиту римлян.
Многочисленные покоренные племена, очевидно, управлялись по-прежнему органами родоплеменного строя, и их отношение к гуннским властям выражалось лишь в уплате дани и выделении контингентов войск, когда Аттила предпринимал свои походы.
Отсутствие специфического экономического базиса, который обусловливал в иных исторических условиях возникновение подлинного государства, вело к тому, что держава гуннов оставалась временным непрочным образованием.
Оказавшись с конца IV в. существенным фактором политической истории Восточной Римской империи, гунны играли значительно меньшую роль в жизни Западной империи. Постепенно растущая обособленность обеих частей империи друг от друга сказалась и на их политике по отношению к гуннам. Каждое из двух римских государств определяло свои отношения к кочевникам по-своему, не добиваясь солидарных действий. Первый период (с 80-х годов IV в. до конца 40-х годов V в.) характеризуется главным образом мирными отношениями между кочевниками и Западной империей и службой гуннов в качестве вспомогательных войск римского государства. Феодосий I использовал гуннские войска. В 406 г. к их помощи прибегнул Стилихон. В дальнейшем западно-римское правительство вело переговоры с гуннами и скрепляло соглашения с ними предоставлением заложников. В 30-40-х годах гунны прямо или косвенно участвуют в усобицах и внутренней борьбе, происходящей в Западной империи. При этом они либо непосредственно служат Империи в качестве наемников, либо действуют самостоятельно, но в соответствии с планами равеннского правительства, которому не приходилось покупать мир с гуннами на таких унизительных условиях, как это вынуждены были делать константинопольские правители.
Отношения Западной империи с гуннами не были, однако, такими, как с германскими федератами. Равеннское правительство по существу использовало гуннов как наемников. Когда они селились на римской территории по договору с Западной империей, это означало фактически уступку им данной области. Римское правительство даже формально не сохраняло своих прав на эту территорию, а местное население оказывалось полностью под властью гуннов. Взгляд римского общества на гуннов с времен Аммиана Марцеллина, считавшего гуннское племя самым диким на земле, изменился. Правда, церковная традиция, как и раньше, представляла гуннов и их вождя Аттилу врагами христианского мира и разрушителями мирового порядка. Но уже для Приска Аттила — крупный государственный деятель, совершающий великие деяния
В конце 40-х годов наступил новый этап в истории отношений Западной Римской империи с гуннами. Аттила принял в переговорах с равеннским правительством тон, который ранее он допускал лишь по отношению к Константинополю. Римским правящим кругам стало ясно, что Аттила готовится к походу на Запад. Подготовка Аттилы к войне против Запада обнаруживает его стремление найти такой повод к военным действиям, который показал бы, что право на его стороне. С этой целью Аттила использовал обращение к нему за помощью в 450 г. сестры Валентиниана III Гонории. Он потребовал согласия равеннского правительства на его брак с Гонорией и уступки ему в качестве приданого половины территории Западной империи, куда должна была войти Галлия.
В начале 451 г. Аттила с большим войском выступил из Паннонии. Помимо гуннов в походе участвовали подвластные Аттиле племена — гепиды, ругии, герулы, остготы, скиры, часть рейнских франков, возможно и тюринги. Аттила захватил и частично разрушил Мец и приблизился к Орлеану. Аэцию удалось с помощью Авита склонить вестготского короля Теодериха к активным действиям против гуннов. Орлеан был спасен римско-готскими войсками, пришедшими на выручку городу. В войске Аэция ко времени решающего сражения находились также франки (салические и часть рейнских), бургунды, саксы (из поселений на Луаре), армориканцы и аланы.
В битве на Каталаунских полях Аттила потерпел поражение и отступил, потеряв значительную часть добычи, но не утратив способность продолжать войну. В 452 г. он, направив небольшой отряд против Восточной империи, с основными силами повел наступление на Италию. Гуннские войска захватили и разрушили Аквилию и ряд других городов Северной Италии, взяли Милан и Тичино. Аэций не располагал армией, способной остановить гуннов. Он советовал Валентиниану III оставить Италию. Но ситуация в Италии оказалась опасной для самих гуннов, так как страна страдала от голода и началась эпидемия. Это облегчило римскому посольству во главе с папой Львом I ведение переговоров с гуннами. Вождь гуннов согласился оставить Италию.
