Лекция 35.
Формирование христианской церкви, эгрегора и метакультуры, VI век) - продолжение

Даниил Андреев:

«семя идеи, брошенное в почву различных культурных сред, дает различные побеги»

 
Время Юстиниана I — второй, после Константина Великого этап формирования христианской империи на Востоке и начало в собственном смысле периода византийского. Помимо обширных завоеваний империя мыслила себя монолитно христианским государством. А христианский император — уже не епископом только внешних дел церкви, как это сознавал Константин Великий, но и внутренних. 
 Именно Юстиниан формулировал в своем законодательстве знаменитую с тех пор византийскую теорию симфонии двух властей. 6-я новелла Юстинианова гражданского кодекса (Codex Juris Canonici) звучит так: «Величайшие дары Божии, данные людям высшим человеколюбием,— это священство и царство. Первое служит делам божеским, второе заботится о делах человеческих. Оба происходят от одного источника и украшают человеческую жизнь. Поэтому цари более всего пекутся о благочестии духовенства, которое со своей стороны постоянно молится за них Богу. Когда священство бесспорно, а царство пользуется лишь законной властью, между ними будет доброе согласие».
 Свою узаконенную власть в церкви сам Юстиниан понимал очень широко. Он назначал всех патриархов. За папой римским была оставлена форма выборов. И Юстиниан мыслил их всех своими органами по управлению церковью. Характернее всего для Юстиниана его система управления богословской мыслью церкви. А именно — декретирование в области богословия и проведение в жизнь таких декретов путем сбора подписей патриархов поодиночке. Это — упразднение нормальной соборности.
В области церковной дисциплины и управления законодательная деятельность Юстиниана опередила законодательство церковное. Из разрозненных соборных постановлений еще не составилось одного церковного кодекса. Юстиниан в своем «Кодексе» и в «Новеллах» синтезировал церковные узаконения и обычаи. Например, 123-я новелла является сводкой всех узаконении об епископах и клириках, 133-я — о монашестве и т. д. Эти законодательные сводки практически были восприняты церковью как законы церковные. Они положили начало церковному «Номоканону», или «Кормчей».
Ради выполнения на деле программы монолитной христианской империи Юстиниан, оставляя в стороне монофизитство, ультимативно обрушился на всех других еретиков и еще на оставшихся язычников.
«Мы,— писал Юстиниан в 6-й новелле,— озабочиваемся и о хранении православной веры, и о благоустроении священства, чем надеемся получить великие блага от Бога и соблюсти твердый порядок в государстве».
«Как скоро воцарился Юстиниан,— говорит позднейший хронограф,— он воздвиг великое гонение на эллинов и еретиков... и постановил, что только вера православных христиан признается государственной, и все церкви еретиков отдал православным». «Те, которые еще не крещены,— декретировал Юстиниан,— да идут с детьми и женами и со всеми домочадцами во святые церкви. Они немедленно должны крестить своих малолетних детей. А взрослые должны заранее поучаться писаниям, согласно с церковными правилами. Если они не будут креститься, ссылаясь на военную службу, или должность, или дела имущественные, и своих детей, жен, слуг и всех при них находящихся оставят в заблуждении и, таким образом, окажутся небрежными в этом деле, то описывать их имение и изгонять их из государства».
Язычество еще держалось в Сирии: в Баальбеке культ Зевса (Юпитера) насажден был еще Александром Македонским. В Египте был культ Амона-Ра. В Нубии — культ Изиды. Ближе к столичным центрам, около Смирны и Ефеса, еще совершались открыто языческие богослужения. 
Юстиниан закрыл языческие храмы, везде обращая их в христианские церкви. Он объявил своего рода миссионерские крестовые походы против язычников. Пользуясь этим призывом, глава несториан в Малой Азии Иоанн, епископ Ефесский, убедил креститься до 100 тысяч местного населения, еще не покоренного христианской мистикой. Конечно, успех этот в значительной степени объясняется «террористическими» по существу приказами Юстиниана, ради тотальной ликвидации всякого иноверия. Манихейство было распространено в высших кругах общества. И, однако, изобличенные в этом приговаривались к смертной казни — к утоплению в море или сжиганию на костре, Монтанисты еще продолжали существовать. Не дожидаясь правительственных казней, они в эсхатологическом экстазе сжигали себя сами.
Иудеев терпели, но они подверглись сильному давлению. Им было запрещено употреблять еврейский текст Библии, а тем более Мишну и весь Талмуд. Предписано было Библию содержать только в греческом тексте и в буквальном переводе Аквилы. Но иудеев спасало их всемирное рассеяние. Иудеи бунтовали и в Палестине, и в Александрии. Но самые упорные убегали в другие страны. 
 Горшей оказалась судьба самарян. Они продолжали жить на одной своей старой территории около Неаполиса (теперь Наблус), где когда-то была Самария. Войска Юстиниана усмиряли и избивали самарян безжалостно. Историк Прокопий говорит, что истреблено было до 100 тысяч самарян. 
Заметим, что его отношение к церковным иерархам было, по меньшей мере, своевольным, а это своеволие было тем более беззаконным, что он сам не имел твердой позиции. Он то шел на уступки монофизитам (им покровительствовала Феодора), то пытался поддерживать компромиссные решения по отношению к другим «ересям».
Юстиниан искренне считал своим долгом водворять в церкви единство, однако все его усилия оказались бесплодными. На Востоке никто, как бы он ни был раздражен несогласием с мнением императора, не подвергал сомнению само право императора выносить подобные постановления, если они потом утверждаются Вселенским собором. Даже на Западе самовластное отношение императора к папам вызывало незначительное сопротивление, либо по причине незначительности самих пап, либо потому, что императорская армия находилась в Италии. Когда же иссякла реальная сила империи, Запад вернулся к идее разделения властей. Идея Священной империи не могла дольше существовать, если исчезла сильная императорская власть. Блаженный Августин к тому времени уже поведал Западу, что Глад Божий имеет иные основания. На Востоке же не столько подходы Юстиниана вызывали отрицательную реакцию, сколько их безрезультатность. Еще до его смерти упрочились отделившиеся церкви, для которых он не был наместником Бога.
Определение:
Цезарепапизм – такое соотношение церкви и государства, при котором церковные интересы подчиняются интересам государственным, верховная государственная власть превращается в центр религии, царю принадлежит абсолютная светская власть и жреческие функции, он становится наместником Бога на земле. Папоцезаризм – когда высшая церковная власть подчиняет гражданскую и вся полнота власти принадлежит церковному первоиерарху.

В организационной структуре Церкви высшим законодательным органом был Собор – собрание членов церкви для решения вопросов кафолической природы.
Собрание церкви предполагает участие всех ее членов. Напомню, что церковью в первые века называлась община христиан конкретного города (экклесия). На таких собраниях также происходило избрание людей на служение и обсуждались вопросы внутриобщинной жизни. Иногда обсуждаемые вопросы касались не только одной общины, но всех церквей. Такие вопросы уже можно было назвать кафолическими, а само собрание – собором.
Первые Соборы собирались еще при апостолах.
Иерусалимское собрание апостолов было церковным собранием Иерусалимской церкви. Тогда было принято постановление о необязательности обрезания как предварительной ступени к принятию христианства. Но кафолические вопросы мало разрешить в одной общине, необходимо чтобы общины в других городах засвидетельствовали о церковности найденных решений, т.е. о том, что они не противоречат Духу Святому. Если другая община принимает эти решения, то это является свидетельством кафоличности первой общины. Если же другая община не принимает, то тогда либо она, либо первая община не является кафоличной церковью. Как нам известно из книги Деяний, Антиохийская церковь с радостью приняла полученные известия от Иерусалимской церкви.