В 453 г. Аттила умер. Его многочисленные сыновья стали делить между собой подчиненные гуннам племена. Восстание среди этих племен привело в 455 г. к поражению гуннов. Затем гуннское войско было разбито остготами. Через 17 лет после смерти Атиллы гуннская держава распалась. Большая часть гуннов ушла в Причерноморье, некоторые их соплеменники остались севернее нижнего Дуная и оказались под властью Восточной Римской империи.
Отряды гуннов находились в 457 г. на римской службе, в войсках императора Майориана. Во время своего почти векового пребывания в Европе гунны оказали существенное воздействие на судьбы Римской империи. Если не касаться косвенных форм гуннского влияния на историю Римского государства, давления на германские племена, заставившего последние передвинуться на римскую территорию, то непосредственное воздействие гуннов на Империю было двояким. Гунны, как и германские варвары, использовались в качестве вспомогательных войск римского государства. Подобно германцам, они порой опустошали римскую территорию, истребляли и порабощали местное население, захватывали военную добычу. Набеги гуннов на римскую территорию носили особенно разрушительный и хищнический характер.
Но основное отличие гуннской экспансии в Западной Европе заключалось в том, что, оставаясь преимущественно кочевниками-скотоводами, гунны не включались в ту производственную деятельность, которая была основой хозяйства на завоевываемых ими в Европе территориях — в земледельческие занятия. Это предопределяло неспособность к интеграции варваров-гуннов и коренного населения.
Взаимодействие между римским и гуннским обществами не носило конструктивного характера: оно ускоряло процесс истощения материальных ресурсов и сокращения населения Римской империи, и в то же время не вело к таким изменениям в характере экономического и социального строя варваров, которые сделали бы возможным синтез римских и гуннских общественных отношений. 
Знаменательно, что, несмотря на довольно тесные контакты с местным населением, наличие в гуннских владениях значительных масс римского населения и германцев, являвшихся уже христианами, среди самих гуннов христианские миссионеры успеха не имели.
Вообще в распространении христианства среди варваров в 3-4 веке основную роль играл не ток христианства, а турбулент «имперскости». Римская церковь времен Константина и Феодосия миссионерством не занималась. Христианство попадало за пределы империи либо с пленными, либо благодаря купцам, либо благодаря тем варварам, которые служили в римских войсках.

Что за всем этим стояло с метаисторической точки зрения? Все токи и энергии, связанные с христианством, к V веку значительно усилились. Шло активное формирование Христианской метакультуры. Естественно, происходило и усиление Пранического потока, который все это оживотворял. Но одновременно усиливалась и другая его составляющая – разрушительная. Она, с одной стороны, способствовала постепенному разрушению эгрегора Западной Римской империи, с другой – очень хорошо усваивалась гуннами, по самой своей природе к ней предрасположенными. Они объединялись в племена по принципу 17-й Зоны – кровного родства.
Атилла по своей природе был вождь-терминатор. Через него шли не только мощнейшие энергии 17-й Зоны, но и программы уничтожения. Вокруг него образовывалась как бы засасывающая энергетическая воронка, втягивающая в сферу его притяжения все, что находилось поблизости. Существуют свидетельства современников, что он у многих вызывал не только страх, но и поклонение. Поэтому он сумел приобрести власть над гуннами, объединив разрозненные племена для единой цели – завоеваний и грабежа. Другие народы, попадавшие в сферу его влияния, не могли гармонично вписываться в эти энергии – их эгрегоры были основаны на других принципах, поэтому либо разрушались, либо попадали в рабство.
Выполнив свою метаисторическую задачу – способствовать окончательному распаду Римской империи и уничтожению ее Западной части, Атилла умер, как мы помним, от горлового кровотечения (независимо от того, чем оно выло вызвано). То есть как раз смерть по 17-й Зоне. А поскольку он был единственным объединяющим фактором гуннской «державы», после его смерти она и распалась, и гунны сошли с исторической арены, полностью растворившись в других народах.
Такая роль Атиллы вполне осознавалась и его современниками – «Бич Божий», то есть разрушитель-уничтожитель, но действующий по Божьей воле! Лев Гумилев, очень глубоко изучивший историю этого народа, определяет «державу» гуннов как антисистему – то есть систему, предназначенную быть разрушителем (Лев Гумилев «История народа хунну»).
Западная Римская империя фактически больше не существовала.
Теперь мы можем, наконец, перейти к теме Христианства. Но сначала несколько слов о судьбах Восточной Римской империи.
Византия, или Восточная Римская империя, просуществовала более тысячи лет: с 330-го по 1453 год н. э. В этот период ее нередко называли главной силой своего времени. Она сыграла наиважнейшую роль в формировании европейской культуры. Византия стала первым из великих государств, принявшим Христианство в качестве государственной религии, и первым, кто начал жить и управлять в соответствии с Христианским учением. Таким образом, даже, несмотря на то, что византийцы зачастую вели себя жестоко, властно и вероломно как в частной, так и в общественной жизни, принципы Христианства, тем не менее, оставались для них очень важными. Уважение, с которым они относились к заповедям, на которых построено Христианство, передавалось от поколения к поколению, сформировав основу большей части христианской цивилизации Европы. 
Очень конспективно рассмотрим историю Византии нескольких последующих веков – именно тогда происходили принципиально важные события в становлении христианского вероучения и формирования Христианской метакультуры. В середине VI в. Восточная (или Византийская) империя сделала гран­диозное усилие восстановить былую римскую державу. Император Юстиниан (527—565 гг.) начал большие войны на Западе. Его полководцам Велизарию и Нарзесу удалось отобрать у вандалов Северную Африку, отвоевать у готов Италию и юго-восточную часть Испании. Византия выступила также с претензией на культурное наследство античного мира. При Юстиниане была проведена огромная работа по объединению и систематизации римского права, результатом которой явился знаменитый Corpus iuris civilis («Свод гражданского права»). Грандиозный храм св. Софии, построенный в Константинополе, должен был свидетельствовать о мощи империи и благочестии императора.
Однако эти успехи, достигнутые ценой колоссальной затраты сил, были довольно сомнительны. От персов приходилось откупаться ежегодной да­нью. Северная граница едва держалась под напором славян, во множестве проникавших на Балканский полуостров. В самом Константинополе в 532 г. вспыхнуло страшное народное восстание, продолжавшееся 6 дней и чуть не стоившее Юстиниану трона. Восставшие в конце концов были оттеснены на ипподром, где правительственные войска перебили около 40 тыс. человек.
Уже в конце правления Юстиниана появились симптомы кризиса, вы­званного невероятным напряжением всех сил империи, а при его преем­никах наступила катастрофа: полное истощение казны, голодовки, восстания и потеря почти всех завоеваний Юстиниана. Мало того, в начале VII в. персы начали общее наступление на восточные границы империи. В ко­роткое время империя потеряла Египет, Сирию и Палестину, а передовые отряды персов дошли до самого Босфора. В это же самое время славяне и авары осаждали Константинополь.
Правда, императору Ираклию (610—641 гг.) удалось разбить персов и вернуть потерянные восточные провинции, но лишь на очень короткий срок. В то самое время как Ираклий победоносно воевал с персами, в Аравии происходило объединение арабских племен под знаменем новой религии — ислама. В 30-х гг. VII в. начались первые нападения арабов на Палестину и Сирию, а к 650 г. Палестина, Сирия, Месопотамия, часть Малой Азии, Египет и часть Северной Африки уже находились под властью арабов. В следующие десятилетия арабы начали строить флот, захватили острова Кипр, Родос и, пройдя Эгейское море, начали осаждать Константинополь. Нападение на столицу удалось отбить, но своих ази­атских и африканских владений Византии никогда больше не удалось вернуть. Таким образом, к VIII в. Восточная империя оказалась ограниченной Балканским полуостровом, частью Малой Азии и островами Эгейского моря.