Кафоличность не может быть достигнута в полной мере церковью на земле (это будет только в будущем Божьем Царстве). Но в истории всегда есть самая авторитетная община – первенствующая в Любви, в которой кафоличность выражена наиболее ярко. В первых веках такими общинами являлись Иерусалимская, а затем Римская. Именно к ним обращаются другие общины (церкви) для того, чтобы либо передать на рассмотрение волнующие их вопросы, либо получить подтверждение кафоличности своих решений.
Термин «кафолическая церковь» впервые произнес св. Игнатий Богоносец (ученик Иоанна Богослова). Игнатию так же как апостолу Павлу было чуждо понимание общины как части Вселенской церкви, для него каждая община – это Церковь во всей ее полноте и целостности: «Там где возносится Евхаристия, там Христос и кафолическая Церковь». Но Игнатий лично ввел еще один признак кафоличности церкви – это присутствие епископа на Евхаристии. Здесь впервые внутренний признак кафоличности – присутствие Христа в общине – дополняется внешним признаком – наличие епископа. Отныне предстоятелем на Евхаристии мог быть только епископ, либо его представитель, а не любой харизматичный пророк. Игнатий еще сохраняет единство епископа и общины, для него епископ не может быть без общины, как и община без епископа. С этого времени происходит снижение активности церковного собрания в решениях вопросов местного значения, так как «если раньше община была призвана свидетельствовать об истинности откровения, то теперь о том, что решения епископа соответствуют слову Божию». В кафолических вопросах роль собрания пока еще не умаляется.
Утверждение, что только та община, которая возглавляется епископом, является кафолической церковью, приводит к тому, что избрание или отстранение епископа уже не является внутренним делом общины, но требует согласия (рецепции) других общин. Т.е. вопрос избрания или отстранения епископа из местного становится кафолическим, а само собрание – собором. Для повышения статуса (уровня кафоличности) собора на него приглашаются авторитетные члены других общин, чаще всего епископы. Приглашенные как бы обеспечивают собор гарантией, что его решения для их общин являются кафолическими. Соборы с обязательным приглашением епископов других общин можно назвать  второй формой собора. Такая форма утвердилась, начиная с середины II века, и просуществовала весь III век.
В середине III века, благодаря учению Киприана – епископа Карфагена, понятие кафоличности переносится с отдельной церкви на всю совокупность этих церквей. Община понимается как часть вселенской церкви, а не Церковь во всей полноте. Она теряет свою кафолическую природу, от нее отходит право решать кафолические вопросы, в том числе вопросы избрания или отстранения своего епископа. Теперь только через епископа община входит в состав вселенской церкви. Епископ хотя и совершает свое служение в конкретной общине, но принадлежит всей вселенской церкви. Происходит отделение епископа от общины, что было немыслимо для св. Игнатия Богоносца. Епископ становится над общиной, как носитель высшей власти извне, а не внутри общины.
В церковном сознании происходит значительный сдвиг: церковное собрание теперь считается неправомочным для решения кафолических вопросов. Поэтому собор полностью отрывается от церковного собрания, превращаясь в церковный институт.  Возникает третья форма собора как собрание епископов, которые являются представителями своих общин. Первый такой собор состоялся в 256 году в Карфагене. Он завершал целую серию соборов и был посвящен вопросу о крещении еретиков. Хотя мирянам и клиру еще дозволялось присутствовать на соборе, но решения утверждали уже только епископы.
Третья форма собора открыла дорогу правовому устройству церкви. Теперь постановления собора как высшего органа являются обязательными для всех общин, епископы которых присутствуют на соборе. Это приводит к тому, что необходимость принятия для этих общин  полностью отпадает. Община обязана повиноваться постановлениям собора, иначе считается, что она восстает против своего епископа, а значит, отпадает от вселенской церкви. Появляется иерархия соборов в зависимости от числа присутствующих епископов: чем больше епископов, тем авторитетнее собор. Различение соборов по их достоинству вызвало различение степени обязательности их постановлений. Решения собора считаются обязательными только в пределах его компетенции. Отсюда возникает понятие церковной юрисдикции, которое было совершенно неизвестно (да и не нужно) ранней церкви.
Соборами третьей формы были Вселенские соборы и последующие поместные соборы.
История папства
Папа осуществляет верховную законодательную власть в церкви: папа (и Вселенский собор) имеет право издавать законы, обязательные для всей церкви или для её части, толковать их, изменять или отменять их действие.
Марцеллин (умер в 304 г. мученической смертью при Диоклетиане) был первым из епископов Рима, кто стал называть себя греческим термином "папа", т.е. "отец, батюшка", как обычно называли епископов на востоке, однако лишь с начала VI в. этот термин прочно закрепился исключительно за римскими епископами.
В 325г. Константином Великим в Никее был собран Первый Экуменический Вселенский Собор, на котором присутствовало около 250 епископов церквей со всей империи (преимущественно из восточных провинций). Собор открыл император. Затем председательствовал кордовский (Испания) епископ Осий. Развернулась борьба с арианством, которую возглавил представитель ортодоксального вероисповедания Афанасий из Александрии. Историк Евсевий Кесарийский, сам не разделявший идеи арианства, тем не менее выступал против отлучения Ария. Решения собора (и последующих) утверждались императором как закон. Христианство превратилось в государственную религию Римской империи.
Сначала Константин был в восторге от результатов собора. «По Божиему внушению – писал он Александрийской церкви – я собрал в Никее огромное количество епископов, с которыми я как смиренный сотрудник сам подверг рассмотрению истину». Однако и Арий не собирался молчать, и сам Афанасий вступил в конфликт с императором и, в конце концов, был сведен со своей кафедры и отправлен во временную ссылку. Константин желал принести мир в Церковь, но она, как и прежде, оставалась расколотой. Неудивительно, что Константин начал гневаться и принимать свои императорские меры. В приготовлении к следующему, Тирскому собору он пишет епископам: «Если же кто-нибудь не внемлет моему призыву, чего я не ожидаю, я пошлю своего подчиненного, чтобы доставить его и втолковать неслушнику, что он не имеет права сопротивляться приказам императора, ищущего защитить истину».
Антиохийский собор 341 года осудил учение александрийского епископа Афанасия, преемника Александра Александрийского, и поддержал арианство. К середине IV века Афанасий Великий остался единственным епископом Востока, не принявшим арианство. В 335 году он был обвинен в причастности к убийству мелетианского епископа Арсения и сослан в Германию, где распространил идеи монашества, но в 337 году, после смерти Константина, смог вернуться. В 340 году Афанасий был повторно изгнан из Александрии, а после смерти местного арианского епископа Григория в 345 году вернулся на родную кафедру.
В 355 году Афанасий был осужден Миланским собором,
381 г. – Константинопольский собор. Император Феодосий собрал епископов восточной части империи. Участие приняли 150 ортодоксальных и 36 арианских епископов, но ни папа, ни епископы Запада на соборе не присутствовали. Было восстановлено единство церкви на основе Никейского символа веры и отвергнуто арианство. Третий канон собора гласил, что епископ Константинополя занимает место (соответственно с принципом размещения по чести) непосредственно после епископа Рима.
382 г. – Римский собор. Папа Дамас формулирует постулат, согласно которому во главе церкви стоят епископы тех трех городов, которые когда-то были полем деятельности Петра: Рим, Александрия и Антиохия. Дамас впервые назвал Рим Апостольским Престолом.
В 410 году вестготы взяли Рим, оставленный императором, жестоко разграбили его. Папа Иннокентий отправился в новую столицу западного императора, Равенну, умолять об оказании помощи.