Напомню, началось все с того, что в 324 году Константин перевел свою резиденцию и центральные власти в маленький городок Византий, располагавшийся на треугольном мысу у северной оконечности Мраморного моря, в точке, где от Азии до Европы рукой подать. Понимал ли сам император, не говоря уж об его окружении, какими многочисленными географическими плюсами наделено это место и какую замечательную гавань можно сделать из залива, омывающего северную сторону «треугольника»? Византийцы нашли ему удачное название — Золотой Рог, и оно оправдало себя, когда купцы из разных стран стали приезжать сюда, быстро превратив его в богатейший порт мира. Византийцы могли поддерживать связь с западным миром посредством сети дорог, уходящих на континент, а уплывая на север по Босфору, добираться также и до многочисленных портов на берегах Черного моря. А далее через территорию современной России путь купцов лежал в Скандинавские страны, с одной стороны, и в Центральную Азию, Индию и Китай — с другой. Более того, повернув на юг, в Эгейское море, они выходили в Дарданеллы, откуда попадали в Средиземное море. То есть купцы, всего лишь преодолев небольшое Мраморное море, могли доехать до Малой Азии, а оттуда — до любой точки региона, ныне называемого Ближний и Средний Восток.
Однако в то время город предстал перед Константином слишком маленьким для столицы. В 324 году он наметил новые границы для городских стен и повелел выстроить дворец, необходимые административные здания, форум и церковь, которую посвятил Софии, Святой (Божественной) Мудрости. Работы были завершены через шесть лет, и в 330 году н. э. Константин объявил город столицей.
Чтобы обеспечить выбранной им столице статус главного города империи не только номинально, но и фактически, Константин изменил всю структуру Римской империи и разработал новую систему управления, заменив привычного чиновника на человека нового типа. Он переименовал город в Константинополь, «город Константина», но его часто называли «новый Рим».
При этом стоит заметить, что страны, которую ее жители называли бы Византия, никогда не было; слово «византийцы» никогда не было самоназванием жителей какого бы то ни было государства. Слово «византийцы» иногда использовалось для обозначения жителей Константинополя — по названию древнего города Византий. Назывались они так только в текстах, написанных на условном литературном языке, стилизованном под древнегреческий, на котором уже давно никто не говорил. Других византийцев никто не знал, да и эти существовали лишь в текстах, доступных узкому кругу образованной элиты, писавшей на этом архаизированном греческом языке и понимавшей его.

Самоназванием Восточной Римской империи, начиная с III–IV веков (и после захвата Константинополя турками в 1453 году) было несколько устойчивых и всем понятных оборотов и слов: государство ромеев, или римлян, Романи?я , Ромаи?да.

Сами жители называли себя ромеями — римлянами, ими правил римский император — василевс, а их столицей был Новый Рим — именно так обычно назывался основанный Константином город. Византией это государство стало называться только в XV века в трудах европейских историков.

Было достаточно причин называть Константинополь «Новым Римом», поскольку фактически весь правящий класс, включавший в себя, как и ранее, двор и правительство, составляли римляне; хотя изначально город населяли греки, потомки тех, кто основал город, латынь оставалась государственным языком до V века, когда империя разделилась на восточную и западную части. Тогда примерно за одно столетие греческий язык заменил латынь в качестве официального языка.

Тем не менее, когда римляне смешались с местными греками, когда их язык был забыт всеми, кроме особенно рьяных ученых, а их одежда превратилась в нечто полностью национальное, в искусстве римские тоги остались навсегда. Независимо от времени, в котором были созданы, и на прекрасных миниатюрах в византийских списках Евангелия и других священных книг, и на религиозных росписях и мозаиках евангелисты и святые одеты в объемные драпирующие облачения, происходящие от одеяния классических времен.

Для византийцев, которые сами называли себя ромеями-римлянами, история великой империи никогда не кончалась. Сама эта мысль показалась бы им абсурдной. Ромул и Рем, Нума, Август Октавиан, Константин I, Юстиниан, Фока, Михаил Великий Комнин — все они одинаковым образом с незапамятных времен стояли во главе римского народа.

До падения Константинополя (и даже после него) византийцы считали себя жителями Римской империи. Социальные институты, законы, государственность — все это сохранялось в Византии со времен первых римских императоров. Принятие христианства почти не повлияло на юридическое, экономическое и административное устройство Римской империи. Если истоки христианской церкви византийцы видели в Ветхом Завете, то начало собственной политической истории относили, как и древние римляне, к троянцу Энею — герою основополагающей для римской идентичности поэмы Вергилия.