451 г. – В Халкидоне Вселенский собор осудил ересь монофизитов, которые утверждали, что происходит поглощение человеческого начала божественным при воплощении их в Христе. На основе не принявших Халкидона общин возникнут со временем Армянская, Коптская, Эфиопская национальные Церкви. Это был самый многолюдный собор древности: присутствовало 350 епископов, председательствовали чиновники императора, а легаты папы были оттеснены на второй план. Этот собор сделал шаг к разделению церкви: было признано равное положение Рима и Константинополя по рангу и авторитету.
484 г. – Папа Феликс III (483-492), выступив в защиту кафолической (ортодоксальной) веры, отлучил константинопольского патриарха Акакия от церкви. Акакий в ответ предал папу анафеме. Первый раскол христианской церкви между Востоком и Западом длился до 519 года.
499 г. – На Римском синоде епископов принято решение о первом церковном упорядочении выборов папы. Для его избрания необходимо большинство голосов. Влияние мирян на выборы ограничивается.
533 г. – После подкупа выборщиков во время выборов папы Иоанна II (Меркурия) римский сенат запретил симоническое вмешательство в выборы пап, а нарушителей подверг тяжелым наказаниям. Именно после этого Меркурий (подкупавший выборщиков) взял себе новое имя – Иоанн II.
В 536 году византийский полководец Велизсарий захватил Рим. Правлению остготов в Италии был положен конец. Император Юстиниан установил на всей подконтрольной ему территории режим цезарепапизма.
537 г. – византийский полководец Велизсарий изгнал папу Сильверия (536-537), союзника готов, и тот умер  в изгнании. С этого момента на папский престол избирались послушные Византии священники. Они полностью находились во власти цезарепапизма. император определял их позицию даже по вопросам догматов веры. 
В 545 году император Юстиниан принял дополнительный закон, согласно которому "папа более старшего Рима является самым первым среди всех священнослужителей, а святейший епископ Нового Рима, то есть Константинополя , занимает второе место после апостола престола старшего Рима, но вместе с тем впереди престолов всех остальных иерархов".
553 г. – При папе Вигилии (537-555) император Юстиниан созвал Второй Константинопольский вселенский собор, на котором присутствовало 164 епископа. Собор принял так называемые "Три главы" - несколько ослабленный вариант несторианства – тем самым нарушив ортодоксальный символ веры. Множество епископов и церквей на Западе отвергли этот собор.
561 г. – Папой римским избран Иоанн III (561-574), это был первый папа, чье избрание утвердил византийский император.
В 568 году лангобарды с женщинами и детьми числом более 200.000 человек, во главе с королем Альбоином вторглись в Северную Италию. В отличие от остготов лангобарды не подвергались романизации и только разрушали существовавший строй. Оставшиеся в руках византийского императора итальянские территории составили одну провинцию, в том числе Рим. После разграбления Рима лангобардами в 579 году папа Пелагий II оказался оставленным Византией без внимания
587 г. Патриарх Иоанн  Постник начал называть себя вселенским епископом (episcopus oecumenicus), против чего категорически протестовал папа. В 595 году Иоанн был официально титулован как вселенский патриарх.
Начало монашества
Монашеское движение развивается с начала IV-го века. Отдельные отшельники уходят из городов и раньше, еще во времена Деция, скрываются от гонения, и превращают свое вынужденное бегство в добровольный подвиг, – «скитаются в пустынях, и пещерах, и пропастях земных». Многие в самих городах проводят жизнь замкнутую и отрешенную, – таков идеал «гностика» у Климента Александрийского. Довольно рано возникают общины девственниц. Но пока все это были только отдельные и единичные случаи. «Инок не знал еще великой пустыни», -- говорит александрийский епископ Афанасий Великий.
Тяга, почти переселение в пустыню начинается уже при Константине. Империя становится христианской. Мир воцерковляется. Но именно из этого уже воцерковляемого мира, из этой уже христианской Империи начинается бегство. Не следует думать, что уходили в пустыню потому, что в миру становилось трудно жить. В пустыне жить вряд ли было легче. И лучшие уходили из мира не столько от житейских невзгод, скорее от житейского благополучия. Иоанн Златоуст резко говорил об этой опасности благополучия, худшей, чем всякое гонение...
Смысл монашества не только в строгих обетах. И духовное совершенство не менее обязательно в миру, для каждого верующего, по силе и смыслу отречений и обещаний, дающихся при крещении... Монашество есть, прежде всего, социальное движение и опыт решения социального вопроса... Аскетическое отречение не есть только «воздержание» или отказ от житейских преимуществ или излишеств, не есть какой-то сверхдолжный подвиг. Это есть отречение от мира вообще и от всего, что в мире. И прежде всего от мирского строя, от социальных связей. Не столько от Космоса, сколько именно от Империи...
Еще Ориген заметил однажды, что христиане живут «вопреки законам мирского Града». B особенности это верно о монахах. Монашество есть «иное жительство», вне «пребывающего града», И как бы некий новый и особый «град». Мирской град стал христианским, но антитеза не снимается. И в христианском мире монашество есть «иное, некий «противо-град», антиполис. Противо-град, ибо иной град... Монашество есть всегда исход из мира, выход из натурального общественного строя, отказ и отречение от всех гражданских связей, от семьи и родства, от отечества. Монах должен быть, по выражению Василия Великого,  вполне «бездомен» в мире. И, однако, это не есть выход на анархический простор. Древнее монашество очень социально. Даже отшельники живут обычно вместе, особыми колониями или поселками. Но адекватным воплощением монашеского замысла явилось именно общежитие, «киновия». И киновия есть, прежде всего, социальный организм, братство, соборность.
В пустыню уходили, чтобы строить там новое общество, – на окраинах Империи возникает новое и автономное общество. В этом социальном инобытии все своеобразие монашества и его исторический смысл. Монашество есть Церковь, явленная именно в ее социальном ино-бытии, как «новое жительство», «не от мира сего»... Христианский мир поляризуется... Христианская история развертывается в антиномическом напряжении между Империей и Пустыней...
Монашеское движение начинается в Египте. И сразу намечается раздвоение монашеского пути... Преподобный Антоний Великий (251 г. -- 356 г.) первый вышел в «великую пустыню». Долгие годы он подвизается в строгом уединении и одиночестве. К нему приходят почитатели, учиться у него. И, наконец, он уступает их настояниям, – они даже взломали дверь его убежища. Великий отшельник разрешает селиться по соседству, строить «монастыри», т.е. одиночные келлии, «наподобие шатров кочевых племен». Так возникает первая колония отшельников. Они живут раздельно, не сообщаясь между собою без особой нужды, не нарушая своего уединения и затвора понапрасну. И все-таки образуют некое единое «братство», объединенное духовным руководством единого учителя и отца...
Подобные поселения возникают и в других местах, где организация совместной жизни получает большую определенность. Но подвиг остается раздельным. Отшельник живет один, подвизается в замкнутой келлии, – избегает людей, пребывает в келлии, и оплакивает свои грехи. «Человек, познавший сладость келлии, избегает ближнего своего» (авва Феодор Фермейский). «Если не скажет человек в сердце своем: в мире я один и Бог, не найдет успокоения» (изречение аввы Алония)...
Этот путь уединенного подвига был труден, и для многих оказывался опасен. И очень рано возникает другой тип монашеских поселений. Возникают общежития. Это не только совместная жизнь, но именно общая жизнь, в полной взаимности и раскрытости друг для друга. Первая «киновия» была устроена преподобным Пахомием (295 -- 348 гг.), который начал свой подвиг с отшельничества. Он убедился, что уединенный образ жизни непосилен и неполезен для новоначальных. К творческой свободе отшельничества нужно воспитываться постепенно. Вокруг преподобного Пахомия в Тавенниси постепенно собирается община учеников. Он организует их на началах строгого послушания. Основное правило общежития есть именно строгая верность установленным правилам, даже в мелочах будничной жизни. Иначе сказать, – полное отсечение воли или самоволия. Вместо творческой импровизации отшельничества здесь осуществляется идеал мерной жизни, и ограждается суровой дисциплиной надзора и взысканий. Отшельники были мягче и снисходительнее к слабым и согрешающим.