Общественный порядок Римской империи и чувство принадлежности к великой римской отчизне (patria) сочетались в византийском мире с греческой наукой и письменной культурой: византийцы считали классическую древнегреческую литературу своей. В то же время на уровне идеологии византийская культура часто противопоставляла себя классической античности. Христианские апологеты заметили, что вся греческая древность — поэзия, театр, спорт, скульптура — пронизана религиозными культами языческих божеств. Эллинские ценности (материальная и физическая красота, стремление к удовольствию, челове­ческие слава и почести, военные и атлетические победы, эротизм, рацио­нальное философское мышление) осуждались как недостойные христиан. Василий Великий в знаменитой беседе «К юношам о том, как пользоваться языческими сочинениями» видит главную опасность для христианской молодежи в привлекательном образе жизни, который предлагается читателю в эллинских сочинениях. Он советует отбирать в них для себя только истории, полезные в нравственном отношении. Парадокс в том, что Василий, как и многие другие Отцы Церкви, сам получил прекрасное эллинское образование и писал свои сочинения классическим литературным стилем, пользуясь приемами античного риторического искусства и языком, который к его времени уже вышел из употребления и звучал как архаичный.

На практике идеологическая несовместимость с эллинством не мешала византийцам бережно относиться к античному культурному наследию. Древние тексты не уничтожались, а копировались, при этом переписчики старались соблюдать точность, разве что могли в редких случаях выкинуть слишком откровенный эротический пассаж. Эллинская литература продолжала быть основой школьной программы в Византии. Образованный человек должен был читать и знать эпос Гомера, трагедии Еврипида, речи Демос­фена и использовать эллинский культурный код в собственных сочинениях, например, называть арабов персами, а Русь — Гипербореей. Многие элементы античной культуры в Византии сохранились, правда, изменившись до неузнаваемости и обретя новое религиозное содержание: например, риторика стала гомилетикой (наукой о церковной проповеди), философия — богословием, а античный любовный роман повлиял на агиографические жанры.

Хотя за жизнь Константина в Константинополе было воздвигнуто немало зданий, город оставался относительно небольшим и не мог соперничать как по размеру, так и по красоте с такими древними и величественными городами, как Александрия или Антиохия; тем более не мог он сравниться с Римом или даже Афинами. Однако через сто лет после его основания население Константинополя превышало население Рима. Но прошло еще около двухсот лет, прежде чем гений императора Юстиниана и его главного архитектора Антемия из Тралл позволили столице затмить все прочие города красотой, богатством, важностью и разнообразием достопримечательностей. Город стал не только крупным политическим и экономическим центром своего времени, но в первые несколько веков своего существования и важным религиозным центром, к которому обращал свои взоры весь христианский мир, подобно тому, как в наши дни католики смотрят в сторону Рима. Более того, Константинополь стал столицей, где собирались самые достойные произведения искусства. Именно оттуда распространялась мировая мода. Там роскошь изобиловала во всех проявлениях больше, чем где-либо еще в Европе. Во времена Юстиниана население города, вероятно, составляло около полумиллиона человек.
Восточная Римская империя была многонациональным государством, и все ее вольные люди, независимо от национальной и религиозной принадлежности, пользовались равными правами. Поэтому именно в Константинополе с самого начала греки и римляне объединились и создали новую христианскую культуру и новый образ жизни. Пристрастие римлян к порядку способствовало формированию основной структуры государства. Мысли и вкусы греков, часто испытывавшие влияние культур более восточных регионов, например Сирии, заняли главенствующую позицию по мере того, как жители Востока стекались в Константинополь, прельщаемые растущим благосостоянием города.
Однако не только это влекло людей в этот город. Христианская метакультура, опирающаяся на молодой, активный и полный жизненных сил византийский эгрегор, создавала мощный турбулент притяжения. Греков и азиатов в христианстве особенно привлекала его мистическая сторона. Они нередко участвовали в религиозных мистериях и диспутах. В основном под их влиянием византийцев охватило увлечение символизмом, что на протяжении всей их длинной истории выражалось не только в религиозных произведениях, но также и в искусстве и литературе.
Опять же в большой степени благодаря грекам интерес римлян к их стране был разожжен византийцами до размеров неувядаемой любви к классической греческой культуре. Византийцы разбирались в греческих мифах так же свободно, как греки-язычники прежних времен. В результате они использовали их как притчи и применяли к событиям современности при описании в литературе, сравнивая некоторую мысль или явление с каким-нибудь известным текстом или случаем или изображая их посредством какой-нибудь подходящей мифологической сцены. Однако эти греческие и азиатские нити были вплетены в довольно плотный холст, который соткали усердные, методичные и рациональные римляне. Каждое ответвление византийской власти, церковь, общественные организации и службы тщательно регламентировались и разграничивались.
Византия стала авторитарным, но не диктаторским государством, поскольку ее граждане были до известного предела свободны. Во время чрезвычайного положения в стране большинство из них с готовностью отказывалось от привычного образа жизни, чтобы выполнять предписания правительства. Византийцами, уставшие от многолетней нестабильности и ненадежности, которые сопровождали упадок Греции и Рима, легко соглашались с принципами, на которых строилась их конституция, и с правами и обязанностями, закрепленными за каждым классом общества.
Однако при всей жесткости конструкции люди обладали определенной свободой мысли и действий. В интеллектуальной сфере жизни Византия старательно восполняла пробелы прошлых веков. Если граждане были недовольны эдиктом или императором, они без колебаний заявляли об этом. Бунты и восстания были привычными событиями в Константинополе во все периоды его истории, и многие императоры, несмотря на их божественные права и безграничную власть, безжалостно свергались, нередко подвергались пыткам, а иногда приговаривались к смерти возмущенными гражданами.
На протяжении большей части своей истории византийцы воевали. Хотя по характеру они были далеко не воинственны, положение жителей империи обязывало их защищать обширные территории, унаследованные от Рима, и держаться за удаленные приграничные поселения в условиях усиливающейся там освободительной борьбы. В 572 году византийцы потеряли Испанию. Это было первым из ряда крупных поражений. Вскоре последовала потеря Италии. Иерусалим, святая святых, колыбель христианства, перешел к иноверцам-персам в 613 году, а в 626-м они двинулись на Константинополь. Но сама Богородица, по твердому убеждению византийцев, пришла на выручку своим истовым верующим и помогла им отразить натиск неприятеля. Далее наступил подъем ислама, и к 640 году вся Сирия, Палестина и Египет попали в руки арабов. Сам Константинополь тоже подвергся их атакам.
Но убедительная победа над арабами в 678 году, одержанная в значительной степени благодаря использованию «греческого огня» (горючая смесь, применявшаяся в военных целях), спасла не только столицу империи, но и большую часть Малой Азии.  
Это было временное достижение, поскольку с конца VII века византийцам пришлось сосредоточиться на усмирении захватнических амбиций соседей-славян. Сначала им пришлось признать независимость Болгарского государства, затем Руси и Сербии. Начиная с XI века Византия испытывала постоянную угрозу со стороны турок-сельджуков. Также подрывали ее могущество и Крестовые походы на западе, отнимая у нее столько сил, что, в конце концов, империя не смогла противостоять нашествию турок-османов. В 1453 году, когда Византия едва простиралась за пределы Константинополя, турки нанесли последний удар. Под прикрытием пушечного огня они разрушили стены города. Последний оплот Византии пал, когда большая часть населения погибла вместе с императором на укреплениях, которые они защищали, проявляя величайший героизм. По традиции турок покоренный город передавался на три дня солдатам-победителям для разграбления и разрушения. Многие греки из тех, кто пережил осаду, были убиты в это время. Некоторые спасшиеся потом согласились пойти на службу в турецкое казначейство или были назначены на посты правителей завоеванных провинций, например Армении. Эти люди снискали презрение прочих константинопольских христиан и получили от соотечественников прозвище «фанариоты». Турки заставили непокорных заплатить высокую цену за свое презрение, подвергнув самых активных из них гонениям и преследованию.
Византия унаследовала римскую традицию выборности императора. Римское понятие избираемого правителя, выступающего в роли главы государства или императора, настолько упрочилось в умах римлян, что в Византии титул императора сначала не воспринимался как передаваемый по наследству. Когда позволяли время и обстоятельства, считалось правильным, чтобы умирающий или престарелый император выбирал себе преемника. В случае внезапной смерти императора ближайшим членам его семьи давалось право избрать нового правителя, но если у усопшего не было близких родственников или, как это часто случалось, его свергали в ходе революции, преемника назначал сенат. Юстиниан (возможно, величайший из византийских императоров) взошел на трон именно так. Происхождению не придавалось особого значения. Принадлежность к классу была настолько не важна, что тот факт, что император Юстин I (518–527) родился в семье македонского крестьянина, не помешал ему занимать трон в течение девяти лет.