Монастырь преподобного Пахомия был своего рода воспитательным домом. Здесь принимали даже оглашенных. Принимали совсем несведущих и нетвердых в вере, не знавших даже молитвы Господней. Принимали после строгого искуса, проверяя чистоту и твердость намерения. И каждый вновь пришедший поступал под особое руководство кого-либо из старших братьев. Иноки жили в отдельных домах, человек по 40 в каждом, под управлением особого начальника. Для молитвы вся братия собиралась вместе. В рукоделии выполнялось общее и строго определенное задание, которое нельзя было самовольно менять и даже увеличивать. Это была подлинная жизнь и подвиг сообща, в строгой общности, во взаимном внимании и заботах, где ничто не должно было оставаться утаенным... По преданию, Ангел Божий дал устав преподобному Пахомию и пояснил: «устав я дал для тех, у кого ум еще не зрел, чтобы они, выполняя общее правило жизни по страху перед Владыкой, хотя бы как непокорные рабы, достигали свободы духа»... Идеал остается тот же, что и у отшельников.  Свобода духа... Но изменяется путь. А с течением времени на опыте открывается и познается положительная и высшая ценность общей жизни, общения в жизни и подвиге... Сам Пахомий основал всего девять отдельных киновий, и все они подчинялись единому настоятелю, жившему сперва в Тавенниси, потом в Певоу.
Уже при жизни Пахомия общежития возникают по всему Египту. Сестра Пахомия организует женские киновии... Особо нужно отметить «Белый монастырь» около Атрипы, основанный отшельником Бгулем, где настоятельствовал много лет грозный и суровый авва Шенуди. Порядок был здесь особенно строг, применялись даже телесные наказания. Характерно, что испытанным инокам предоставлялось уходить в уединение, – они должны были только четыре раза в год собираться все вместе в своей обители... К концу IV-го века весь Египет как бы застроен монастырями. Монашеское население исчисляется уже в тысячах. И сюда собираются паломники и ревнители из разных стран, из Азии и с Запада...
Уже в начале IV-го века монашеское движение перекидывается в Палестину. Первый монастырь отшельнического типа образуется в двадцатых годах вокруг келлии преподобного Илариона, из учеников преподобного Антония, около Газы. Невдалеке был монастырь известного Епифания, впоследствии епископа Кипрского. Позже возникают «лавры» («лавра» первоначально означает, по-видимому, «узкий проход» или улица). Прежде всего, лавра Фаран, устроенная преподобным Харитоном, вблизи Иерусалима. Затем целый ряд других лавр на пути из Иерусалима в Иерихон и в окрестностях Вифлеема. В V-м веке устраивает свою обитель преподобный Евфимий, в VI-ом преподобный Савва Освященный и преподобный Феодосий. Здесь устанавливается нестрогое общежитие, – киновия рассматривается, как первичная ступень для перехода к жизни по келлиям...
Принципиальное обоснование общежительный идеал получает еще в IV-ом веке у Василия Великого. Он рассматривает киновию, как малую Церковь, как социальный организм, как некую особую «политию». Устав Василия оказал решающее влияние на всю позднейшую историю монашеской жизни в Византии и на Западе. Сам Василий устраивал монастыри в Понте. Он продолжал здесь дело, начатое Евстафием Севастийским...
В Сирии монашество развивалось независимо от египетского примера (срв. у Афраата, «сыны завета»). Монастырей было много вокруг больших городов. Но особенно характерно для Сирии отшельничество, соединенное с исключительными средствами аскетического самоумерщвления (уже в IV-м веке «пасущиеся», впоследствии подвиг столпников)...
Уже с конца IV-го века возникают монастыри по городам (напр., обитель акимитов, «неусыпающих», в Константинополе). Пустыня надвигается на мир... Юстиниан делает попытку включить монастыри в общую систему церковно-политических отношений, настойчиво законодательствует по монашеским делам. Но во внутренней жизни монашество остается самобытным и независимым. Монастыри остаются чужеродным включением в мирскую ткань...
В искусе и опыте отрешенной жизни складывается и вырабатывается аскетический идеал. Это, прежде всего, идеал духовного становления и совершенства, идеал «духовной жизни», жизни в Духе. И не столько нравственный, но именно религиозный идеал. В восточной аскетике вообще мистики и метафизики больше, чем морали. Идеал спасения есть идеал «обожения» («феозис»), и путь к нему есть «стяжание Духа», дух духовного подвига и духовных стяжаний или дарований, – путь харизматический...
Монашеское движение началось из негреческой среды. В Египте первыми подвижниками были копты, почти вовсе не тронутые эллинской культурой. Преподобный Антоний вряд ли знал по-гречески. И среди анахоретов, и в киновиях греки являются уже позже. При этом даже в киновиях греки и копты живут порознь (так впоследствии и в Сирии). Однако, именно греки впервые синтезируют аскетический опыт, формулируют аскетический идеал. И формулируют его в привычных категориях эллинистической психологии и мистики.
Аскетическое мировоззрение органически связано с традициями Александрийского богословия, с учением Климента и Оригена. Не случайно в египетских обителях много читали Оригена, особенно келлиоты, в Нитрии и в Ските. Авва Аммоний изучал Оригена, Пиерия, Дидима, некоего Стефана. Еще характернее образ Евагрия. Нужно припомнить, что и Каппадокийцы в своем Понтийском уединении изучали именно Оригена. Впоследствии в Палестинских обителях оригенизм развивается в целое движение. Неудивительно, что именно в монашеской среде вспыхивают первые споры об Оригене. По преданию, уже преподобный Пахомий уговаривал приходивших к нему не читать Оригена (стало быть, об этом подымался вопрос), а своей братии и прямо это запрещал. Острый спор вспыхивает в самом конце IV-го века в Ските, между «антропоморфитами» и «оригенистами»; и в него так неудачно и грубо вмешивается Феофил Александрийский. Это было столкновение двух религиозных или мистических типов. Можно догадываться, что «антропоморфиты» были визионерами, – их религиозный опыт развертывался в наглядных и чувственных видениях. Напротив, «оригенисты» стремились к преодолению чувственного созерцания, стремились к безобразному умному видению. Очень характерен рассказ Кассиана. Отрицание «антропоморфизма» многим казалось ересью худшего рода, как отрицание того, что «создан человек по образу Божию». Объяснение, что разуметь это нужно «не по букве писания, но духовно», не успокаивало, но огорчало «антропоморфитов». Они уже не могли молиться, «когда человекоподобный образ Бога был изгнан из их сердца». «Взяли Господа моего от меня, и не на Кого мне надеяться», плакал один из них; «и не знаю, Кому мне молиться и к Кому взывать»... В позднейших памятниках монастырской литературы мы часто встречаемся с полемикой против видений. «Если и действительно явится тебе ангел, не принимай его; но смирись и скажи: недостоин видеть ангела я, живущий во грехах». Видение своих грехов лучшее из видений, еще лучше видеть чужие добродетели... Дьявол явился некоему старцу в образе Христа. И старец ему ответил: «здесь я не хочу видеть Христа, но в той жизни»...