В первое время в Византии была большая путаница с точным титулом императора. Сначала он пользовался римским вариантом, называя себя «императором», «кесарем» или «августом». Тем не менее, к концу V века нарастающие зависть и ревность начали портить отношения между греками и латинянами Константинополя, и вскоре каждая сторона стала требовать, чтобы именно их национальная культура была выбрана в качестве государственной культуры Византии. Когда в 491 году император Зенон умер, не назвав преемника и тем самым переложив выбор на свою вдову, под ее окнами собралась огромная толпа. Одни кричали, чтобы она выбрала на этот пост грека, другие — римлянина. Ее решение соответствовало желанию первых. Она назначила императором посредственного, но опытного и надежного пожилого придворного по имени Анастасий (491–518). Однако только при императоре Ираклии (610–641), который принял греческий в качестве государственного языка Византийской империи, греческий титул «вазилевс» заменил латинские и остался единственным официальным названием императора. Приблизительно в то же время символ Юпитера — орел — был сделан гербом императоров. В XIV веке он стал двуглавым. Это изменение произошло после того, как император Германии решил использовать одноглавого орла на своем гербе. Тогда в Византии начали распространять идею, что двуглавый орел правителей Византии символизирует восточные и западные территории Римской империи. В таком виде этот герб перешел через браки к монархическим династиям Австрии и России.
Первые правители, последовавшие за Константином, были представлены собравшемуся сенату, армии и народу Константинополя таким же образом, как римские кесари. Как и кесари, они получали из рук видного представителя власти венец, который служил символом императорской власти. Тем не менее, к 475 году, когда на трон взошел Лев I, патриарх Константинопольский обрел такую значимость в государстве, что его влияние почти сравнялось с влиянием императора, и поэтому именно ему, а не мирянину, пусть даже и высокопоставленному, выпала честь возложить корону на голову Льва. Непосредственные преемники Льва решили, что их всегда будет короновать патриарх, из-за чего со времен Юстиниана церемония всегда проводилась в главной церкви столицы, величественном соборе Святой Софии. Первое здание, начатое Константином I, было разрушено во время восстания «Ника» в 532 году, но впоследствии перестроено Юстинианом с еще большей пышностью.
С течением лет коронации в Византии становились все роскошнее и величественнее. К X веку ритуал стал таким сложным, что император Константин VII Багрянородный (913–959) решил, что его сыну и наследнику будет проще, если он занесет все тонкости в книгу, которую начал писать. Называлась она «Книга церемоний». Описание коронации занимало несколько страниц, поскольку император полностью оговорил роль всех вельмож, сенаторов и членов фракций, их точное местоположение в процессии, одеяния, в которых им должно быть, и знаки своих должностей, которые они несут. Так, например, патрициям следовало являться в белых хламидах или плащах, обшитых золотом.
При входе в собор монарха встречал патриарх и помогал ему сменить одежду на ту, которую, по преданию, Константин Великий получил от ангелов; по этой причине ее заботливо хранили в соборе. Император использовал ее только для некоторых особенных случаев. Достигнув серебряных врат, он зажигал свечи, предназначенные только для него, и переходил к порфирной плите, вмонтированной в пол напротив царских врат иконостаса (стенка перед алтарем, сооруженная для размещения икон), для молитвы.
Только после этого император вместе с патриархом мог проникнуть за иконостас, чтобы вступить в алтарь. Такому порядку действий следовали всякий раз, когда император посещал религиозную церемонию в соборе. Считается, что его присутствие там требовалось около 30 раз в месяц. Патриарх всегда проводил следующую затем службу, а в случае коронации читал молитву над короной перед тем, как возложить ее на голову императора под шумное одобрение собравшихся верующих. Далее император переходил к трону, зачастую сделанному из золота, который находился в митаторионе. Когда он садился, все присутствующие в строго определенной последовательности клялись ему в верности, падая перед ним ниц.
К IX веку обычай короновать императора во время религиозной церемонии утвердился так прочно, что с тех пор соблюдался всеми прочими христианскими монархами. Однако в Византии также было необходимо, чтобы перед коронованием император подписал обет верности. С самого начала коронация императора патриархом считалась по всей Византии делом существенной важности, понимаемым как зрительное подтверждение веры в то, что Бог избрал императора своим посланником на земле. Таким образом, вскоре к императорам стали относиться как к почти святым людям. В искусстве их иногда изображали с нимбом. В дискуссиях и литературе их часто сравнивали с апостолами. Правителя даже временами называли «тринадцатым апостолом», а его резиденции — «священными дворцами». Полубожественная природа императора отражалась в том, как он использовал свою невероятно большую власть на троне. На деле у него было два трона, что помогало адаптировать языческий обычай «частично пустого трона» к христианским обрядам и вплести его в жизнь. Поэтому правая сторона такого трона предназначалась Христу. Чтобы подкрепить это визуально, на нее клали Евангелие. По воскресеньям и во время религиозных празднеств, когда левую сторону занимал император, ее оставляли пустой. В будни же император выступал в качестве посланника Бога на земле и садился на правую сторону; так же он поступал во время официальных мероприятий и аудиенций, даваемых послам.
Когда император появлялся на улицах города, толпа приветствовала его как посланника Бога. По ходу его движения хоры, собранные из городских политических гильдий и фракций, пели гимны в его честь. Перед императором несли свечи, факелы и кадила с фимиамом, как перед святыми иконами и прелатами во время религиозных процессий. Даже неумелые и плохие правители, которых в Византии было предостаточно, считались возведенными на трон самим Господом, который избрал их на столь высокий пост во испытание верующим.
Римское понятие избираемого правителя, выступающего в роли главы государства или императора, настолько упрочилось в умах римлян, что в Византии титул императора сначала не воспринимался как передаваемый по наследству. Когда позволяли время и обстоятельства, считалось правильным, чтобы умирающий или престарелый император выбирал себе преемника. В случае внезапной смерти императора ближайшим членам его семьи давалось право избрать нового правителя, но если у усопшего не было близких родственников или, как это часто случалось, его свергали в ходе революции, преемника назначал сенат. Юстиниан (возможно, величайший из византийских императоров) взошел на трон именно так. Происхождению не придавалось особого значения. Принадлежность к классу была настолько не важна, что тот факт, что император Юстин I (518–527) родился в семье македонского крестьянина, не помешал ему занимать трон в течение девяти лет.
К VII веку вошло в традицию, чтобы император выбирал своим преемником одного из сыновей, не обязательно старшего. Таким образом, пост монарха постепенно начал восприниматься как передающийся по наследству. Никогда у власти не было более одного правителя с максимум двумя соправителями. Император неизменно оставался высшей властью во всей империи. Его долгом было наблюдать за происходящим в государстве и отвечать за все. Жизненная концепция византийцев зиждилась на вере в одну религию, одного Бога, один источник закона и одно правительство, то есть в одного императора.

Медитация 6-й Мастер:
Преамбула к медитации:
Прошлый раз мы очень хорошо прошли энергетические ниши 4-го Мастера по «новому маршруту». Сегодня я предлагаю сделать это же при медитации на 6-го Мастера. Прошлый раз, в числе прочего, удалось провести «кванты времени» нового качества и новый материал, к которому их необходимо было «привязать». 6-й Мастер, а конкретнее, 18-я Зона, также имеет дело с проблемами Времени. В прошлом, при организации определенных последовательностей событий, связанных с реализацией масштабных кармический сценариев, многие временные параметры приходилось, так сказать, «выставлять вручную». И некоторые такого рода временные метки сохраняются до сих пор, часто мешая разворачиваться новому, современному сценарию.
Для нас на данный момент особую важность представляет сценарий Этереоцефала, в котором необходимо в некоторых местах, так сказать, «поменять время» со «старого» на «текущее». Потому во время медитации старайтесь идти по тому маршруту, который будут указывать токи, и, главное, никакой самодеятельности, никакой «ручной работы», никаких образов и представлений.

ТЛПЛ РОН
СООК АРР
ЭРИС СС
КИНЬ УНИТ
ЦЕРС КРОН