Ориген привлекал не только, как мистик или богослов, но еще как толкователь Писания. В монастырях Священное Писание читали постоянно, изо дня в день, по келлиям и за богослужением, и даже заучивали целые библейские книги наизусть. Изучению Писания устав и обычай придавали такую важность, что в киновиях преподобного Пахомия грамотность именно поэтому была обязательна, – неграмотных учили читать сразу же после принятия в общежитие, а тем временем они должны были заучивать Псалтырь и Евангелие с голоса. На общих собраниях и в частных собеседованиях прочитанное обсуждалось. Отсюда понятен особый интерес к толковой литературе. И в истолковании или применении библейских текстов у египетских подвижников, очень ярко сказывается аллегорическая тенденция, «александрийский» стиль восприятия. Здесь можно видеть влияние Оригена, прямое или через посредство Дидима, вообще близкого к монашеским кругам... Влияние Климента Александрийского можно видеть уже в том, что идеал аскетического подвига часто определяется, как бесстрастие (в «Духовных беседах», у Евагрия, у Палладия в предисловии к «Лавсаику»)... У Каппадокийцев и позже в Ареопагитиках можно отметить сознательное заимствование неоплатонической и мистериальной терминологии. Это было в духе Климента... Влияние александрийского богословия ясно чувствуется уже в первом опыте аскетического синтеза, в знаменитом житии преподобного Антония, составленном Афанасием Великим. Это не столько жизнеописание, сколько религиозная характеристика, идеальный портрет, священный образ, словесная икона великого отшельника и духоносца...
Аскетическое мировоззрение вырабатывалось не без борьбы. В памятниках аскетической письменности мы встречаемся не только с различными аспектами или оттенками единой мысли, но и с очень глубокими разногласиями и даже противоречиями. Это касается не только практических вопросов. И натяжение между идеалом совершенного одиночества («не могу быть сразу и с Богом и с людьми», говорил авва Арсений) и идеалом деятельного милосердия так и осталось неразрешенным. В этом разногласии обнажается какая-то предельная религиозная антиномия, не только антитеза... Не раз подымались с большой остротою и вопросы богословские и догматические. Не следует забывать об имманентных трудностях или соблазнах аскетического опыта и мысли. Вопрос о грехе и свободе возникал прежде всего. И с этим связан другой вопрос – о таинствах и молитве. В иной постановке это есть тот же вопрос о благодати и свободе (или подвиге, т.е. творческом становлении человека). Неудивительно, что пелагианство и оригенизм, еще более ересь евхитов (от греч. молитва) серьезно волновали монашеские круги. И все эти отдельные вопросы сводились к одному общему – о судьбе и пути человека. В аскетических памятниках мы найдем не только психологические и этические размышления, но и метафизику человеческой жизни... Только в точном догматическом синтезе могла найти свое разрешение проблематика аскетизма. Это ясно уже у святого Афанасия и у Каппадокийцев. Христологические споры разрешаются не только догматическим, но и аскетическим синтезом. Его мы находим у преподобного Максима Исповедника. Догматика и аскетика органически и неразрывно смыкаются в его системе.
В период с I по VI век было несколько основных центров («престолов») Христианской церкви. Иерусалимская церковь утратила свое ведущее значение после Иудейских войн, и к VI веку основную роль играли Римская, Константинопольская, Антиохийская и Александрийская. О первых двух мы уже довольно много говорили, ниже – о двух последних.
Антиохия была основана в 300 г. до Р.Х. Селевеком I Никатором, первым царем династии Селевкидов (305/304 — 281 г.г. до Р.Х.). Ее выгодное географическое положение позволяло контролировать основные торговые пути, благодаря чему Антиохия очень скоро стала богатейшей столицей державы. В 64 г. до н. э. Сирия и, следовательно, Антиохия, становятся частью Римской империи, и в течение I – II в.в. по Р.Х. она занимает третье место по величине и значению среди римских городов, уступая только Риму и Александрии.
Большинство местного населения города составляли сирийцы, подвергшиеся эллинизации. Другой наиболее значительной этнической общиной была иудейская. Как и во всех других областях Римской империи, именно эта община и оказалась впоследствии той благодатной почвой, на которой прижилось и стало развиваться христианство.
Христианство в Антиохии появляется в самом начале евангельской проповеди апостола Павла. В шестой главе книги Деяний мы находим упоминание об Антиохии, связанное с избранием семи диаконов Церкви, одним из которых был св. Стефан, принявший позже мученическую кончину. «Были же некоторые из них Кипряне и Киринейцы, которые, придя в Антиохию, говорили Еллинам, благовествуя Господа Иисуса. И была рука Господня с ними, и великое число, уверовав, обратилось к Господу» (Деян. 11, 20–21). Как мы видим, проповедь Евангелия в Антиохии велась не только представителям иудейской общины; благодаря именно этому из смешения иудеев и язычников в течение десяти лет после Воскресения Христова в 40-х г.г. возникла Церковь Антиохии.
Для заботы о новообращенных апостолы направляют в Антиохию апостола Варнаву, который, увидев значительное число уверовавших во Христа, приводит сюда из Тарса апостола Павла. Согласно Священному Писанию, именно здесь последователи Христа впервые стали называться «христианами» (Деян. 11, 26). До этого они называли друг друга «учениками» и «братьями». Важно отметить, что именно в Антиохии Евангельская истина впервые открылась для эллинов-язычников, от которых не требовалось сначала принять иудейство. Практика обращения язычников в христианство привела к значительным разногласиям внутри Церкви. Решение этой проблемы на Иерусалимском соборе (между 49 и 52 г.г.) подтвердило правильность начатой в Антиохии проповеди среди язычников (Деян. 15, 23–29; Гал. 2, 9-10).
О приезде в Антиохию апостола Петра говорит в связи со спорами об отношении к обращенным язычникам апостол Павел (Гал. 2, 11–14). Наряду с апостолом Павлом, апостол Петр также традиционно считается основателем антиохийской Церкви, о чем свидетельствуют многие церковные писатели (Евсевий Кесарийский, св. Иоанн Златоуст, блаж. Иероним, св. Лев I Великий). Апостол Петр завершил создание в Антиохии церковной организации. Его епископство предположительно длилось 5–7 лет, после чего он по одним сведениям поставил Антиохийским епископом св. Евода, а по другим — священномученика Игнатия Богоносца, который именуется епископом Сирии. Во II–III в.в. епископ Сирии уже обладает правом созывать Поместные Соборы. В это же время в Антиохии возникает самостоятельная богословская школа, во главе которой стоял Лукиан.
Вскоре начались повсеместные гонения на христиан. Так, в 106 г. по приказу императора Траяна был приговорен к смертной казни св. Игнатий Богоносец. В Риме 20 декабря 107 г., в день языческого праздника, св. Игнатий Богоносец был отдан на растерзание львам. Точная дата его мученичества известна благодаря Мученическим Актам (протоколам допроса и приговору) св. Игнатия, датированным IV–V в.в.
В 311 г. язычники Антиохии потребовали от императора Максимина отменить изданный ранее императором Галерием эдикт о религиозной терпимости в отношении христиан. Их просьба была удовлетворена, и прокуратор Феоткен, отступивший от веры, начал жестокие преследования христиан. После этого многие христиане подверглись мучениям, а остальные были изгнаны из Антиохии и многих других городов Востока
В 324 г. император Константин Великий, открыто покровительствовавший христианству, разгромил правившего на Востоке императора Лициния, объединив под своей властью всю империю. С этого времени гонения на христиан прекращаются. К этому же времени относится и начало распространения ереси арианства.
Несмотря на целый ряд замечательных личностей на Антиохийском престоле, значение этой кафедры с IV в. начинает падать. Большинство Поместных Соборов в Антиохии в IV в. обсуждали проблемы, поднятые арианскими спорами. На одном из таких соборов (между 327 и 330 г.г.) был низложен епископ Евстафий — один из наиболее убежденных защитников Православия на Никейском соборе. Его сторонники (по словам святителя Иоанна Златоуста, вопреки завету самого Евстафия) при выборах нового епископа отделились, составив особую общину. Избранный большинством епископ Павлин Тирский (330 г.) через несколько месяцев был смещен, и его место занял арианин Евлалий, и Антиохийский престол надолго перешел к противникам Никейского вероопределения, положив начало длительному периоду церковных раздоров, раскалывающих Церковь.
Лишь в 380 г. после вступления на Константинопольский престол императора Феодосия I Великого, Никейская вера стала официальным вероисповеданием Римской империи. Церкви ариан, поставленных вне закона, были переданы православным, а на Антиохийскую кафедру из ссылки вернулся епископ Мелетий, которого император Феодосий I вскоре вызвал в столицу на II Вселенский собор (381 г.). На нем присутствовало 65 епископов Востока, на первых заседаниях председательствовал Антиохийский епископ Мелетий. Собор подтвердил Никейский Символ веры и дополнил его определениями о Святом Духе.
Одним из важнейших направлений развития церковной жизни Антиохийской Церкви раннего периода было монашество. В отличие от египетского, сирийское монашество на первых этапах было менее замкнутым: монахи вели миссионерскую проповедь среди язычников, активно занимались благотворительностью. В V в. начинают усиливаться проявления сурового аскетизма, возникает столпничество — уединение отшельника на горном утесе или на столпе. Самым известным из аскетов этого направления был преп. Симеон Столпник (умер в 459 г.), ставший олицетворением антиохийской святости. Десятки лет он провел на высоком столпе близ Антиохии, куда к нему стекались толпы народа – примиряя враждующих, обращая в христианство язычников, давая верующим наставления. С IV в. начинается строительство монастырей, как правило, это были скромные двухэтажные постройки. Творения монахов Антиохийской Церкви, среди которых наиболее известны труды преподобных Симеона Столпника, Иоанна Мосха, Дорофея Газского и др., стали большим вкладом в церковную традицию подвижничества.
Христологические споры V в. привели к нарушению духовного единства христиан. В 431 г. из-под юрисдикции Антиохийской Церкви выходит Кипрская Церковь, а на IV Вселенском Соборе епископ Иерусалимский Ювеналий окончательно выходит из-под контроля антиохийского предстоятеля и договаривается о взаимных границах с Патриархом Максимом. В конце концов, от Вселенской Церкви обособились четыре национальных: Персидская, Армянская, Коптская и Сирийская, причем последняя возникла на территории Антиохийского Патриархата в результате распространения монофизитской доктрины. В дополнение к расколам, Антиохии не раз наносили ущерб природные катастрофы, особенно землетрясения в VI в.
В 540 г. персидская армия шаншаха Хосрова I Ануширвана захватила Антиохию и почти полностью разрушила ее, уведя в плен немалое число горожан. Император Юстиниан I отстроил город, назвав его по-новому — Феополь (Божий Град), но от былого величия Антиохии уже практически ничего не осталось. Эпидемии, войны и землетрясения привели к прекращению судостроения и мореходства в прибрежных городах, упадку торговли и строительства.
В 610 г. персы вновь захватили Антиохию, в 613 г. — Дамаск, а в 614 г. Иерусалим, откуда в Иран были вывезены христианские реликвии — Честный Крест и Св. Копье. С огромным трудом император Ираклий смог собрать мощную армию и отвоевать у персов восточные провинции и вернуть в 628 г. священные реликвии. Однако изнурительная война подточила силы обеих сторон и мир оказался весьма зыбким.
В 30-х г.г. VII в. все восточные провинции Византии подверглись нашествию арабов, вдохновленных новой религией — исламом — на борьбу за мировое владычество. 
Александрия была основана как портовый город в 332–331 г.г. до н. э. Александром Македонским на западной оконечности дельты реки Нила в Египте. Как резиденция династии Птолемеев она стала средоточием эллинистической науки и культуры. Именно здесь был совершен первый перевод Библейских книг с еврейского на греческий, который носит название Септуагинты — перевода Семидесяти Толковников. Этот перевод способствовал распространению христианства в античном мире, и именно он лег в основу славянских переводов Библии. Здесь в знаменитом Серапеуме была Александрийская Библиотека.
Наиболее авторитетная традиция приписывает основание Александрийской Церкви св. апостолу Марку. Это могло произойти в 39–40 г.г. Он благовествовал в Египте, Фиваиде и Пентаполе, основал много церквей в Александрии и мученически завершил там свой земной путь по одним сведениям в 62 г., по другим — в 68 г. Его тело было погребено в церкви Букола. В этой церкви впоследствии у гроба апостола обретали упокоение его преемники по Александрийской кафедре. Это место привлекало к себе множество паломников. В 828 г. венецианские купцы тайно изъяли мощи апостола и перевезли их в Венецию.
Первоначально юрисдикция Александрийской Церкви распространялась на Египет и часть Северной Африки, входившей в Римскую империю. В первые века христианства православные в Египте претерпели гонения от римских императоров. В 202 г. император Септимий Север посетил Палестину, после чего стал гнать христиан. Следующий император Деций также преследовал христиан. Другой император, Валериан, сначала благосклонно относился к христианам, но в последние годы своего правления (257–260 г.г.) стал их преследователем. Но его сын Галлиен в 260 г. прекратил гонения.
Но уже при императоре Диоклетиане в 303–304 г.г. Православной Церкви вновь пришлось пережить гонение. Во II–III в.в. Александрийская Церковь знала немало мучеников и исповедников за веру Христову, претерпевавших страдания от язычников и местных властей. Среди них — пострадавший в 311 г. предстоятель Церкви святой епископ Петр. И только после того, как император Константин Великий (306–337) издал указ о прекращении гонений на христиан, а в 313 г. был утвержден Миланский эдикт, дающий право исповедовать религию по собственному выбору, Александрийская Церковь обрела мир.
Становление Церкви происходило в противостоянии с разного рода сектами, бытовавшими в многонациональном городе. Эта борьба богословской мысли с ересями привела к образованию в III–IV в.в. Александрийской богословской школы, виднейшими представителями которой были Климент Александрийский и Ориген. В IV–VI в.в. Александрия становится местом жарких богословских дискуссий. До возвышения Константинополя Александрия была главным христианским центром на Востоке, почему его епископы и носили титул «папа».
Арий, уроженец Ливии или Александрии, был рукоположен во дьякона святителем Петром Александрийским и им же отлучен за приверженность к мелитианству. Позже, когда Арий раскаялся, архиепископ Ахилла рукоположил его в сан пресвитера. В Александрии на соборе 320–321 г.г. была осуждена ересь Ария, который утверждал, что Господь Иисус Христос сотворен и не вечен. В 325 г. на Первом Вселенском Соборе в г. Никее Арий был осужден всей Церковью.
Арианские споры, которые начались в Александрии, выдвинули местных епископов на передний край борьбы с ересью. Необходимо особенно отметить святителя Афанасия Александрийского (328–373 г.г.). В борьбе с ересью Нестория был знаменит святитель Кирилл Александрийский (412–444 г.г.). Однако последователи св. Кирилла, в частности его преемник по кафедре Диоскор (444–451), неверно истолковали некоторые положения самого учения. На IV Вселенском соборе Диоскор был низложен. Это стало началом заката некогда великой кафедры. В значительной степени этому способствовало то, что в самой Церкви долгое время шла борьба между монофизитствующими и православными епископами. Это привело к тому, что основная часть христианского населения Египта уклонилась в ересь и образовала Коптскую церковь, придерживающуюся монофизитского учения. Это привело к упадку Александрийского Патриархата как в церковном, так и в богословском отношении.
Именно в Египте особенно сильно проявилось стремление к отшельнической жизни. Одним из родоначальников монашества был преп. Павел Фивейский. Наиболее известные обители — Нитрия, где подвизался преп. Аммоний, скит преп. Макария Египетского и основанный преп. Пахомием в 315–320 г.г. общежительный Тавеннисийский монастырь. К началу V в. в Египте было около шестисот монастырей и семи тысяч монахов.
В 630 г. на Александрийский престол вступил бывший епископ Фасиса Кир. Он принял доктрину о единой воле Христа — монофелитство, первоначально сформулировав ее как единство «богочеловеческой энергии» во Христе. Это учение было официально провозглашено во всей Александрийской Церкви 3 июня 633 г. Против распространения монофелитства в Александрии выступил ученый монах св. Софроний. К нему присоединился преп. Максим Исповедник, отстаивавший Православие не только в Александрии, но и во многих других областях Египта. В результате император Ираклий издал в 638 г. экстезис — эдикт, запрещавший обсуждение вопроса об одной или двух волях Спасителя. Этот документ, подготовленный в Константинополе, принял и Кир Александрийский. На VI Вселенском Соборе было сформулировано православное учение о двух волях в Иисусе Христе.
Как происходило формирование эгрегора с метаисторической точки зрения:
Мы уже говорили о формировании трансмифа христианской метакультуры, но формирование самого эгрегора началось после того, как христианство стало государственной религией. Как я уже говорила, эгрегориальная субстанция имперская вступала во взаимодействие с новой эгрегориальной субстанцией, которая давалась для нового эгрегора. В Пранический Поток, который получала новая Христианская Метакультура, добавлялись новые компоненты – как созидательные, так и разрушительные. Шли активные процессы в кармических клише и массивах как эгрегориальных, так и индивидуальных, в пространствах массового сознания, в пространствах посмертия и предрождения и т. п.
Мы очень много говорили о разномыслии. Но если до усиления эгрегориальности эта борьба велась на уровне идеологии, достаточно мирными способами, то потом она превратилась в нечто совершенно другое.
Ириней Лионский (II век) антигностическим трактатом «Против ересей» положил начало саморазрушительной тенденции церковной борьбы с инакомыслием: вместо углубления и одухотворения христианства — борьба с лучшими людьми, пронизывающая всю историю христианской церкви. Учение Иринея Лионского коротко сводится к единству и единодушию церкви в борьбе с любыми отклонениями от «нормы»: монолитная церковь — это единые уста, глаголящие Истину. «Где церковь, там Дух Божий, там вся благодать и Дух есть Истина». Это, конечно, именно так, но чем плотнее становились «средние слои» эгрегора, тем меньше Энергии Духа через них просачивалось, и тем сильнее было воздействие Нижних Зон. Церковная борьба с инакомыслием в конце концов  приняла в ряде случаев изуверские формы: стоило христианству укрепиться, как религиозные фанатики начали безжалостно уничтожать культуру античную, языческую, сжигать книги, древние библиотеки, города, а затем и самих «еретиков». Вот несколько примеров:
В 341 году в царствование Феодосия Великого, толпа христиан-фанатиков, возмущенных продолжающимся служением богу Серапису, под предводительством патриарха Феофила напала на Александрийский Серапион и разгромила его. В Серапионе хранилась уникальная библиотека — знаменитая сокровищница знаний, собранная при Птоломее II. Она содержала 42 800 специально учебных книг, хранивших древнюю мудрость. 
Великий подвижник Иоанн Златоуст (347 – 407 гг.), обличавший нравы «христианского» императорского двора, был осужден собором епископов «в разврате» и умер в изгнании. «История Иоанна Златоуста — это подлинный голос и судьба Христа в Византии и на все последующие времена». 
Гипатия Александрийская – знаменитая женщина-ученый, жила  в Александрии Египетской  на рубеже IV–V вв. н.э. – эпохи торжества христианства над греко-римским язычеством, гибели античного мира и распада Римской империи на Западную (со столицей в Риме) и Восточную (со столицей в Константинополе). В результате своей подвижнической научной и просветительской деятельности Гипатия приобрела мировую известность. Историк Сократ Схоластик характеризует Гипатию следующим образом:
«Она приобрела такую учёность, что превзошла современных себе философов; была преемницей платонической школы, происходившей от Платона, и желающим преподавала все философские науки. Поэтому хотевшие изучить философию стекались к ней со всех сторон. По своему образованию, имея достойную уважения самоуверенность, она со скромностью представала даже пред лицом правителей; да и в том не поставляла никакого стыда, что являлась среди мужчин, ибо за необыкновенную её скромность все уважали её и дивились ей.»
В возрасте 45 лет Гипатия была зверски убита толпой фанатиков-христиан, умело направленных к этому злодеянию властной рукой христианского епископа Александрии Кирилла.  В Александрии IV—V вв. общественный климат в огромной степени зависел от епископа. По всем свидетельствам, епископ Феофил (385—412 гг.) уважал школу Гипатии и студентов, которых она выпускала. Возможно, более важно, что Феофил уважал структуры местной власти, с которыми Гипатия поддерживала отношения и не возражал против тесных связей, которые она имела с префектом Орестом.
Ситуация драматически изменилась, когда Феофил умер в 412 г. Гипатия принимала участие в александрийской городской политике, имея влияние на главу города, префекта Ореста. Это обстоятельство вызывало постоянные трения с епископом Кириллом, у которого с Орестом были разногласия. Племянник Феофила Кирилл стал патриархом после напряженной борьбы с другим кандидатом — Тимофеем. Весь город разделился на группировки. После своей победы Кирилл стал расправляться с оппозицией. Орест защитил одну из групп, что рассорило Кирилла с Орестом. За Орестом стояла влиятельная часть александрийской городской знати. Иоанн Никиусский сохранил сведения о том, что против Гипатии поднялась волна обвинений в чародействе, в том, что она околдовывает Ореста и направляет его политику. Город оказался во власти мелких боевых групп, устраивавших столкновения с противниками. Одной из таких групп были монахи из египетской пустыни, иногда вмешивавшиеся в столкновения в городе. В 415 году группа таких монахов, сторонников епископа Кирилла, напала на Гипатию и зверски убила её. Беснующаяся толпа сорвала с неё одежду и заживо сдирала тело до костей черепками от керамической посуды. Остатки тела протащили по улицам таким образом, как поступили бы с самыми гнусными александрийскими преступниками (в Александрии существовал обычай протаскивать тела преступников за город и бросать их за чертой города). Это событие произвело культурный шок в городе. Муниципальная оппозиция рассеялась, Орест отошел от активной политики. Некоторые простолюдины шумно радовались избавлению города от скверны (колдовства), сравнивая это событие с разрушением Серапеума в 391 г., однако, в отличие от Серапеума (где речь шла об имуществе язычников), здесь погиб лишь один человек, а волны убийств, от которой никто не был бы гарантирован, большинство александрийцев не хотело.
Все сочинения Гипатии погибли наряду с трудами сотен других античных языческих мыслителей и писателей во времена раннего средневековья.

Чтобы понимать все, что происходило, не будем забывать, на какой «человеческий субстрат» было привито Христианство, чем были заполнены нижние слои имперского эгрегора, и поэтому, как только «стало можно», энергии разрушения стали все сметать. Тем более и сам эгрегор никак не мог отчетливо оформить свою «верхнюю точку» -- разномыслия-ереси задавали разные, хотя и не очень удаленные друг от друга «Идеи», но тенденции к разъединению, идущие снизу, и одобряемые соборами, императорами, подхваченные и народом, и священнослужителями, не позволяли найти общее решение. Поэтому и сам эгрегор был как бы расчленен – хотя метакультура вначале и была едина, со временем и она в своей нижней части распалась на несколько частей. Христианский мир был раздираем противоречиями. Но деваться было некуда…
Заметим, что если говорить о человеческих судьбах, то это усиление эгрегориальности со всеми вытекающими последствиями иногда очень болезненно сказывалось на тех, кто продолжал «слышать» изначальные энергии Христа.
Но, тем не менее, строительство происходило. Ко времени Юстиниана были сформированы основные образующие метакультуры, была задана ее внутренняя структура (2-я Зона), был организован энергообмен со стихиалиями, в том числе и с Танграми, с Хозяйкой Кармы, Хозяйкой Книги. Была выстроена Иерархия Служителей на Тонком плане, было привлечено множество сущностей самых разных уровней, началась организация пространств Посмертия (новых и перестройка старых) и новой системы инкарнационного круговорота.
Но, заметим, что все это строилось не на пустом месте! И «старое» в большинстве своем совершенно не хотело разрушаться, наоборот, сопротивлялось изо всех сил. Поступление «нового» материала (в том числе кармического и информационного) было сильно затруднено, а в ряде случаев вообще невозможно. Соответственно усугублялась и проблема с коагулянтами – мало того, что невозможно было обойтись без фантомного материала Белой Луны, Черной Луны и Черного Солнца, приходилось создавать и новые разновидности этих искусственных коагулянтов, и новые виды суррогатного материала – хотя некоторые сложности, связанные с Пятым и Шестым слоями (точнее, с проведением через них токов и материала) и были как-то преодолены, возникли новые, еще более серьезные.
И, самое главное – для того, чтобы метаисторические задачи Христианства были хоть как-то выполнены, прежде всего должны были произойти существенные трансформации человеческого существа, причем массово, а не только у отдельных «специальных» людей. Чтобы проводить новые токи, воспринимать новые идеи, действовать по-новому, необходима была перестройка тонких тел, перенастройка чакр, а это процессы очень медленные. Они, конечно, тоже начались, но впоследствии многое пошло не так, как надо, еще и из-за внешних обстоятельств (об этом – в лекциях следующего цикла).
Магия раннего Христианства
Огромная магическая работа и на Тонком, и на Физическом плане велась, прежде всего, по построению «Тела Церкви» (эгрегора как такового), и организации соответствующих Иерархий (как «потусторонних», так и собственно церковных). В этой работе принимало участие множество людей и сущностей самого разного уровня, разных «магических специальностей», разной «магической квалификации», разной степени сознательности… Одни работали в надзеркальных слоях, другие в самой глубине, в самых плотных пространствах – как в тех, которые уже были так или иначе освоены человечеством, так и в тех, освоение которых только начиналось, став возможным лишь после прихода Христа. Кроме работы по программам проведения Этереоцефала и Планетарного Логоса, необходимо было реализовывать множество «сопутствующих» программ, которые требовали своих исполнителей, своих пространств, своего информационного обеспечения, своей магической «техники».
Распространяя идеи Христианства, многие христианские подвижники, святые, апостолы, совершали различные чудеса (исцеляли больных, воскрешали умерших, изгоняли бесов и т. п.), и зачастую именно это производило наибольшее впечатление на язычников и варваров, побуждая их переходить в христианство. Действовали они «Благодатью Святого Духа», и магические возможности, которые им эта Благодать – «целостная магия» -- обеспечивала, значительно превосходили возможности любой магии «частичной». Да и сущности, с которыми при этом происходило общение, которые помогали, были и другого масштаба, и другого качества, и других возможностей.
Поскольку «обычная» магия самых разных видов в те времена использовалась очень широко, многие «почувствовали разницу», а некоторые профессиональные маги сами захотели «усовершенствоваться». Вспомним евангельскую историю про Симона-волхва, который, «хотя уже и обратился в христианство, оставался, однако, под влиянием своего ложного учения до такой степени, что для увеличения своей магической власти хотел купить силу раздавать дары Святого Духа посредством возложения рук; но апостолы прокляли его за это и исключили от общения с верными…»
Благодать не покупается, а дается как дар только тому, кто этого дара достоин… И одного только формального крещения для этого недостаточно. Само крещение – тоже определенный магический ритуал, целью которого в раннем христианстве как раз и было приобщение человека к Благодати Святого Духа. Но энергии Благодати еще нужно было суметь принять. А для этого, говоря нашим языком, должно быть выровнено множество отклонений, и все иноматериальные тела и чакры человека – соответствующим образом настроены. Именно поэтому в ранней Церкви крещению предшествовал долгий период «оглашения», когда человек всем своим существом подготавливался к этому ритуалу. К сожалению, с годами истинный смысл этого обряда все больше утрачивался, а по мере укрепления эгрегора для подавляющего большинства крещение стало означать всего лишь прикрепление к религиозному (или даже к государственному) эгрегору, а то и вообще превращалось в пустую формальность.
В литературе часто встречаются утверждения, что Христианство заимствовало свои ритуалы у других религий и культов. Но это если смотреть только со стороны формы. Действительно, если говорить, например, о христианском крещении, его первоначальный смысл аналогичен посвящению: крещение вводило обращенного в новое религиозное сообщество, но оно «делало его достойным жизни вечной благодаря Благодати Святого Духа». Другое дело, что далеко не все были способны принять эти энергии, поэтому со временем и внутренне наполнение этого обряда существенно изменилось, да и влияние магии тех народов, которые христианизировались, зачастую вытесняло энергии христианства.
Кроме крещения, в христианстве существовали и другие ритуалы, причем со временем их число увеличивалось, они усложнялись по форме и существенно менялись по содержанию. Архиепископ Макарий  писал: «Таинства – суть священнодействия, которые под видимым образом действительно сообщают верующим невидимую Благодать Божию, суть орудия, которые необходимо действуют благодатию на приступающих к оным.»
И если вначале целью этих ритуалов было проведение токов, пришедших с Христом, налаживание взаимодействия с новой потусторонней реальностью, включение в работу на Тонком плане в новом контексте, -- то со временем, по мере разворачивания процесса христианизации, все большую роль начинала играть эгрегориальная составляющая.
Мы знаем, что и эгрегор, и метакультура не существуют «сами по себе», без «энергетического обеспечения» со стороны их членов, живущих в физическом плане. Христианство, как и все религии, с самого начала нуждалось в определенных ритуалах, магическая составляющая которых со временем все больше ориентировалась на обеспечение «силы» эгрегора, а так как эту «силу» дают ему «простые» люди, тонкие тела которых по большей части устроены довольно грубо, в ритуальную магию вовлекалось все большее количество фантомного материала. При этом, тем не менее, наиболее тонкая и чистая часть канала проведения «токов Христа» сохранялась (и сохраняется до сих пор) усилиями определенного (в самые «темные времена» – совсем небольшого) количества праведников.
О противопоставлении магии христианской и языческой, о том, почему все без исключения языческие «боги» и сущности были «зачислены в бесы», мы будем подробнее говорить в дальнейшем.
Как пример христианской магии можно привести «магию слова» (5-я Зона). Уже Ориген в начале III века высказался, что божественным словам свойственна чудесная сила. Особенное значение он придавал началу 3-й книги Моисея, многим местам в евангелии от Иоанна, семи словам, «сказанным со креста», молитве «Отче наш» и т.д. Но самое сильное действие на нечистую силу, по мнению христианских магов, оказывает произнесение имени Иисуса Христа.
"Пусть тот, кто хочет убедиться в этом – пишет Афанасий Великий (IV век) – совершит крестное знамение или произнесет имя Иисуса среди бесовских наваждений, оракульского обмана и магических чудес, и он увидит, что немедленно демоны обратятся в бегство, оракул замолчит, и все чудеса магии и колдовства прекратятся”. Естественно, совершение крестного знамения или произнесение имени Иисуса Христа должно быть, говоря нашим языком, адекватно обеспечено энергетически!

Медитация 2-й Мастер:
СООК РОН
ТООН ЭТОЛ
ФЕР АГАР
ИНН УНИТ
ОСТЕР ЭОХ